...Они коснулись края этого «подземного мира».
***
Навигационная карта меха «Пекин» демонстрировала пустой экран. Маршрут, которым они сейчас следовали, не был нанесён на карту — эту «кротовую нору» проложили бесчисленные группы контрабандистов, снующие взад-вперёд по Восьмой галактике, а это значило, что ни о каких гарантиях безопасности здесь и речи не шло.
«Пекином» назывался маленький мех Линь Цзинхэна.
Строго говоря, обычно лишь тяжёлые мехи, вроде Чжаньлу, удостаивались собственного имени и порядкового номера; в то же время как таким мелким моделям, претендующим в лучшем случае на роль букашки в безбрежных просторах космоса, да к тому же не наделённым искусственным интеллектом, само собой, давать имя не было нужды, однако на этом настоял Лу Бисин — он будто хотел с помощью последнего, что он прихватил с Пекина-ß, увековечить память о планете, куда они никогда больше не смогут вернуться.
Встав на колени в уголке тренировочного зала, Хуан Цзиншу открыла в переборке окошко размером с ладонь и выглянула наружу. Там царил всё тот же непроглядный мрак, ни зги не видно: ни лучика света, ни других судов, ни хоть какой-то планетки — поскольку для подобного межзвёздного путешествия гравитация может стать фатальной, маршрут проходил вдали от крупных небесных тел.
Лишь время от времени мех влетал во что-то вроде облака космической пыли — мелкие частицы дрейфовали в воздухе, образуя завихрения, которые отражали свет далёких звёзд; на расстоянии они казались тонкой, будто крыло цикады, тюлевой завесой, источающей слабое сияние.
Они следовали по этому «подпольному маршруту» уже около месяца, и на его протяжении совершили несколько штатных скачков. Мало-помалу Хуан Цзиншу свыклась с ощущением, что все её внутренние органы [1] едва не выдавливает наружу.
[1] Внутренние органы — в оригинале 五脏 (wǔzàng) — в букв. пер. с кит. «пять нечистых» или «пять внутренних органов»: сердце, печень, селезёнка, лёгкие и почки.
Не считая этого, окружающее мех пространство оставалось неизменным — в нём не было ничего будоражащего или угрожающего — и это порождало смутное чувство, что такого рода беспредельное одиночество — нечто нормальное.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Отбракованные
Science Fiction«Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен». Чарльз Диккенс. «Повесть о двух городах» Я до костей пропитался ненавистью и годами назревающими заговорами, став призраком, вернувшимся с того света. С головой погрузившись в тряси...
