Пусть никто не спит! |Лиза Ира|

4

Черт. Черт. Черт.
Лиза взывает ко всем высшим силам, чтобы Тифани еще не начала тренировку. Стремительно, почти отчаянно она врывается в раздевалку. Секунда на осмысление. Желудок девушки делает сальто-мортале, потому что худшее опасение оправдывается. Тренер на месте и, судя по ее позе и сосредоточенным лицам сокомандниц, уже делает установку на предстоящее занятие.
Боуд прерывается на секунду, бегло осматривает внезапно прибывшую и вновь обращается к команде.
– Я… – начинает Лиза.
Но тренер больше не удостаивает девушку вниманием.
– Этот вопрос мы решили, – продолжает Боуд, отмечая в своем блокноте выполненный пункт. – Все контракты должны быть подписаны до конца месяца, поэтому прошу вас не затягивать.
Лиза стоит в дверях, не решаясь пройти дальше. Она все еще ожидает гневную тираду или какое-нибудь едкое высказывание в свой адрес, но Боуд полностью игнорирует ее присутствие. И это непостижимым образом делает ситуацию еще более неловкой.
– По организационным вопросам все, – объявляет Тифани. – А теперь ступайте. Тренер Тэнзи ожидает вас на улице.
Лиза отходит в сторону, пропуская других хоккеисток. Ее подруги выходят из раздевалки последними.
– Невероятно, Андрияненко. Просто невероятно, – произносит Филд и качает головой.
Лена лишь сочувственно сжимает плечо Андрияненко.
– Я буду через пять минут, – уверяет их блондинка.
– Не будешь, – резко отчеканивает Боуд. – Для тебя тренировка закончена.
– Что? Но ведь…
– Никаких оправданий, – обрывает она. – В тренерскую.
Тифани уходит без дальнейших объяснений, и Лизе не остается ничего другого, как следовать за ней.
В тренерской – светлой комнате с двумя столами и массивным книжным шкафом – как и в прочих помещениях спортивного комплекса, царит ремонтный разброд. То тут, то там стоят банки из-под краски и шпаклевки, на подоконниках лежат инструменты и куски защитной строительной пленки.
Несмотря на это, здесь отчетливо ощущается твердая рука Боуд. У каждой вещи в шкафу и на столах, кажется, есть свое точное предназначение, правильное место. Все структурировано и четко выверено. Даже кубки, возвышающиеся на полках, ранжированы по размеру и достоинству.
– Садись, – командует тренер, показывая на небольшой стул рядом со своим рабочим столом.
Лиза делает, как велят.
Некоторое время Боуд молчит, собираясь с мыслями.
– Андрияненко, позволь мне быть с тобой откровенной, – начинает тренер уже не так резко. – Новое руководство поставило передо мной чрезвычайно амбициозную задачу – вывести «Ледяных ведьм» в плей-офф.
Амбициозно, но не невозможно. В прошлом сезоне нам это почти удалось.
Боуд вышагивает по комнате из стороны в сторону, заложив руки за спину.
– Для осуществления этой задачи мне велено усилить тылы, приобрести новых игроков и провести чистку кадров.
Внутри у Лизы все холодеет.
– Чистку кадров? – переспрашивает она, стараясь чтобы голос не дрогнул, не выдал внезапно накрывшую ее тревожность.
– Именно так. Пришло указание избавиться от менее результативных единиц…
Лиза немного расслабляется. Кем-кем, а нерезультативной единицей или балластом она не была.
–…или от тех, кто неблагоприятно влияет на работоспособность команды. Может быть, от тех, кто систематически нарушает спортивную дисциплину, опаздывает на тренировки и не понимает слова «режим».
Тифани в упор смотрит на Лизу.
– Вы хотите выгнать меня из команды за пару опозданий?
– Нет, – со вздохом признает Боуд и наконец-то садится за стол напротив Лизы. – Я хочу, чтобы ты перестала заниматься ерундой. Не спорю, твой премьерный сезон прошел просто замечательно. «Восходящая звезда хоккея», «надежда команды» – так эти журналисты тебя называют?
Лиза вспоминает несколько весьма претенциозных статей о себе в городской газете и на новостном спортивном портале.
– В том, что ты талантлива нет никаких сомнений, – Боуд невесело улыбается, – но этого недостаточно. Вся эта спесь, пижонство… мешают раскрыться тебе по-настоящему. А твоя недисциплинированность серьезно подрывает идеологическую составляющую команды.
Как будто остальные в этой команде святые.
Девушка сама удивляется своим злым мыслям.
– И я могла бы закрыть глаза на твои вечные опоздания, – тренер потирает свою переносицу, как будто бы пытаясь справиться с жуткой головной болью, – но пьянка в баре в тот же самый день, как мы возобновляем тренировки. Ты серьезно?
– Ничего такого не было, – быстро рапортует Лиза.
– У меня на этот счет совсем другие сведения.
– Не отрицаю, мы зашли в спорт-бар, но только для того, чтобы посмотреть матч…
– Мы? – строго переспрашивает Боуд. – То есть ты и кто-то еще из команды? Филд? Крейвен?
Твою ж мать.
Именно с ними она и сидела в этом пресловутом баре. Пара стаканчиков пива, но ничего серьезного.
– Нет, – врет Лиза и выдает первое, что приходит ей на ум, – я была там со своей девушкой… Ирой.
Да что ты несешь!?
Но сказано то, что сказано, и Лиза приходится играть до конца.
– Она очень любит хоккей.
– Вот как? Ну, раз девушка, тогда совсем другое дело, – язвительно произносит Боуд. – Развлекайся, пожалуйста, Андрияненко, не обращай внимания на свою работу и на свои обязанности.
– Простите, этого больше не повторится, – выдавливает из себя Лиза. Стыд, злость и обида сплетаются в тяжелое чувство, оседающее неприятным осадком в самой глубине ее души.
Она вынуждена признать, что все эти обвинения и укоры небеспочвенны, но в то же время совершенно гиперболизированы, доведены до какого-то абсурда.
Слова возражения крутятся у девушки на языке, резкие и обжигающие.
– Я очень на это надеюсь, – говорит Боуд. – Я надеюсь на тебя. В тебе столько потенциала, а ты растрачиваешь его на какую-то шелуху. Спустись на землю и начни вести себя как профессионал, черт возьми.
Лиза просто кивает.
– Я поняла вас, могу идти? – спрашивает девушка нетерпеливо.
– Да, ты можешь идти.
Лиза буквально вскакивает со своего места и покидает тренерскую. Она не понимает на кого злится больше: на Боуд или на саму себя.
***
Девушка спускается на первый ярус комплекса, намереваясь выйти и дождаться Лену и Филд в их любимой кофейне.
Она проходит мимо дверей, ведущих в один из секторов арены, когда слышит доносящуюся оттуда музыку и приглушенные голоса. Повинуясь скорее некому предчувствию, секундному порыву, нежели взвешенному решению, Лиза приоткрывает двери и проникает на каток непрошенной гостьей.
Задние ряды трибун не освещены, так что девушка может сесть на место в отдаленном углу и остаться незамеченной.
На льду она видит два уже весьма узнаваемых силуэта.
Ира и ее партнер прокатываются по площадке под мощное сопровождение оркестровой музыки.
Несмотря на тесное сосуществование с фигуристами, Лиза никогда не интересовалась внутренней кухней этого спорта. Поэтому первое, что приходит ей на ум – фраза, которую она сама не раз слышала в тех или иных вариациях от людей, попавших на настоящий хоккейный матч впервые.
Как быстро они двигаются! Никакого сравнения с тем, что показывают по телевизору или в записи.
Девушка наблюдает завороженно. Всматриваясь в эти изящные, но вместе с тем точные, уверенные движения, скользящие шаги, синхронные вращения, она невольно затаивает дыхание.
Лиза даже начинает следить за ходом истории, показываемой парой.
Нет сомнений, что это история о любви. Но любви неправильной, болезненной, одержимой. Героиня Иры как будто бы постоянно пытается оттолкнуть своего возлюбленного, убежать от него, скрыться.
Боже, парень, уже оставь ее в покое!
Вовлеченной в этот процесс Лизе остается только догадываться, чем все закончится, потому что неожиданно музыка прерывается.
– Ира, дорогая, ты уверена, что знаешь, как кататься!? – гнусавый мужской голос разрывает внезапную тишину.
Лиза переводит взгляд с площадки и замечает присутствие других людей. Мужчина и женщина стоят у бортика и следят за парой.
– Последняя часть была просто отвратительной. Сплошное разочарование, – произносит мужчина, и у Лизы спирает дыхание от возмущения. Как будто только что она сама откатала всю программу.
Это Фредрик?
– Очень "грязная" дорожка после твизлов…
Хореограф начинает перечислять остальные технические проблемы, но Лиза не особо вникает в тонкости, потому что, по ее субъективному и непрофессиональному мнению, ребята откатали на десять из десяти.
Ира просто кивает, выслушивая все нарекания.
Скорее просто придирки.
– Байрон, дорогуша, все было замечательно, но больше экспрессии, – уже елейно проговаривает Фредрик, – хоть кто-то же должен вытягивать пару. Боюсь, эта ноша целиком и полностью на твоих плечах.
Чувак, ну, ты и душнила!
Женщина более корректна в своих замечаниях. Она соглашается с Фредриком по поводу "грязных" дорожек, но потом добавляет:
– Мистер Берггрен, думаю, вы немного несправедливы, чего-чего, а экспрессивности и артистичности этим двоим не занимать.
Это, похоже, их тренер.
– Нет-нет, они совершенно не понимают своих персонажей…
И вновь череда неприятных сравнений, витиеватых и округлых фраз, от которых у Лизы голова идет кругом.
Наконец-то Фредрик заканчивает свою демагогию, и все на катке вздыхают с облегчением.
– Почему бы нам не пройти в мой кабинет и не обсудить планы на произвольную программу? Ребята предложили замечательную идею, – говорит женщина.
Жестом она подзывает фигуристов.
Ира и Байрон подъезжают к бортику. Тренер дает им какие-то указания, а затем чуть ли не утаскивает Фредрика с площадки
– Вау, – говорит Байрон, когда они остаются одни.
– Не то слово, – отвечает Ира сухо.
– Но зато сегодня он не сказал, что хочет «проблеваться» после нашего выступления. Я считаю, что это успех.
– Ты так говоришь только потому, что легко отделался. Он тебя даже похвалил.
– Экспрессия мое все, – шутит Байрон и корчит гримасу, пытаясь развеселить Иру.
– Это правда, – соглашается брюнетка и хлопает его по плечу. – Может, останемся подольше и поработаем над дорожками?
– Прости, – быстро отвечает Байрон и складывает руки в умоляющем жесте, – но вообще-то мне уже пора бежать. Мы и так уже задержались на полтора часа, и я жутко опаздываю.
– Что, очередная интрижка?
– Ты слишком хорошо меня знаешь. Его зовут Диего, он из одиночников, и я надеюсь, что на этот раз все серьезно.
– Ага, – недоверчиво протягивает Ира, – так же серьезно, как с парнем из бара?
– Боже, перестань издеваться!
– Хорошо-хорошо, – сдается девушка, – беги к своему одиночнику.
– А ты?
– А я еще позанимаюсь.
– Нет, я про хоккеистку твою спрашиваю. Как все вчера прошло?
Лиза напрягается, не зная, что ей делать: бежать или прятаться.
– Все прошло нормально.
– Нормально? И это все? Не умопомрачительно хорошо, не невообразимо горячо, а просто нормально? Черт, а я-то думал, что она более опытна…
– Господи, Байрон, оставь свои сексуальные фантазии при себе! Она просто извинилась, и мы разошлись по домам.
Кровь приливает к лицу Лизы, и это действует отрезвляюще. Девушка начинает искать пути отступления к двери. Не хватало еще, чтобы ее поймали за подслушиванием таких разговоров. Медленно но верно она выбирается из своего темного угла.
– Вы такие скучные. Номер она хотя бы у тебя взяла?
– По-моему, ты куда-то спешил.
– Ох, ладно, – парень шумно вздыхает, – конечно, давай, держи бедного Байрона в неведении. Я тебе вообще-то все рассказываю.
– Да, рассказываешь. Даже когда я тебя об этом не прошу.
– Обязательно быть такой грубой? – Байрон обнимает Иру и открывает калитку площадки. – Это чертовски обидно.
– Ну-ну, – подтрунивает девушка, – шагай уже.
– Не думайте, что этот разговор закончен, молодая леди. Вам просто повезло.
– Пока, Байрон, – пропевает Ира, закрывая за ним калитку.
– Пока, дорогая.
Байрон надевает на коньки чехлы и уходит в арочный проем, что ведет к раздевалкам.
Лиза хочет воспользоваться этим моментом, чтобы проскользнуть к выходу. Она уже нажимает на ручку двери, когда слышит громкий голос Иры.
– А ты? Уйдешь, не попрощавшись?
Внутри у Лизы все обрывается.
Она оборачивается в надежде увидеть Иру, спрашивающую этот вопрос у кого-нибудь из работников арены или у внезапно вернувшегося Байрона, но взгляд брюнетки устремлен прямиком на Лизу.
Нет сомнений, ее присутствие не осталось незамеченным.
Упс.