Пусть никто не спит! |Лиза Ира|

16

Вода неспешным каскадом стекала по одежде Лизы, и ткань прилипала к ее телу второй кожей. Девушка не чувствовала никакого дискомфорта, хотя бы малейших признаков неудобства. Все ее внимание было приковано к Ире, извивающейся под ее руками. Их поцелуи были рваными, хаотичными, даже немного отчаянными в своем желании. Будто бы им обеим не хватало терпения, самообладания, будто бы каждое их касание было эквивалентом какого-то несметного богатства, котороеони захотели приберечь только для самих себя. Безнадежные скупцы.
Чуть отстранившись, Ира схватила край футболки Лизы. Спустя мгновение часть одежды блондинки мокрым комком полетела на пол душевой. За встречей обнаженных тел последовала новая волна наэлектризованного вожделения, и в Лизе не осталось и толики сдержанности. В решительном порыве она прильнула к шее Иры: требовательные поцелуи начали чередоваться с такими же требовательными укусами, и с губ брюнетки сорвался удовлетворительный стон – самая пленительная музыка для ушей Лизы.
В этот момент Лиза ощущала миллион вещей. И все эти вещи имели лишь одно имя. Ира.
Кончиками пальцев, вальсирующих по влажной коже живота другой девушки, Лиза чувствовала ее сокращающиеся мышцы; чувствовала ее усилившуюся хватку на своих собственных плечах, в своих волосах; чувствовала, как учащается ее и без того сбитое дыхание, как обоюдное напряжение достигает крайней точки.
Собрав остатки своей силы воли, Лиза оторвалась от желанной цели и нежным, но уверенным касанием большого и указательного пальцев приподняла подбородок Иры.
– Чего ты хочешь? – хрипло спросила Лиза, заглядывая в бескрайнюю синеву глаз брюнетки.
Затуманенный от вожделения взгляд фигуристки чуть прояснился.
– Ты, – тихо прошептала Ира, и от такого простого ответа по спине у Лизы пошли мурашки. – Только ты.
– У тебя уже есть я, дорогая. Я спрашиваю конкретные вопросы, – искренне и открыто объявила Лиза.
На губах у Иры расцвела привычная ухмылка.
– Удиви меня, Андрияненко.
Лиза снова прильнула к губам Иры, желая скрепить клятвой невысказанное обещание.
Спустя какое-то время им удалось выбраться из душевой и обосноваться в предбаннике раздевалки.
Все тело Лизы ныло от приятной усталости.
– Я завтра не встану, – простонала Лиза, забрасывая свои мокрые вещи на дверцу чьего-то шкафчика.
– Встанешь, – заверила ее Ира и протянула девушке чистое полотенце из своей спортивной сумки. – У нас пробежка.
Лиза скривилась от одной лишь мысли от раннего подъема.
– Изверг, – пробормотала она и закуталась в махровую ткань. – Мы сегодня отлично поработали. Ты выиграла этапы, я выиграла матч. Разве мы не заслужили отдых!?
Ира неодобрительно цокнула языком и направилась к двери раздевалки.– Черт, – пробормотала брюнетка, потянув ручку.
– Что такое?
– Нас заперли.
– Неудивительно, – протянула Лиза, взглянув на настенные часы. – Без пятнадцати одиннадцать, весь персонал уже давно разошелся по домам.
Ира начала шариться по своей сумке, пока не нашла в ее недрах смартфон.
– Что ты делаешь? – спросила хоккеистка.
– Звоню Изадоре, – объяснила Ира. – Думаю, она знает кого-нибудь с поста охраны. Кого-нибудь, кто или может вызволить нас, или…
Лиза хмыкнула.
– Или… – хоккеистка подошла к Ире сзади и обхватила ее своими руками.
– Лиза!
– …или мы можем остаться здесь, – закончила блондинка и, утащив Иру за собой, села на скамейку.
– Ммм, сон на твердой скамейке в раздевалке, – рассмеялась фигуристка, усаживаясь на колени Лизы, – всегда мечтала.
– А кто сказал, что мы будем спать? – игриво спросила Лиза.
– Ммм, секс на твердой скамейке в раздевалке, – задразнила Ира, – еще лучше.
– А что? – Лиза состроила невинное личико, – я всегда хотела попробовать.
– Казанова, не ты ли только что причитала, что у тебя все болит?
– Я готова рискнуть…
Рука Лизы начала скользить вверх по бедру Иры.
– Ты можешь рисковать сколько хочешь… в нормальной кровати, – прошептала Ира на ухо Лизе.
– Это приглашение?
– Да, – честно ответила Ира, вспомнив, что дом в ее полном распоряжении еще несколько дней.
– Все, – Лиза резко посерьезнела. – Срочно звони Изадоре. Теперь это вопрос жизни и смерти.
– Жизни и смерти, ха?
Они обе захихикали как маленькие девочки.
– Ты вся светишься, – пробормотала Ира, проведя рукой по щеке Лизы.
– Не без причины, – прошептала Лиза в ответ и поцеловала гладящую ее ладонь.
И действительно, не без причины.
Еще никогда Лиза не была так счастлива.
***
– Я не хочу о ней говорить! – резко отвечает Ира и, вырываясь из объятий Байрона, уезжает от него на другую сторону катка.
– Молодая леди, от этого разговора тебе не укатиться, – голосит он, поспевая за партнершей.
– Зачем я вообще об этом заикнулась!? – зло вопрошает девушка.
– Потому что ты знаешь, что мне не все равно, – отвечает Байрон. – Поговори со мной. Я прошу тебя. Мы ведь команда. Непревзойденное дуо. Мы как Джон Леннон и Йоко Оно. Или скорее, как… Элтон Джон и Тина Тернер. Или как Чип и Дейл. Как Адель и ее голос…
– Байрон!
– Короче, ты меня поняла, – подводит итог парень.
Эти слова несколько остужают пыл фигуристки, и она останавливается.
Кто, если не Байрон?
– Все это время Лиза врала мне, – произносит Ира с трудом. – Все это время она была со мной только потому, что она знала, что моя тетя спонсирует ее паршивую хоккейную команду. Племянница босса, на секс с которой можно поспорить, очередная любовная победа, о которой можно побравировать перед своими подружками, наивная влюбленная дура…
– Ира, – обрывает ее Байрон. – Кто тебе такое понарассказывал?
Ира невесело улыбается. Следующие слова бередят все ее естество:
– Лиза и рассказала.
Брови Байрона удивленно сходятся на переносице.
– Что, так и сказала: «Я встречалась с тобой только потому, что ты племянница Сары Алдер»?
– Так и сказала, – Ира тут же жалеет о том, что решилась рассказать Байрону. – Тебе застенографиранную цитату предъявить!?
– Тсс, тише, – предупреждает ее Байрон, когда на катке для разминки начинают появляться другие пары фигуристов. – Поверь мне, я не пытаюсь вывести тебя из себя. Я хочу тебе помочь, а для этого мне нужно во всем разобраться.
– Байрон…
– Тсс, – повторяет парень. – Еще раз: мы же говорим про Елизавету Андрияненко, да? Про хоккеистку, с которой ты встречалась последние полгода?
– Иди в задницу, Байрон. Это не смешно.
– Про ту же девушку, что примчалась со своей игры из другого штата только для того, чтобы посмотреть на твое выступление? Про ту же самую девушку, которую чуть не выперли из команды за то, что она защищала твое доброе имя? Про ту же самую девушку, что смотрит на тебя глазами потерянного влюбленного щеночка каждый раз, когда ты… просто каждый раз. Мы говорим про нее, да?
– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Ира, медленно теряя самообладание.
– Я хочу сказать, что все, у кого есть глаза и хотя бы половина рабочего мозга, понимают, что эта девчонка влюблена в тебя по уши. И, очевидно, дорожит тобой ничуть не меньше своей «паршивой хоккейной команды». Подумай, может быть, все не так просто, может…
– Я больше не хочу о ней говорить, – медленно повторяет Ира, делая акцент на каждом слове. – Я не хочу говорить, думать и вспоминать о ней. Она высказалась предельно четко и ясно. И я ценю ее честность. Но больше я ценю себя и свое время. Все, что я сейчас хочу – это выиграть этот чертов чемпионат.
Байрон порывается сказать что-то еще, но замолкает на полуслове, слыша в тоне Иры едва сдерживаемый гнев.
– Пожалуйста, – просит девушка. – Я умоляю тебя. Мы можем сосредоточиться на соревнованиях?
Байрон кивает и улыбается. Но это жалостливая улыбка.
– Конечно, – наконец произносит он с бравадой. – Сделаем этих сосунков!
***
Когда Ира вновь вступает на лед, вновь слышит, как оглашается ее собственное имя, как арена взрывается шквалом аплодисментов, она неожиданно в полной мере осознает, что этот момент – точка бифуркации, и следующий танец станет для нее если не судьбоносным, то во всяком случае определяющим. С этим неожиданным осознанием приходит страх. Чувство Ире до безобразия знакомое и в диком смысле родное.
Она знает, что никакие слова успокоения не смогут перебить это, никакая сила воли не подавит его парализующие гнусные ростки.
Тогда она выпускает наружу чувство, по силе равноценное страху. Чувство для нее столь же разрушающее и опасное, но в отличие от страха не держащее ее в этот момент на месте, но толкающее вперед. Чувство, что она с материнской заботой держит у самого сердца. Катализатор ее борьбы.
Боль.
Боль утраты и боль предательства.
И когда начинает играть музыка, когда знакомый баритон берет первые ноты, она начинает двигаться.
– О чем же история? – спросила ее Лиза с неподдельным интересом.
– О любви и ненависти, – не задумываясь, ответила Ира и улыбнулась. – И о том, что это все-таки две стороны одной медали.***
– За Иру и Байрона! – провозглашает тост Сара Алдер.
– За Иру и Байрона! – повторяет хор всех собравшихся.
Каким-то необычайным образом посиделки в семейном кругу после чемпионата превратилась в бесшабашную вечеринку, на которую слетелись все завсегдатаи «Салем Арены»: фигуристы, хоккеисты, тренера, медперсонал, рабочий персонал арены, друзья, знакомые знакомых и даже какие-то шишки из спортивного комитета. Кажется, все кому не лень решили отпраздновать победу пары танцоров из Провиденса.
Ира подозревает, что все это никакая не случайность, а очередной план Сары по привлечению к ее спортивному комплексу столь необходимого внимания. Даже если это и так, Ире, по большому счету, плевать. Люди развлекаются, люди празднуют победу. Ее победу. К черту двойную подоплеку.
Золотая медаль приятной тяжестью весит на ее груди, но девушка не чувствует внутри себя победного ликования, только меланхоличную грусть и усталость. Возможно, ей нужен хороший и крепкий сон, а не вечеринка.
– Ира, дорогая, – протягивает гнусавый голос.
– Фредрик, дорогой, – нарочито доброжелательно здоровается Сцилла, пародируя интонацию хореографа.
Фредрик Берггрен не замечает или специально пропускает мимо ушей фамильярность и издевку девушки.
– Вынужден признать, что ваша произвольная программа была откатана на… приличном уровне, – мужчина выплевывает похвалу ехиднее оскорбления. – Чего, конечно, не скажешь про ритм-танец. Там все было тошнотворно как всегда. Везение – ваш конек, милочка.
Ира как бы невзначай поправляет ленту своей золотой медали.
– Везение не совсем спортивный термин, – знакомая фраза слетает с ее губ раньше, чем она успевает о ней серьезно подумать.
– Наверное, вы правы, – неожиданно соглашается Фредрик. – В вашем случае это не только везение, но и немного правильной мотивации. Если бы не мой совет мисс Алдер, боюсь, вы бы так и не смогли достичь того, что имеете сейчас.
– В-ваш совет? – переспрашивает Ира, не совсем понимая к чему клонит хореограф.
– Очевидно, ни я, ни Изадора для вас не авторитет, поэтому я попросил Сару поговорить с вами, вбить в вас хоть чуточку здравого смысла и толка. И, кажется, ей это удалось. Вы наконец вспомнили, что вы фигуристка с амбициями, а не больничная сиделка. Добавлю это в список своих добрых дел.
Фредрик позволяет себе смешок. Как будто хоть что-то из сказанного им было хоть отдаленно смешным.
…я попросил Сару поговорить с вами, вбить в вас хоть чуточку здравого смысла и толка.
Каких разговоров? Сара не разговаривала с ней. Несколько поддерживающий фраз тут и там. Ничего необычного и принципиально нового. Ничего, что можно было бы считать «вбиванием здравого смысла и толка».
Вы наконец вспомнили, что вы фигуристка с амбициями, а не больничная сиделка.
О, нет.
Я хочу сказать, что все, у кого есть глаза и хотя бы половина рабочего мозга, понимают, что эта девчонка влюблена в тебя по уши. И, очевидно, дорожит тобой ничуть не меньше своей «паршивой хоккейной команды». Подумай, может быть, все не так просто.
О, нет.
– Не переживай. Саре совершенно наплевать на мою личную жизнь. Между нами установлены очень четкие границы.
О, нет.
– Так больше не может продолжаться. Я так больше не могу.
– Не можешь что?
–Я устала претворяться и врать. Ты должна знать правду.
О, нет.
Лиза.
– Милочка, вы словно приведение увидели, – Фредрик с заметной гримасой рассматривает лицо фигуристки.
Ира даже не утруждается ему ответить. Она оставляет его в одиночестве и недоумении. В толпе людей Ира тут же пытается высмотреть высокую фигуру Сары Алдер.
– Ира, – взволнованно зовет девушку неожиданно появившаяся рядом с ней Изадора.
– Не сейчас, – отмахивается фигуристка, заметив нужный силуэт.
– Сара! – кричит Ира, не заботясь о толпе вокруг нее.
Впрочем, и толпа не слишком заботится о ней. Никто не обращает внимания на разворачивающиеся перед ними страсти. Крик все же достигает адресата. Сара отвлекается от разговора с очередным толстосумом и поворачивается к Ире.
– Ах, вот и она, – на лице у Алдер расцветает улыбка гордого родителя, – моя победительница.
– Что ты сказала Лизе!?
Улыбка Сары застывает лишь на мгновение.
– О чем ты говоришь? – не запнувшись, произносит Сара Алдер. – Причем здесь Лиза?
– Довольно этого спектакля, я все знаю. Что ты ей сказала!?
– Господи, Ира! – панический шепот Изадоры, тенью шедшей за фигуристкой, образумливает и племянницу, и тетю.
– Что такое? – удивленно спрашивает Ира, замечая за спиной своего тренера Байрона, чье выражение под стать выражению Изадоры, выдает в нем крайнюю озабоченность и нервозность. – Что случилось?
– У нас большие проблемы, – сообщает Изадора все тем же торопливым шепотом. – Нужно поговорить.
Без лишних ушей, понимают все четверо.
– В мой кабинет, – тихо командует Сара.
***
Сара закрывает на ключ дверь своего кабинета, даруя всем присутствующим необходимое чувство приватности.
– Полчаса назад мне позвонила моя знакомая, – быстро рапортует Изадора, не откладывая дело в долгий ящик, – проверяющая из УСАДА. У нас положительный тест на допинг.
Ира и Байрон мгновенно смотрят друг на друга. На их лицах – недоверие, быстро перерастающее в ужас.
Нет, Байрон, только не ты.
Алдер тоже цепляется взглядом за Байрона.
– Сукин сын, – бормочет женщина, все еще не веря в услышанное.
Изадора качает головой.
– Не Байрон. Ира.
Я?
Слова Изадоры поражают всех. И на долгую мучительную минуту все в комнате остаются безмолвными.
– Этого не может быть, – шепчет Ира. – Этого не может быть. Это какая-то ошибка. Ты уверена? Источник проверенный!?
– Абсолютно, – безапелляционно произносит Изадора. – Мельдоний. Пятнадцать процентов.
Этого не может быть. Как?– Этого не может быть, – повторяет Ира, но уже уверенно. – Вы же знаете, как я к этому отношусь, я бы никогда даже не притронулась…
– Мы знаем, – быстро отвечает Сара, и Иру обдает волной облегчения.
Какая бы кошка не пробежала между ними в ситуации с Лизой, сейчас Сара была на ее стороне.
– Значит, случайность, – делает вывод Изадора. – Что-то принимала сама до сдачи анализов? Без ведома спортивного врача? Витамины, обезболивающее?
– Нет, конечно, нет, – заверяет Ира.
– Еда необычного происхождения? Рестораны, кафе…
Бары.
– Что ж, кто бы мог подумать, что я найду Ирину Лазутчикову перед чемпионатом… в баре.
– Портер?
Больной же ты ублюдок!
***
«Очередной допинговый скандал вокруг ледяной принцессы. Ирина Лазутчикова: лживая героиня или вечная жертва?» – пафосно провозглашает заголовок местных «Провиденских Вестей», которые раздают пациентам больницы в качестве свежей прессы каждые два-три дня.
Лиза со злостью комкает газету и кидает ее рядом с кроватью. В статье, посвященной Ире, нет и слова правды. Лиза борется с немедленным желанием позвонить Ире, узнать, как у нее дела, спросить, все ли у нее хорошо.
Наверное, она в ужасе.
Жгучее желание сменяется горьким осознанием того, что Лиза потеряла эту привилегию на дружеское вторжение, заботу и защиту. Это сводит хоккеистку с ума. В минуты слабости девушка придается эгоистичным сожалениям, и только ясное ощущение правильности и неотвратимостипринятого решения помогает ей держаться выбранного курса.
Без стука в палату влетают Лена и Филд. От неожиданности сердце Лизы пропускает удар.
– Какого черта!? – вырывается у блондинки, когда обе ее подруги кидают синхронное «Лиза, собирайся».
– Нет времени объяснять, – быстро проговаривает Лена, доставая из шкафа одежду Лизы.
– Повторяю: какого черта!?
– Повторяю: собирайся, Лиза, – дразнит ее Филд. – С доктором мы уже договорились.
– О, да, Ди абсолютно его поразила, можно сказать, профлиртовала тебе путь на свободу, – смеется Лена, помогая Лизе снять пижаму.
– Хотя бы скажите, куда мы пойдем, – уже беспомощно спрашивает Лиза, наконец покорно принимая свою судьбу.
– Все объяснения потом.
Девушки помогают Лизе пересесть в коляску. Втроем они покидают палату.
В дороге Лена отправляет на неизвестный номер престранное сообщение: «Вывезли курочку с насеста. Будем на месте через 20 минут».
На это она получает такой же престранный ответ: «Принято. Пытаюсь выгнать гордую гусыню с пастбища. Она щипает меня за задницу. Придется побороться, но не переживайте, я справлюсь».
***
– Байрон, читай по губам. Я. Не. Хочу. Гулять, – медленно артикулирует Ира.
– Ира, мы уже гуляем, – говорит парень, взяв брюнетку под руку. – Не будь злюкой.
Ира громко стонет, но плетется рядом со своим партнером, не проявляя при этом никакого энтузиазма.
– Ты не справишься со своим депрессивным эпизодом, если будешь только сидеть дома. Или только прячась на льду.
– Я не прячусь, – возражает Ира. – И нет у меня никакого депрессивного эпизода.
– Конечно, Джен, – бормочет Байрон, пародируя известный мем.
– Правда, я в порядке. Но трудно оставаться позитивной, когда жизнь хлещет тебя по обеим щекам. И, кажется, она не собирается останавливаться.
– Но ты же не сдаешься?
– Нет, просто перегруппировываю силы.
Байрон удовлетворяется таким ответом.
Чуть быстрее, чем этого требует обычная пешеходная скорость, парень ведет Иру по дорожке рядом с «Салем Ареной». Ира останавливается как вкопанная, когда они входят в парк, находящийся в конце пути.
– Я не хочу туда идти.
– Да ладно тебе, Ира. Посмотри, погода чудесная. Будет здорово.
Ира замечает, как екает ее сердце при виде знакомых ландшафтов.
Ферлонгский парк.
Байрон больше не воспринимает ее протесты и упрямо шагает вперед, таща ее за собой.
– А, какой миленький фонтанчик, – протягивает Байрон. – Присядем.
– В какие игры ты играешь? – строго спрашивает парня Ира, вырываясь из его хватки и нервно гладя холодный каменный борт фонтана.
– В любовные, похоже, – быстро отвечает парень, странно оглядываясь. – Все, я пошел.
– Что? Ты сам меня сюда затащил! – восклицает Ира. – В чем дело?
– Не забудь сделать меня шафером на твоей свадьбе, – проговаривает скороговоркой Байрон, легко целует Иру в лоб и убегает.
Просто. Убегает.
А еще говорят, что у меня шиза. Очевидно, что из нас двоих он с придурью.
В один момент Ира подумывает догнать его, но ее останавливает знакомый голос.
– Наши друзья спелись, – доносится откуда-то издалека.
Лиза?
Ира обходит фонтан и обнаруживает Лизу, сидящую в своей коляске. Блондинка выглядит беззащитно и немного потерянно. Девушка поднимает свои руки в предостерегающем жесте.
– Прежде, чем ты что-нибудь скажешь, я не имею к этому плану ни малейшего отношения, – уверяет Лиза. – Мои друзья похитили меня из больницы и привезли сюда. Я обещала, что перееду их на своей коляске, но они сделали что-то с моими тормозами, так что я не могу сдвинуться с места. Очевидно, что обратно мне придется ползти.
Лиза пытается пошутить, чтобы как-то разрядить обстановку, но ее голос дрожит, так что выходит неловко.
– Что за отвратительные шутки у твоих друзей?
Она может замерзнуть здесь. Боже.
– У наших друзей, – поправляет ее Лиза и кивает в сторону аллеи, по которой убежал Байрон. – Думаю, что это не шутки, и они, эм, пытаются помочь.
Я убью Байрона!
Обстановка не становится лучше и проще.
– К-как твои дела? – осторожно спрашивает Лиза, прочищая горло. – Я смотрела чемпионат. Поздравляю.
Следующую фразу Лиза бормочет так быстро, что Ира разбирает ее с большим трудом:
«Ты была великолепна. Как всегда».
– Спасибо, – чопорно произносит Ира, не зная, как на это ответить по-другому. – Хотя с поздравлением ты поторопилась.
– Первое место ваше, – уверенно произносит Лиза. – Очевидно, вы были так хороши, что кому-то пришлось подложить вам свинью!
Слова Лизы звучат удивительно искренне в своей злости. Как будто она зла за Иру. За Иру, с которой случилась очередная несправедливость.
Она верит, что я не виновата, с невольным облегчением проносится у Иры в голове.
– Не кому-то. Портеру.
– Твоему партнеру из «Высокой Атлантики»?
– Думаю, это его персональная вендетта, – объясняет Ира. – За то, что я натравила на него ВАДА в прошлый раз. Он, конечно, все отрицает, но… я уверена, что это был он. Психопат.
Лиза чертыхается себе под нос и до белых костяшек сжимает подлокотник своего кресла.
– Что будет дальше? – спрашивает Лиза, и Ира удивленно поднимает брови.
Что будет дальше с кем? С нами?
– Я имею в виду, что будет с вашей парой. У вас же не отберут чемпионство?
– Пока ведется расследование, потом суд, потом… потом посмотрим, – выговаривает Ира с вымученным вздохом. – Хотя одно я знаю точно. Со сборной мы пролетели. Опять.
– Мне очень жаль, – искренне произносит Лиза, и Ира замечает, как рука блондинки поднимается с подлокотника и замирает в нерешительности.
Как будто Лиза хочет притронуться к ней, подбодрить.
Хоккеистка, подумав, сжимает руку в кулак и возвращает ее на подлокотник.
– У тебя был отвратительный план, – медленно произносит Ира, наконец теряя всякую охоту к любезностям.
Глаза Лизы расширяются то ли от удивления, то ли от испуга.
– Я говорила с Сарой, – признает Ира, подтверждая догадки Лизы. – Сначала думала, может, она угрожала тебе, пыталась выкинуть тебя из команды, переиграв в заботливую мамочку. Но…
Ира устала сдерживать и прятать свои эмоции. Устала быть спокойной и рассудительной. Поэтому она позволяет злости взять верх.
– Но оказалось, что это целиком и полностью твое решение.
Ира замолкает только для того, чтобы обрушиться на Лизу с новой силой.
– Я хотела поступить правильно…
– Правильно? – Ира смеется истерически. – Правильно!? Растоптать мое сердце, унизить меня – это твое «правильное» решение!?
– Я не хотела тебя унижать, я думала, что так будет лучше. Что так ты уйдешь без сожалений!
– Лучше, ну, да. Похоже, что твое «благородство» как-то спасло мою карьеру от краха!? Похоже, что твоя «жертва» сделала мою жизнь счастливее!? – истязая свои легкие, Ира практически кричит на Лизу.
– Ты и я. Мы в заднице, Лиза! Наши карьеры, наша работа… Всё по новой. Мы по уши в дерьме! Что еще у нас осталось!?
Ире хочется по-детски притопнуть ногой, закричать, сделать… хоть что-то, выпустить все наружу. Фигуристка закусывает губу, чтобы не расплакаться.
Достаточно насмешек.
– Самое обидное, что ты даже не дала нам шанса, – уже спокойнее добавляет Ира и отворачивается от Лизы, чтобы уйти.
– Ира! – зовет ее Лиза, но брюнетка не останавливается и упрямо продолжает идти. – Ира, подожди! Ира!
Умоляющий крик Лизы обрывается с металлическим грохотом.
О, черт, Лиза.
Видимо, Лиза попыталась встать с нерабочей коляски, но, не рассчитав силы, упала ниц на грязный асфальт, потянув кресло за собой.
Не мешкая, Ира подбегает к распластавшейся Лизе и скидывает с нее тяжелый груз.
– Боже мой, ты в порядке? – испуганно спрашивает Ира, пытаясь приподнять блондинку. – Ты ушиблась? Прости, я забыла про тормоза…
Лиза пристыженно вырывается из объятий Иры.
– Я сама, – глухо говорит она, и, не принимая помощи, пытается залезть в кресло.
– Ты точно не ударилась? – переспрашивает Ира. – Я помогу тебе.
Фигуристка снова протягивает руки, и Лиза снова ее отталкивает.
– Я справлюсь, – пыхтит Лиза, наконец усаживаясь на место.
– Лиза, твои руки, – предупреждает Ира, замечая кровавые ссадины на ладонях блондинки.
– Все нормально. Иди.
Лиза прячет руки в карманы и отворачивается от изумленного взгляда Иры, пытаясь незаметно вытереть предательские слезы о ткань своей куртки.
– Лиза, – тихо зовет Ира. В ее голосе ни намека на недавнюю злость.
– Уходи.
Ира садится на корточки перед Лизой и осторожно берет ее руки в свои.
– Неужели ты этого стыдишься? – удивленно спрашивает фигуристка.
Лиза издает странный булькающий звук и делает несколько коротких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться.
– Шесть месяцев назад ты повстречалась с блестящей хоккеисткой, – разбито, но безжалостно говорит Лиза, все еще избегая взгляда Иры. – Ты повстречалась со спортсменкой, подающей большие надежды. Теперь ты смотришь на девушку, что без няньки не может сделать и пары шагов. Я обуза, Ира. Мое гипотетическое восстановление займет месяцы, может, годы. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день ты очнулась и увидела во мне свои упущенные возможности. Ты достойна лучшего. Жизнь без сожалений.
– Какая же ты… дура, Андрияненко, – говорит Ира. – Высокого же ты обо мне мнения! Я люблю тебя, Лиз. Любую. Даже жутко раздражающую и жутко гордую. И мне плевать. Ты для меня все та же. С креслом или без него.
Лиза наконец смотрит Ире прямо в глаза. Снова встречаются небесная лазурь и океан. Ира замечает, что во взгляде блондинки что-то меняется. Ломаются все стены.
– Я такая дура, – кивает Лиза, глотая вновь подступившие слезы. – Прости. Я не… не должна была тебя отталкивать. Я все испортила.
Слезы Лизы перерастают в рыдания, и Ира ощущает влагу на своих собственных щеках.
– Тшш, иди сюда, – произносит Ира и крепко обнимает Лизу. – Все хорошо.
– Я люблю тебя, и я жалею о каждом ранившем тебя слове, – продолжает мычать в плечо Иры блондинка.
– Все хорошо, Лиза, все хорошо.
Спустя некоторое время они обе успокаиваются и наконец выпускают друг друга из объятий. И Ире жизненно важно снова увидеть на лице Лизы счастливую улыбку.
– Если тебя это успокоит, то мне плевать, что ты хоккеистка, – начинает Ира. – Хоккей даже не мой любимый вид спорта!
– О, да? Тогда какой же вид спорта тебе нравится? – включается в игру Лиза.
– Не знаю, – задумчиво отвечает Ира. – Фигурное катание со стороны, вроде, неплохо выглядит. Обожаю девчонок в сверкающих пайетках!
Лиза смеется.
– Я тоже, Ира, я тоже.
                            Конец!