Trinitas

XXI

От основного торгового ряда Большого базара, по вымощенной дороге которого шагал Аскар, заинтересованно оглядываясь по сторонам, во все стороны расходились хитросплетения лазеек и ходов, ведущих в темные, скрытые тенями переулки между близкостоящими трех- или четырехэтажными домами. По сторонам широкой улицы теснились магазинчики с яркими витринами и прилавки, на которых товары возвышались огромными горами, выстраивались бесконечными ярусами и свешивались откуда-то сверху роскошными гроздьями. В Навале только началось утро, а рынок был уже забит людьми: они толкались, пытались обойти деревянные тележки и носильщиков с товаром, который они таскали прямо на голове, было не протолкнуться среди покупателей, а кое-где вдоль стен домов прямо на ящиках пристроились гоняющие чай шахматисты, собравшие вокруг себя наблюдателей.
Торговцы наперебой завлекали и подзывали Аскара, когда он проходил мимо:
— Господин, зайдите, посмотрите! Очень хорошие цены!
Базарные мальчишки хватали его за тунику, со всех сторон предлагая купить своим детям вытесанные из камня или вырезанные из дерева фигурки животных, цветастые стеклянные шарики, какие-то длинные перья наподобие павлиньих.
— Брысь отсюда! — шикнул на гомонящую ребятню спутник Аскара, но как-то беззлобно, по-доброму, с затаившейся на губах улыбкой. Разогнав толпу детей и расчистив путь, он обернулся к акиду: — Проверь карманы, Наваль хоть и не бедствует, но детишки здесь шаловливые, как и везде.
Аскар не знал, по какой причине, но чаще всего, вспоминая о Кисме, в первую очередь думал о его веснушках. Тех забавных мелких веснушках, коими было усыпано все лицо друга его раннего детства. Вот и сейчас Аскар словно бы смотрел в то же, только повзрослевшее лицо, в которое кто-то будто бы дунул брызгами красящей хны, тот зажмурился рефлекторно, а золотистая россыпь так и осталась на загорелой коже: часть на веках, часть на скулах, часть на носу и над губами, вечно сложенными в несмелой улыбке. Даже лоб его был весь щедро разукрашен веснушками, обрамленный встрепанными рыжими кудрями.
Прошлой ночью, после памятного ужина, Аскар долго не мог заснуть, терзаемый собственным глупым сердцем и копошащимися в голове мыслями. А когда заснул, то, по ощущениям, почти сразу проснулся — ранним утром по старой военной привычке. Очень не хотелось идти на завтрак вместе с остальными членами отряда, казалось невыносимым видеть Синана со жмущимся к нему Исой. Память словно раскаленным клеймом выжгла под веками округлый след зубов на хрупкой шее. Такой хрупкой, что Аскар переломил бы ее всего одним сжатием крупных ладоней. Эти мысли пугали и его самого, так что Аскар решил какое-то время держаться подальше от новосозданной диады, чтобы не натворить дел, о которых будет сожалеть до скончания века.
Измотанный, он спустился в сад и долго бродил, намереваясь выйти к цветнику, по которому они прогуливались с хозяином дома. Взрослую копию своего маленького веснушчатого друга Аскар встретил на том же месте, около розовых кустов — он единственный вышел работать в сад так рано, задолго до подъема господ.
Когда гость подошел ближе, бета поднял на него взор карих глаз, обрамленных редкими, но длинными ресницами, что придавали его взгляду какой-то особой мягкости. Аскар почти утонул в них, утягиваемый в прошлое точно в воронку, но удержал себя на самом краю. Казалось, Боги даровали ему шанс вновь повстречаться со своим старым другом, а потому время для страдания по прошлому было неподходящим.
— Любуешься цветами? — спросил он об очевидном, чтобы хоть как-то завязать разговор.
— И не могу налюбоваться, они ведь такие прекрасные, — слуга неловко улыбнулся, продемонстрировав Аскару ямочку на одной из чуть порозовевших щечек.
Разве акид мог удержаться от маленькой шалости и не повторить вчерашний комплимент почти дословно? Конечно же нет, не тогда, когда жаждал увидеть вчерашнюю же реакцию.
— Не прекраснее тебя, — проговорил он ласково и неожиданно низко, наблюдая за тем, как лицо молодого мужчины румяниться, что те розы. Мило. Очень даже. Такой искренний, мгновенный отклик заставил Аскара ответно улыбнуться впервые за долгие часы, прошедшие со вчерашнего вечера.
— Г-господин отругает за то, что очаровываешь слуг! — заикался бета, поглядывая на гостя из-под рыжих кучерявящихся вихров. Аскар рассмеялся. Вдруг в голову взбрела идея, и он поспешил озвучить ее до того, как успеет передумать:
— Как думаешь, господин отпустит тебя устроить дорогому гостю экскурсию по городу?
Слуга замялся, но глаза его просияли.
— Я всего лишь скромный работник сада, господин может предложить гостю компанию более образованного слуги…
— А вот мне хотелось бы погулять с тобой, — возразил Аскар, и чуть изогнул брови в притворном удивлении: — Или пожелания гостей хозяином совершенно не учитываются?
Стушевавшись, слуга заверил, мол, конечно же, желание гостя всегда в приоритете. Попросил подождать, не сходя с этого места, а сам убежал отпрашиваться. Когда веснушчатый вернулся, Аскар осторожно касался нежных бутонов самыми кончиками пальцев и светло улыбался.
— Господин, мы можем идти! — запыхавшийся слуга пытался отдышаться, поглядывая на гостя с интересом.
— Можешь называть меня по имени, Аскаром, я ведь не твой господин, — любезно предложил акид, ведь зачем эти церемонии между двумя вольными мужчинами? К тому же Аскар не являлся акидом Наваля, а потому не хотел ставить себя выше свободного гражданина. — А как твое имя?
Пригладив чуть взмокшие растрепанные кудряшки и оправив на себе одежду — видимо решил, что представляться надо в подобающем виде, — молодой человек улыбнулся, снова обнаружив ямочку на одной щеке:
— Меня зовут Касим.
Аскару показалось, что он ослышался, а потому переспросил еще дважды, чем вогнал собеседника в недоумение. Маленький и ныне мертвый друг Кисма и определенно живой свободный мужчина Касим с точно его лицом… Кисма и Касим. Но возраст у них, кажется, разный. Не мог ли младший брат его друга детства затеряться так далеко от Хибы? Аскар помнил, что у Кисмы не было родителей, его семьей был только брат, старше лет на десять, но ничуть не похожий внешне. О других родственниках Аскар не знал и даже не потрудился узнать к своему стыду. И вот перед ним, если память не играет с Аскаром жестокую шутку, точная повзрослевшая копия давнего веснушчатого друга. Могут ли совершенно чужие люди быть так поразительно похожи? Может ли похожее звучание имен быть простым совпадением? Аскар хотел бы спросить, но боялся услышать ответ. Что он будет делать, если Кисма и в самом деле окажется членом семьи Касима? Что, если все эти годы семья надеялась однажды встретить его? Что тогда Аскар скажет, «Я убил твоего брата»? Нет, Аскар решительно не хочет ничего выяснять! Кисме это уже не поможет…
И вот вместе с Касимом в роли провожатого Аскар покинул дом Латифа Рамзи и окунулся в шумные улицы раскинувшегося неподалеку базара. Скоро должно было подойти время завтрака, так что Аскар предложил что-нибудь перекусить, прежде чем действительно начать экскурсию, и Касим уверенно повел его куда-то между лавок с коврами и тканями, мимо рядов с одеждой, обувью и украшениями, отделываясь от навязчивых торговцев.
— Загляните сюда, очень дешево!
— Просто зайдите, почему не зайти?
— Господин, посмотрите!
Ведомый Касимом, акид пробивался сквозь толпу, скользил по морю черных одежд, окружающих со всех сторон, и стукался плечами с рослыми альфами и бетами, как и он, одетыми в туники и шальварыШаровары (шальвары) — араб. سِرْوَال‎ (sirwāl), перс. شلوار‎ (šalvâr)..
Оживленные улицы были переполнены голосами, музыкой, визгом носящейся под ногами детворы. Аскар, который обычно недолюбливал столь шумные места, неожиданно обрадовался окружающему галдежу, столь разнящемуся с одинокой тишиной его спальни. Наконец он словно отдыхал душой, стараясь не терять из вида рыжие кудри и худощавую, но крепкую спину.
Вдвоем они двигались вперед, держась тенистой стороны широкой рыночной улицы, пока поспешно не свернули в ближайший проход между торговцами, откуда, как Аскару показалось, особенно сильно пахло кофе и выпечкой. Однако кофейни или пекарни там не оказалось, только прилавки с мелочевкой и проход в переулок, в который они нырнули.
Обогнув еще несколько углов лабиринта из торговых рядов, они вышли к открытой площадке небольшой таверны: пространство было заставлено столами и скамьями, а часть неба укрывал купол из переплетающихся ветвей, создавая приятную глубокую тень. Устроившись за одним из свободных в этот час столов друг напротив друга, они переглянулись и неожиданно для себя заулыбались в полном молчании, пока не подбежал любезный работник, который бойко рассказал утреннее меню.
Отправив работника с заказом на кухню, Аскар расслабленно откинулся на спинку скамьи и огляделся в поисках какой-нибудь темы для разговора, пока молчание двух новых знакомцев не успело стать неловким. Касим вывел его на просторную, хоть и меньше рыночной, мощеную улицу, за поворотом которой, возвышаясь над крышами домов и даже над куполообразно переплетенными в ветвях деревьями, виднелась невероятно высокая внешняя стена, обступающая Наваль со всех сторон.
Аскару подумалось, что в этой стороне света им в последнее время отчего-то все чаще и чаще встречаются различные гигантские вещи: змея, колонны, древо, теперь вот стена…
— Расскажи, отчего ваша внешняя стена такая высокая? И где же внутренняя? — перехватив взгляд карих глаз, Аскар пояснил: — Что по прибытии, что сейчас, сколько шли, а ее все нет да нет.
Отвечать Касим начал с последнего вопроса, да еще так просто, что Аскар искренне поразился.
— А в Навале нет второй стены, она и ни к чему — город изначально был очень большим, охватывая много территорий, а заселялся медленно, так что достраивать и расширять его не пришлось. Дома, как видно, мы строим ввысь, наслаивая этажи, а потому места всем хватает.
— Вот как, — только и мог сказать Аскар, — это мудро.
В городе имелось много ресурсов — и вода, и древесина, которую сколько не переводи — не переведешь. Воистину богатый оазис.
— А стена не была настолько высокой еще каких-то пять лет назад, это после войны с Джафаром началось глобальное строительство, — рассказывал Касим. — Во время той осады стрелки не смогли удержать стены, и захватчики проникли внутрь города. Но не тут-то было! — Молодой человек вскинул голову, гордый своей родиной. — В Навале есть башни, располагающиеся точно по кругу, и механизм со спрятанной в земле сетью из переплетенных зачарованных канатов. Стоило джафарцам проникнуть за стену, как механизм активировали, и башни подняли сеть, защищая наш город кольцом. Людей предварительно эвакуировали в центр, а джафарцам достались только опустевшие окраины — в то время и я там жил, и попал в дом господина Рамзи, который принимал к себе всех, кого пришлось временно выселить.
Аскар вновь проникся уважением к бывшему акиду, между тем Касим продолжал:
— Сколько они не осаждали, сколько не пытались вскарабкаться по сети, а все бестолку — гляди какие высокие башни, а сеть то натягивается до последнего ее яруса! — веснушчатый ткнул пальцем в сторону крыш, где в отдалении и в самом деле виднелась башня с острым шпилем. — Лучники с башен расстреливали нападавших, в то время как верховые, загодя выпущенные из защитного кольца, перебили растерявшихся мечами!
Какая хитрая система защиты города, и какая удивительная — это же сколько понадобилось зачарованных канатов, чтобы сплести целую сеть, а потом и как-то спрятать ее в брусчатке, под мощеными улицами и в земле между деревьями. Интересно было бы взглянуть на механизм действия, посмотреть, как она растягивается по городу. Наверняка это была какая-то сложная тайная магия, коей владели омеги оазиса? Город слишком большой, кольцо широкое, не может же все это быть простой механикой?
Наконец принесли заказ, подошедший работник уставил стол двумя тарелками с яичницей с помидорами и зеленью, лепешками, мисками с овощным салатом, йогуртом, чашками ароматного кофе и пирожками с начинкой из запеченных абрикосов. Разговор был прерван завтраком, после которого Аскар настоял расплатиться и с неохотой покинул уютную площадку.
Широкая, вымощенная камнем аллея привела их к подножию многоярусного зиккурата, чьи фаянсовые стены под светом двух солнц мерцали и переливались оттенками радуги. Массивная башня за храмом Великой Троицы, как водится, дымилась от сжигаемых жрецами подношений.
Неторопливый, долгий, постепенный подъем. Он дался Аскару тяжело, но не физически, а рассудочно — сложно было по-настоящему очистить голову от мыслей, как это было положено делать, пересекая ступени. Даже добравшись до плоской площадки на вершине зиккурата и ступив на парковую аллею, ведущую к храму, Аскар не мог утверждать, что полностью справился с этой задачей, но предшествующая прогулка с Касимом сделала фоновый шум в голове куда тише.
После зелени Наваля высаженные на вершине деревья и клумбы с цветами не казались чем-то особенным, но, судя по умеренной людности места, верующие любили храмовый сад и неспешно прогуливались с полуприкрытыми глазами и одухотворенными лицами. Аскар, сопровождаемый Касимом, пересек кольцо белых колонн, и ступил внутрь храма. Разулся, без интереса проследил за служкой, уносящим его сандалии. Зачерпнул пепел из чаши, как положено размазал по рукам до самых локтей, огладил посеревшей ладонью волосы на макушке. Двинулся вперед по темно-синему ковру, пока над головой нависали фонари из матового стекла, излучающие приглушенный рассеянный свет.
Стоило переступить порог главного зала храма, как в нос ударил резкий запах благовоний, горящих на жаровнях — если в коридорах он был терпимым, то здесь казался Аскару слишком едким. Вышагивая по периметру вдоль стен, Аскар ненадолго останавливался перед альковами с малыми статуями Богов-покровителей, но надолго задержался перед алтарем Саратана. Опустившись на колени, он склонил голову и долго молился заступнику родной Хибы. Только потратив на молитвы не менее четверти часа, не замечая ничего вокруг себя, Аскар поднялся и двинулся дальше. Проделав полный круг по залу, он, наконец, оказался перед статуями Троицы и поднял взгляд к их милосердным ликам. Но онемел, не увидев лица Нанны — одни глаза сияли драгоценными камнями, все остальное же было скрыто складками мраморного никаба, а тело облачено в бесформенную струящуюся мраморную же ткань.
Онемение быстро сменилось кипением. По мнению навальцев в ночи царящий Нанна обязан скрывать свое лицо и тело по тем же самым причинам, что и земные омеги? Он, могущественнейший маг, сотворивший твердь земную и все, что на ней живо, обязан скрывать свою красу ото всех, кроме Сара и Сола? Кто, да и как сумел бы запятнать или опорочить его образ? Невозможно! Немыслимо! Кощунственно!
Аскар сам не заметил, как вылетел из храма, словно вдаль пущенная стрела. Не подобает в стенах храма даже ворочать в голове ругательные мысли, а он едва ли сдержался, чтобы не выкрикнуть их вслух!
Вчера, пока Аскар отсыпался, отряд посетил храм. Видел ли Синан здешнее изображение своего самого почитаемого Божества? Среди кочевников о Навале ходит недобрая слава, так что наверняка и о местном толковании веры бади все доподлинно известно. Аскар очень надеялся, что Синан этот храм не посещал.
— Все в порядке? Ты так выбежал… — его догнал Касим, останавливаясь всего в шаге за спиной и переводя сбитое дыхание.
Укротив собственную злобу, стараясь выдохнуть, вытолкнуть ее из своих легких протяжным вздохом, Аскар обернулся с уже расслабленными челюстями, которые всего секунду назад безудержно сводило.
— Да, просто очень чувствительный нос, а внутри чересчур сильный запах благовоний — все жаровни горят.
Бета поглядел на него сочувственно, сказал что-то дежурное о том, как непросто приходится альфам с их обостренным обонянием, слегка пожурил в своих словах жрецов, что слишком задымляют храм и делают его некомфортным для альф. Аскар был благодарен за хоть маленькое, но проявление чуткости. Это его совсем успокоило, а гневные мысли задвинуло подальше, для более подходящего момента — сейчас хотелось не размышлять о чем-то серьезном и расстраивающем, а просто прогуляться в приятной компании.
Касим оказался даже очень хорошей компанией. Внимательный, дружелюбный, словоохотливый, он был чудесным собеседником, пусть даже в роли экскурсовода попробовал себя впервые. После спуска с зиккурата они еще долго прогуливались по тенистым аллеям, заводя разговоры на маловажные, но занимательные в легких беседах темы, пока не вышли к мощеному бульвару, по одну сторону которого простилался ряд высоких прямых деревьев с шумящей зеленью кроной, а по другую — берег невероятного в своих размерах озера. Лазурь плескалась низкими волнами, гонимыми ветром и лодочками, рассекающими водную гладь. Над ней, в самом центре, очень далеко от берега, парил белокаменный дворец с золотыми куполами, угловыми острошпильными башенками и дугообразными протяженными мостами.
— Не хочешь прокатиться? Уже почти полдень, наступает самая жара, но есть лодки с навесом, — глаза беты сверкали столь явным желанием прокатиться вместе, что Аскар не смог ему отказать.
Ступив на борт пошатывающегося судна, Аскар почувствовал себя почти беспомощным — дно лодки ходило ходуном под его ногами, отчего колени напрягались. Касим, заметив эту его нерешительность, ничего не сказал, но подхватил под руку и отвел к скамье под навесом, где и усадил. Лодочник, стоящий позади, оттолкнулся от пирса.
В Хибе горожанам не позволялось кататься по озеру на лодках, только прогуливаться вдоль берега и недалеко заплывать, а потому Аскар впервые оказался столь далеко от твердой земли. Лодка мерно раскачивалась под ними, обдувающий ветерок будто стал прохладнее, лаская разгоряченную кожу. Мимо проплывали другие лодки, небо над навесом было безоблачно голубым. Рядом, касаясь плечом, сидел Касим, так невероятно похожий на давно потерянного для Аскара друга из далекого детства, кажущегося другой жизнью. День был хорош, улыбающийся Касим был хорош, и Аскару впервые за долгое время было так хорошо, что не находилось подходящих слов — да они и не были нужны.
Глядя на пронизанное лодками озеро — внизу, и безмятежно голубое небо — вверху, Аскар чувствовал, как тугой узел, что со вчерашнего вечера скручивался в груди, ослаб. Суета, которой шумели улицы оживленного Наваля, остались далеко позади, и мир казался чудесным местом отсюда, с глади спокойного озера. Плечо грело тепло Касима, то и дело поглядывающего на Аскара не без искреннего интереса и какого-то затаенного ожидания. Испытывая благодарность за проявленное внимание и редкий миг бестревожности, Аскар улыбнулся ему в молчании, вложив в свой взгляд всю ту нежность и печаль, которые он испытывал, вспоминая милого друга сердца.
Сойдя с лодки, Аскар понял, что навсегда запомнит эту прогулку по воде, полную спокойствия, гармонии и чувства, будто он вновь обрел то, что давно потерял. Еще долго они шагали в безмолвии по белому песчаному берегу так, что обутые в сандалии стопы увязали в его податливой мягкости, ведомые простым желанием двигаться вперед, пока Аскар пребывал в задумчивости, а Касим не смел прерывать его размышлений. Наконец взгляд возвращающегося к реальности акида привлек мерцающий на солнце шпиль. Оглянувшись, заметил, что отсюда, из сердца города, был виден почти весь контур башен, заключающих центр в оборонительное кольцо.
— Прогуляемся до ближайшей башни? — предложил Аскар, оборачиваясь на спутника. — Меня так впечатлит твой рассказ, что хотелось бы взглянуть поближе.
— Конечно! — Касим, казалось, очень обрадовался такому предложению, все же он и прежде не без гордости рассказывал о Навале.
Вблизи башни оказались поистине гигантскими, немногим уступающими исполинской стене, окружающей город надежной защитой. Круглая, в рыжевато-золотистой кладке, широкая в основании словно целый дом, она возвышалась над головой и казалась не рукотворным строением, а промыслом Богов. Напомнила рога змеи, на которые отряд наткнулся в Пустоши и принял за созданные людьми колонны. Как оказалось, человеку под силу создать даже что-то покрупнее.
— Механизм вытягивает сеть из-под земли, натягивая ее между двумя соседними башнями, и так по всему связанному контуру, — объяснял Касим немного хвастливо, а глаза его горели непритворным восхищением чужой задумкой. — Но подробностей я, конечно, не знаю.
— Даже без них выглядит и звучит впечатляюще, — Аскар задрал голову, вглядываясь в кажущийся очень далеким верхний ярус башни. Касим говорил, что сеть натягивается до тех пор — очень и очень высоко, не перебраться, особенно когда лучники ведут обстрел.
Касим касался рыже-золотистых кирпичей с каким-то потаенным трепетом, а на губах его проявлялась незнакомая вызывающая улыбка.
— Тогда, пять лет назад, вместе с запуском механизма башен на всех городских воротах опустились решетки, и джафарцы оказались в ловушке между внешней стеной и сетью. Лучники вели обстрел, верховые уничтожали наглых захватчиков. Многие джафарцы погибли на месте, но некоторые успели сбежать, перебравшись через стены. Именно поэтому город начал возводить их ввысь — чтобы в следующий раз, когда кто-то посмеет напасть, ни один не смог выбраться живым.
Голос нового знакомого непривычно ожесточился. Касим и сам понял, что показал не лучшую свою сторону, а потому посмотрел на акида чуть виновато:
— Прости, не хотел нагнетать. Просто для моей семьи вражда с Джафаром глубоко личная.
— Мне не сложно понять твои чувства, — Аскар качнул головой, ободряюще коснувшись чужого плеча и чуть сжав. — Если бы неприятель напал на Хибу, то я был бы в ярости и проявил бы ту же жестокость.
Карие глаза глядели с благодарностью. Аскар вновь оглянулся на башню и виднеющиеся из-за крыш домов высокие стены Наваля. Воевать с этим городом при его нынешнем уровне защиты — дело безрассудное. Осаждать эти стены — только напрасно тратить время и человеческий ресурс, так что, возможно, после поражения пятилетней давности Джафар поостережется нападать вновь.
Уводя Касима обратно на главную торговую улицу, Аскар немного обеспокоенно заглядывал в веснушчатое лицо. Не хотелось бередить старые раны этого милого беты, что был так чуток и внимателен, однако Аскар не мог не попросить:
— Расскажи о своей семье, — и тут же поправился: — если хочешь, конечно же.
— Почему бы и не рассказать, — тот пожал плечами и тряхнул головой, приводя в движение упругие рыжие кудряшки, так и норовящие налезть на лицо. — Первое нападение Джафара случилось, когда я был ребенком. Мы жили большой семьей с двоюродными и троюродными родственниками на окраинах, а потому первые попали под удар: кто-то погиб на месте, кто-то пропал и так и не нашелся. Амма успел хорошо спрятать меня и самых маленьких из детей, пока аба, бабаБаба́ — обращение к отцу-бете., дяди и старшие братья вышли защищать город. Отцы погибли, братьев я больше не видел.
— Ты многих потерял, мне очень жаль, — вздохнул Аскар, одной рукой приобнимая за плечи рядом идущего Касима — то ли человек, то ли греза.
— Это дела давно минувших дней, не будем о грустном, — не унывающий по самой своей сути, Касим повторно тряхнул головой и взбодрился. — Может, заглянем на базар и перекусим?
С необычайной нежностью и глубоко притаившейся тоской Аскар глядел в это смуглое веснушчатое лицо, в теплые карие глаза и бездумно улыбался то ли новому знакомому, то ли другу из прошлого.
— Самое время, уже обед. Подбери-ка нам хорошее местечко, провожатый.