11 лет
Мы лежали вчетвером на большом покрывале на песке. Чонгук, Юнги, Хосок и я с самого края. Я всегда лежала с краю в тех редких случаях, когда ребята разрешали мне пойти с ними. Солнце едва перевалило за полдень, и было так жарко, что, казалось, волосы вот-вот вспыхнут. Я лежала и прислушивалась к тому, что обсуждают мальчики, играя в карты.
Хосок спросил:
– Что бы ты выбрал: чтобы тебя окунули в кипящее масло или сняли скальп раскаленным кухонным ножом?
– Оливковое масло, – уверенно сказал Чонгук. – Так быстрее.
– Оливковое масло, – отозвалась я эхом.
– Раскаленный нож, – сказал Юнги. – Больше шансов, что я отберу нож и сниму скальп с этого урода.
– Об этом не идет речи, – пояснил Чонгук. – Это вопрос о смерти, у тебя нет никаких шансов. И выбора нет.
– Ладно, тогда оливковое масло, – сказал Юнги сварливо. – Ну, а ты что выбираешь, Хосок?
– Оливковое масло, – сказал Хосок. – Теперь твоя очередь, Чонгук.
Чонгук прищурился, глядя на солнце.
– Что бы вы выбрали: снова и снова проживать самый лучший день в вашей жизни или прожить заурядную пристойную жизнь?
С минуту Хосок молчал.
Ему нравилась эта игра. Он любил размышлять о разных возможностях.
– А если бы я выбрал один лучший день, я бы знал, что проживаю его снова, как в «Дне сурка»?
– Нет.
– Тогда я выбираю самый лучший день, – наконец решил он.
– Ну, если лучший день предполагает… – начал Юнги, но, взглянув на меня, сделал паузу, чего я терпеть не могла. – Я тоже выбираю лучший день.
– Лиса, – Чонгук посмотрел на меня, – а что бы выбрала ты?
Я прокрутила в голове разные варианты в поисках нужного ответа.
– Э-э, я бы выбрала заурядную жизнь. Тогда бы у меня осталась надежда, что когда-нибудь настанет тот самый лучший день, – сказала я. – Не хотелось бы, чтобы вся жизнь была одним днем, который повторяется снова и снова.
– Да, но ты же не будешь знать о том, что этот день повторяется, – вмешался Хосок.
Я пожала плечами:
– Но в глубине-то души ты будешь это понимать.
– Глупости, – сказал Юнги.
– Не думаю, что это глупости. Скорее, я соглашусь с точкой зрения Лисы. – Клянусь, Чонгук посмотрел на меня так, как, наверное, солдаты смотрят друг на друга, поднимаясь из окопа навстречу врагу. Словно было что-то, что объединило нас.
Я пожала руку поверженному в споре Юнги. Ничего не могла с собой поделать.
– Видишь, – сказала я. – Чонгук со мной согласен.
Юнги запищал, изображая меня:
– Чонгук со мной согласен. Чонгук меня любит. Чонгук потрясающий.
– Заткнись, Юнги! – заорала я.
Он усмехнулся и сказал:
– Моя очередь задавать вопросы. Лиса, что бы ты выбрала: каждый день есть майонез или остаться плоскодонкой до конца своих дней?
Я перевернулась, схватила пригоршню песка и кинула в Юнги. В тот момент он смеялся, и поэтому часть попала ему прямо в рот, а часть прилипла к влажным щекам. Он заорал:
– Ну все, Лиса, ты труп! – И накинулся на меня, а я, пытаясь увернуться, откатилась подальше.
– Оставь меня в покое, – сказала я, защищаясь. – Я все маме расскажу!
– Ты невыносимая заноза в заднице, – сказал он, грубо хватая меня за ногу. – Я брошу тебя в воду.
Я попыталась вырваться из его рук, но мне удалось только бросить еще песка ему в лицо, что, конечно, разозлило его еще больше.
Вмешался Чонгук:
– Юнги, оставь ее в покое. Пойдем поплаваем.
– Да, пойдем, – поддержал Хосок.
Юнги заколебался.
– Хорошо, – сказал он, выплевывая песок. – Но ты все еще труп, Лиса. – Он показал на меня указательным пальцем и резко провел ладонью у горла.
Я повторила его жест и перевернулась обратно, но в глубине души я ликовала. Чонгук защитил меня. Значит, ему не безразлично, жива я или мертва.
Юнги злился на меня весь день, но оно того стоило. Было просто смешно, что он пытался дразнить меня плоскодонкой, потому что я уже два года как носила бюстгальтер.
