Наконец мы устроили киновечер. Мама, Сюзанна, Хосок и я в полной темноте смотрели Сюзаннины любимые фильмы Альфреда Хичкока. Мама приготовила большую миску попкорна и купила молочных карамелек в шоколаде, мармеладных мишек и разноцветных ирисок. Сюзанна обожает ириски. Этот вечер получился таким же, как в старые добрые времена, только без Юнги и Чонгука. Чонгук в это время работал.
Посреди «Дурной славы», самого любимого ее фильма, Сюзанна заснула. Мы укрыли ее пледом, а когда фильм закончился, мама прошептала:
– Хосок, отнесешь ее наверх?
Хосок кивнул. Сюзанна даже не проснулась, когда он поднял ее. Он нес ее так, будто она перышко и ничего не весит. Никогда раньше не замечала, какой он сильный. Несмотря на то что мы с ним почти ровесники, сейчас он мне показался совсем взрослым.
Мама встала с кресла и потянулась.
– Я так устала. Пойду спать. Ты идешь спать, Лиса?
– Нет еще. Приберусь здесь немного.
– Умничка, – кивнула она и пошла наверх.
Я подняла с пола несколько оберток от ирисок и пару упавших хлопьев попкорна.
Хосок вернулся, когда я убирала диск в коробочку и рухнул в гору диванных подушек.
– Давай пока не будем ложиться, – попросил он.
– Хорошо. Хочешь посмотреть другое кино?
– Не, давай просто посмотрим, что по телику. – Он взял пульт и стал переключать каналы один за другим. – А где Кэм Кэмерон?
Я вздохнула и, сев обратно на диван, сказала:
– Даже не знаю. Он не звонил, и я ему тоже. Лето почти закончилось. Может быть, я его больше никогда не увижу.
Не поворачиваясь ко мне, Хосок спросил:
– А ты хочешь? Хочешь его снова видеть?
– Сама не знаю… Не уверена. Может быть, да, а может быть, и нет.
Хосок выключил звук на телевизоре и посмотрел на меня.
– Не думаю, что этот парень тебе подходит. – Он выглядел мрачным. Не припомню, чтобы я его когда-нибудь таким видела.
– Да, я сама в этом сомневаюсь, – ответила я.
– Лиса… – начал он. Затем сделал такой глубокий вдох, что щеки у него раздулись, и резко выдохнул, отчего волосы у него на лбу заколыхались. Я ощутила, как тяжело забилось мое сердце в предчувствии чего-то, что должно было случиться. Он хочет сказать мне что-то важное, что-то, чего мне не хотелось бы слышать. Он скажет это, и все изменится.
Я уже открыла рот, чтобы прервать его, прежде чем он произнесет слова, которые потом не сможет забрать обратно, но он замотал головой.
– Просто дай мне сказать. – Он снова сделал глубокий вдох. – Ты всегда была моей лучшей подругой. Но сейчас ты для меня – нечто большее. Ты для меня уже не просто подруга, – продолжал он, подсев поближе ко мне. – Ты круче всех девушек, с которыми я встречался, и ты всегда была рядом. Ты всегда поддерживаешь меня. Я… Я могу на тебя положиться. И ты всегда можешь рассчитывать на меня. Ты прекрасно это знаешь.
Я кивнула. Я слушала его, видела, как двигаются его губы, а мой мозг работал с бешеной скоростью. Это Хосок, мой друг, мой соучастник во всех проделках, практически мой брат. От груза этих мыслей мне стало трудно дышать. Я едва могла на него смотреть. Потому что мне было трудно. Я не видела его в той роли. Я всегда оставляла ее только для одного человека. И это был Чонгук.
– И я знаю, что тебе всегда нравился Чонгук, но сейчас у тебя с ним уже все, правда? – Хосок смотрел на меня с надеждой. Он просто убивал меня своим взглядом; меня убивало, что я не могу сказать ему то, чего он так ждет.
– Я… Я не знаю, – прошептала я.
Он втянул воздух сквозь зубы, как он делает, когда очень расстроен.
– Но почему? Он же даже не смотрит на тебя в этом смысле. А я смотрю.
На глаза стали наворачиваться слезы. Нечестно, я не должна плакать. Но это потому, что Хосок прав. Конрад никогда не смотрел на меня как на девушку. Мне бы хотелось чувствовать к Хосоку то же, что и он ко мне.
– Я знаю. Мне этого не хочется, но он все еще мне нравится. Я все еще люблю его.
Хосок отстранился. Он не смотрел на меня, избегал моего взгляда.
– Закончится тем, что он разобьет тебе сердце. – Голос у него сорвался.
– Мне очень, очень жаль. Пожалуйста, не злись на меня. Я не перенесу, если ты будешь на меня злиться.
Он вздохнул.
– Я не злюсь на тебя. Просто… почему Чонгук?
Хосок встал и ушел, а я осталась одна.
