Кукла

Глава 37.

Pov. Лиса.
Для многих туристов и коренных жителей Париж - город любви. В нем каждый камень в старинных архитектурных постройках и каждый кривой булыжник мостовой пропитан невидимыми искрами чувственной романтики. Кажется, что на узких улочках воздух искрится средневековой магией. А если прикрыть глаза, то сможешь расслышать удивительные мелодии скрипки, пианино и, возможно, даже арфы. А еще стук копыт призрачных лошадей в такт биению сердца.
Перед утонченным шармом Парижа невозможно закрыть душу. Не пустить его французскую лёгкую энергетику в каждую клетку на коже. Не впитать Версальскую роскошь в кровь.
Этот город - центр мира для влюбленных парочек. Центр их многогранной вселенной чувств.
Ото всюду слышатся признания в любви и привязанности. Эмоциональные выяснения отношений.
И даже то, что в современном Париже чистота улиц и порядочность нелегальных жителей далека от существующих норм, не может испортить общее впечатление.
В Сюрен я вернулась неделю назад. Но только сегодня по-настоящему смогла вдохнуть полной грудью Парижский колорит.
От Комуны до центра я доехала на автобусе, быстро и без происшествий. Сегодня первый день, как я отлипла от Сынги и снова отвела его к маме с бабушкой. За эти дни я откровенно затискала сына. Замучала малыша бесконечными поцелуями и объятиями. И он сам начал канючить, чтоб я ему дала отдых.
Дэн отпустил меня в Сюрен, видя, как я страдала и вздрагивала от его голоса. Сжималась в комок, стоило незнакомому мне мужчине, навязанному в мужья, коснуться меня хоть пальцем. Он пообещал прикрывать мой отъезд перед Хосоком. Врать, что мы живём вместе, и у нас все отлично.
Понятно, что долго обман не протянет. Чон Хосок хитрый и умный мужик. Прознает все в два счета. Тогда мне придется вернуться и отбывать свое наказание в полной мере. Но пока я наслаждалась мнимой свободой. Дала себе четкую установку привести тревожные мысли в порядок и подлечить разорванное сердце.
Чонгук останется в нем навсегда. Очень сильно я полюбила этого горячего мужчину. И наше прощание под дождем, боль в его глазах и разочарование, наверное, всю жизнь будут немым укором протыкать мне остатки сердца и души. Являться во снах и заставлять лить бесполезные слезы.
Мой арендодатель, стоило мне открыть свою мастерскую, сразу наведался в гости и принес извечные ненавистные гвоздики. Он долго мне рассказывал, что погода в Париже чудесная. Пока я была в отъезде лил дождь, но с моим возвращением, как по заказу, вспыхнуло яркое солнце. Он навязчево звал меня посетить вместе Лувр. Предлагал прогуляться по Елисейским полям, отведать настоящих кулинарных шедевров французских кондитеров - шоколадных конфет местного производства.
Я слушала харизматичного мужчину в извечно клетчатом пиджаке с шарфом, в полуха.
Но к концу его тирады задумалась.
Сынги у мамы с бабушкой с ночевкой. Я измотана и выжата, как лимон, последними событиями в своей жизни. Поэтому, Жирар прав, длительная прогулка пойдет мне на пользу. А прогулка по Лувру и посещение выставки именитых художников даст мне вдохновение и запал на создание новых картин. Уже своих.
Вот только приставучий француз в мои планы не входил. Поэтому я наплела ему с три короба про то, что меня ждёт дома сын, и мне срочно нужно уйти. Но на следующей неделе мы обязательно попьем кофе и полакомимся хрустящими круассанами.
С трудом выпроводив клетчатого Жирара, я сама поехала в центр Парижа. И вот я медленно ступаю по вымощенным улочкам и осознаю, насколько я несчастна и одинока...
Париж - город любви и романтики. А я в нем - выгоревшая пустая оболочка. Сама похожа на привидение средневековья.
Изначально моей целью было пойти в Лувр. Я не раз бывала в этом шедевральном месте. Концентрации потрясающих экспонатов искусства.
Мне заново хотелось рассмотреть "Мону Лизу" Леонардо да Винчи. Насладиться картинами Рафаэля, Антонело да Мессина, Тициана, Эль Греко и многими другими легендарными творцами.
Но унылая тоска разъедала меня кислотой. И я просто блуждала по улицам. Бесцельно тратила время. Спустилась к Сене и долго всматривалась в бурлящую мутную воду. Даже на Эйфелевую башню не глядела.
Просто, как загипнотизированная, внимательно следила за бегом воды.
И слезы снова капали с моего носа.
Приняв очередное поражение, я осознала, что даже Париж не в силах исцелить меня своей мощной энергетикой. Уныло поплелась обратно к остановке. Решила, что вернусь в свою мастерскую и попытаюсь забыться. Поработать с масляными или акриловыми красками. Излить свою тоску в художестве.
На обратном пути прикупила в атмосферной французской булочной хрустящий багет и пару круассанов с заварным ванильным кремом.
Только зашла в мастерскую, как сразу включила чайник для чая.
Взгляд неосознанно упал на полотно с ликом любимого мужчины. Единственное, что мне осталось после вынужденного предательства.
Я развернула холст и долго всматривалась в черные глаза. Развела краски и начала короткими рваными штрихами придавать черно-белой картине цвета. Намешала терракотовый с древесным коричневым. Выдавила каплю ослепительно белого и удручающего черного. По палитре размазала солнечный желтый. Подобрать оттенок для смуглой кожи мужчины оказалось непросто.
Я включила погромче музыку в телефоне и надела наушники. "Времена года" Вивальди в современной электронной обработке полностью соответствовали моему настрою.
Я усердно и внимательно перемешивала палитру и невольно вслушивалась в высокие аккорды классической музыки.
Воспоминания бередили душу.
Вот наша первая встреча с Чоном. Где я с восторгом глядела на высокого красивого мужчину. Мое возбуждение, усиленное действием наркотического препарата было невероятным.
А вот наша следующая встреча в ресторане, мое гордое требование отпустить меня. Не удерживать силой. И тут Чонгук поразил меня своим великодушием.
Когда бандиты запросили деньги за сына, он не раздумывая дал мне всю сумму.
Тяжело, когда любимый мужчина настолько хорош. Не только внешне, но и внутренне. Мне было бы гораздо проще, если б он не шел мне навстречу, не вызволял сына, не хоронил за свой счёт отца, не приезжал в дождь молить меня вернуться к нему...
Этот дождь лился солёными каплями из глаз. Слезы капали на палитру. Плоские капли вбирали в себя грязный оттенок мутной коричневой краски. Собирались с другими выпуклыми кляксами.
Я громко шморгнула носом, попыталась увести мысли в другое русло. Если я залью слезами масляные краски, вряд ли получится нужный оттенок.
Я перевела дыхание и почувствовала лёгкое дуновение ветра сзади. Движение воздуха удивило меня пряным ароматом с примесью очень знакомых острых мужских духов.
Я точно схожу с ума.
Мне уже не только мерещится образ Чонгука, но и рецепторы вспоминают его личный шлейф аромата. Такого дикого. Необузданного. Заставляющего слезы высохнуть, а трепет предвкушения всколыхнуться. Растормошить, разбередить мою истерзанную душу, заставить снова сердце сжаться.
Знакомое прикосновение больших ладоней к плечам выбило меня из равновесия. Руки дёрнулись и палитра с кистями упала на пол, забрызгивая мои туфли масляной краской осенних оттенков.
Спиной я ощутила знакомый жар тела. Медленно сняла наушники, еще боясь обернуться, но уже находясь во власти грубой мужской силы. Сразу услышала прерывистое горячее дыхание возле уха в волосах.
- Какой-то я мрачный получился,- приглушённым голосом сказал мужчина, разглядывая свой портрет.
- Чонгук... Чонгук...- я резко обернулась и замерла. Вскрик ужаса сорвался с губ.
Лицо мужчины было все в ссадинах и бордово - синих гематомах. Создавалось ощущение, будто он дрался с самим Дьяволом...
- Что это... откуда?- дрожащими пальцами я коснулась припухших губ со шрамом, собранным несколькими медицинскими стежками.
- Так, херня. Чуть с братом побазарил,- улыбнулся он мне искренне и открыто. И тут же переместил свой мягкий войлочный взгляд на мои губы. Выражение в его зрачках стало искрящимся и туманным,- Кукла...- произнес он совсем низким голосом с хрипотцой. Не моргая склонился ниже. Его жадное дыхание захватывало мое. В мастерской не осталось кислорода.
Я дышала Чонгуком. Своим любимым мужчиной.
Мясистые упругие губы полностью накрыли мой рот, и мы в исступлении сплелись воедино настойчивыми языками. Поцелуй вымученный и томительный. Такой глубокий, что не было желания разорвать его.
Я обвила мощную жилистую шею тонкими руками, привстала на носочки, желая быть ближе. Полностью впечататься в его рельефный торс.
Чонгук такой крепкий, твердый, горячий. Настоящий мустанг. Вольный и дикий. Я так по нему соскучилась. По его наглым ладоням, пряному терпкому запаху, голодным вдохам и нетерпеливым выдохам.
Он подцепил меня на руки. Я покорно развела бедра, обхватывая его узкую талию коленями.
Чонгук без остановки таранил мой рот языком.
Мое лицо стало мокрым и холодным. Слезы продолжали течь из глаз.
В глубине души я вспомнила, что мы не должны были никогда больше встретиться. Я отдана другому. А Чон Хосок не простит мою слабость.
Но отказаться сейчас от любимого мужчины было выше моих сил. Снова прогнать его я уже не смогла.
Все мое естество, каждая клетка тянулись к нему в мольбе не прекращать, никогда не останавливаться. Только любить меня, ласкать. Отогревать истерзанное тело своим горячим властным напором.
Чонгук усадил меня на парту, вклинился между ног бедрами. Взял мои щеки в большие ладони. Так нежно, едва касаясь начал собирать падающие из глаз слезинки.
- Лиса...Куколка моя,- повторял он таким тихим утробным голосом, будто боялся разрушить очарование момента. Сказку в которой мы очутились снова вместе. И пусть на короткий срок, но это время нашего волшебства и чудес.
Я сама потянулась к его рубашке. Мои пальцы хаотично метались по мелким пуговкам, расстегивая их не по порядку. Его обнаженная оливковая кожа синела на ребрах синяками. Следами его борьбы за нас.
Ведь если он сцепился с Хосоком, значит он уже в курсе всего. Но я решила потом поговорить с ним. Подумать, что нам делать дальше.
Сейчас мне важен был лишь наш ритуал единения.
Наша картина, пропитанная сочными оттенками счастья.
Чон ловко стащил с меня платье и припал к груди, высвобождая соски из лифчика. Пока лакомился твердыми горошинами, расстегнул лифчик.
- Девочка моя. Любимая,- вдруг произнес он.
Услышав такое обращение, слезы умиления и восторга снова заблестели в глазах.
Я спешно затараторила ему:
- Люблю...люблю тебя,- перемешивая слова с поцелуями его покатых плеч, твердой груди.
Мы оказались полностью обнаженными в считанные секунды.
Чонгук торопился проникнуть в меня. А я спешила принять его.
Подалась бедрами на скульптурный красивый член. В этом мужчине все идеально. И его орган это настоящий кладезь наслаждения.
Он проник в меня полностью с первого толчка. Мы сплелись так крепко вместе, спаялись в единое целое. В законченную картину нашей любви.
Впервые я осознала, что значит заниматься не сексом, а настоящей чувственной любовью.
Чонгук продолжал гладить мои лопатки. Пальцами обласкивал каждый позвонок. Спускался к пояснице и надавливал на ямочки. Снова поднимался к шее. Казалось, что он хочет одновременно обхватить меня всю и сразу.
Наши губы не могли насытиться друг другом. Томительное чувство распирания усиливалось с каждым нашим толчком. Огромный член мужчины высекал искры из глаз и громкие стоны. Мазки нашего шедевра становились все ослепительней и ярче.
Я задыхалась от нехватки воздуха. Не успевала между поцелуями вздохнуть. Чон, как зверь, с рычанием снова накидывался на меня. Грудь распирало растущее сердце. Будто вмиг в него впихнули всю вселенную.
Я повторяла мысленно имя любимого. Подавалась бедрами вперёд стараясь впитать его глубже. Постепенно толчки мужчины стали яростней и быстрее. Мы стремились в одном направлении и подгоняли друг друга. Выжимали скорость на максимум.
Я дернулась в его руках от возникшего цунами ощущений. Чонгук словно почувствовал приближение моего оргазма и сильнее прижал меня к себе. Вошёл так резко и грубо, словно пробил мои ребра. Разбил на миллион осколков тонкое хрупкое стекло во мне. Все заискрилось, стало нереальным.
Меня повело по наклонной. И только его крепкие руки сдержали мое тело в заданном векторе.
Эйфория рисовала вокруг яркие образы счастья. Жирными мазками ложилась на нас. Впитывалась в кожу. Казалось я не выдержу своей роли. Растворюсь в этом чудесном моменте. Не смогу собраться и вернуться в реальность из мира грез и наслаждения.
Чонгук уткнулся в мою шею, прикусывая мочку уха. Его влажное горячее дыхание оглушало.
Он толкнулся и замер во мне. Я почувствовала как сперма начала заполнять лоно. На секунду дернулась, понимая, что мы не предохранялись.
Но Чон сильнее прижал мою попу, не давая увильнуть. Пропитывая и наполняя меня до отказа.
- Моя. Моя Кукла. Навсегда моя,- хрипло говорил он.
Я согласна.
Его.
Только его!