Месть белых воронов

Глава 13

     Мозг по-прежнему отказывался верить в то, что этот дневник – не фантастическая книга, а реальная история, которая касалась моей семьи и самого меня. Я посмотрел на перстень, который подарила Агата на день рождения. Неужели он и правда волшебный? Вокруг меня, если так подумать, слишком часто ходила опасность: она караулила меня за углом школы, наблюдала за мной из-за кустов и даже витала в воздухе нашего дома. Получается, это не я переборол свой страх темноты в комнате, не я спас Тима тогда в мужском туалете, и не благодаря мне уже дважды мы спаслись от магов Монт. Этой силой нас действительно наполнял перстень-амулет, по словам Агаты, оберегающий нас. Черт, неужели я действительно мог поверить в то, что из гадкого утенка так быстро стал могущественным суперменом? И после резкого взлета, как бывает, произошло не менее резкое падение. Я снова упал в своих глазах, и тогда, как и сейчас, не существовало сильнее наказания для меня.

     Теперь нам стало понятно, какие мотивы были у наших родителей, мы вспоминали тот день, когда впервые оказались в этом доме, и убедились, что магия существует. Прочитали сотни странных и непонятных нам рецептов (зельев?) и были хоть как-то введены в курс дела. Но по-прежнему узнавали все сами, Агате – ни слова. Непонятно было одно: почему нас выпустили на улицу после стольких лет заточения, и даже устроили в школу, и почему эти маги до сих пор ничего не предпринимают, помимо того, что просто нас караулят? Это непонимание настораживало больше всего.

     «Мне так и не удалось за свои сорок три года устроить свою личную жизнь. Чувство одиночества душило меня долгие годы. И когда уже с головой накрыло отчаяние и не было видно даже проблеска надежды, в моей жизни появились близнецы. Можно сказать, что у меня не было выбора, но я была счастлива принять их в свой дом, и  мы даже стали одной семьей. Случилось нечто ужасное: два пятилетних мальчика остались без родителей, а одна взрослая женщина практически сошла с ума от того, что ей совершенно некому в этом мире дарить свою любовь и заботу. И вот мы нашли друг друга. Три судьбы, которые просто не смогли бы существовать в эти дни, наполненные горем, по отдельности. Я полюбила их как родных. И уже не представляю свою жизнь без этих малышей. Поначалу я делала все в точности как мы договаривались с Эммой и Дорианом, мы продумали план вплоть до мелочей, на случай если они не вернутся. Когда я узнала, что их нашли мертвыми около реки Рейн, я посчитала своим долгом воспитать братьев так, как хотели этого их родители. Не баловать, тщательно следить за их домашним обучением, попытаться наладить их взаимоотношения между друг другом, и самое главное – не выпускать их на улицу одних и не рассказывать всю правду. Они очень боялись травмировать детей, особенно моя сестра Эмма. И я их искренне понимала, потому и следовала их правилам. Но затем прошел месяц... два... потом год. И я начала чувствовать внутри себя противоречие. Будто я нарушаю собственные принципы, следую чужим инструкциям, отрекаясь от самой себя. Мне было жутко стыдно, но я больше так не могла. Первым шагом было признаться мальчикам в том, что родителей больше нет. Это сложно, но куда тяжелее было нести этот груз в одиночку. Я просто устала врать. К тому же они далеко не глупые, и сами все видели и понимали. Я была очень рассеяна, забывала поесть и могла долго смотреть в одну точку. Часто теряла нить разговора и путала слова, так боялась, что правда вскроется. Но все-таки это не по моим правилам. Я считаю, что дети – такие же люди, как и мы, и именно в детстве у нас формируется восприятие окружающего мира, моральные принципы, характер и многое другое. Нельзя просто так взять и спрятать их от всего в этом мире. Рано или поздно они узнают всю правду, и это ударит их в тысячу раз больнее. Второй шаг мне давался еще сложнее, хоть снаружи я оставалась непоколебимой, внутри по-прежнему бушует ураган. Сколько еще близнецы смогут сидеть взаперти? Для них это не кажется насилием, клеткой, для них это привычная среда, и ничего больше. Пускай улица манит... зовет. Я уверена, дома они все равно чувствуют себя счастливыми. По крайней мере этот дом дарит им тепло, ласку и заботу на все двести процентов. Но что потом? Да, есть домашнее обучение, о котором так сильно настаивала Эмма. Есть онлайн-лекции в университете, различные курсы и работа в компьютере. Век информационных технологий, и все такое. Но это никогда не заменит живое общение, и я боюсь представить такую жизнь для них. Передо мной стоял самый страшный выбор в моей жизни, за который я несла колоссальную ответственность: подвергнуть детей возможной опасности или собственноручно сделать из них антисоциальных людей, что в принципе уже было близко. Уже и так было слишком поздно, но лучше сделать это сейчас, когда есть еще шанс, что мир их не спугнет и не загонит их обратно в норку. Уютную, безопасную, комфортную, но в которой нет настоящей жизни. А настоящая жизнь полна испытаний, взлетов и падений, приятелей и врагов. Жизнь – это черное и белое. И если этот мир полон монстров и сюрпризов, то они должны быть к этому готовы. Иначе они сломаются. И прожив несколько недель с этой мучительной дилеммой в голове, я приняла решение подарить близнецам свободу на их восьмой день рождения. И я полностью несу ответственность за это решение не только перед их родителями, но и в первую очередь перед самой собой. В моем понимании не могло существовать версии, в которой я бы прятала двух мальчиков (а в будущем – взрослых парней, мужчин) от всего зла. А зла в этом мире достаточно. Рано или поздно, я думаю Эмма тоже это понимала, они вырастут и больше не смогут прятаться. Тем более, если они так и не узнают настоящей причины. И какая в конечном итоге у них может вырасти злоба и ненависть ко всему, и ко мне в том числе? Возможно, со стороны мой поступок можно было расценить как равнодушный или отчаянный, но я была твердо уверена, что это единственный правильный выбор. Сейчас или никогда. Близнецы пойдут учиться в обычную школу, будут развиваться со всеми детьми и принимать свои первые жизненные уроки. И я сделаю для них абсолютно все, что будет от меня зависеть».

     В чем-то она была права. Злоба во мне все-таки росла, и с каждым днем все больше. Далее на страницах было много непонятных слов о магии, о ее экспериментах, какие-то мантры и символы. Ее мысли и воспоминания. Но в самом конце дневника была короткая, но красиво выведенная емкая фраза: «Анри и Тим, если вы это читаете, знайте – все мои действия были сделаны исключительно по любви». И тут я понял. Тогда Тим нашел ее дневник и книги не случайно. Агата хотела, она знала, что мы его прочтем. И что этот тайник сможет сплотить нас. Так и случилось: мы стали не только братьями, но и настоящими союзниками. Агата жила одна в этом большом (как казалось мне тогда) доме долгие годы и жизнь ее была слишком размеренной и одинокой. Поэтому она начала писать дневник, в надежде выговориться хотя бы бумаге. Но в каждом предложении, каждом слове – она обращалась к нам.