Будь мы богами...

13. Скульптура и гений

Торт — штука важная, но революция всё же чуть важнее.

Следуя правилам Лоретто да и в принципе не желая привлекать к себе чужие взгляды, я ни у кого ничего не спрашиваю. Из-за этого приходится потратить немало времени на поиски места обитания стражников и ещё немного на то, чтобы терпеливо подождать в тени кустов у маленького, выложенного брусчаткой дворика под лестницей, соединяющей верхние этажи корпусов Великого храма.

Знаю, когда патрульные меняются, следил за ними, когда было нечего делать в первые дни пребывания здесь. Тогда я верил, что братьям эта информация пригодится, теперь же... «Братья могут пойти далеко и надолго, буквы на три, если у них нашлись дела поважнее, чем моё спасение».

После получаса, проведённого в попытках спрятаться от безжалостного солнца, под которым плавятся у меня, кажется, даже ботинки, я наконец замечаю солдата, которого ждал. Который лениво выходит из штаб-квартиры патрульных после смены. «Йен». На мою удачу, он один, без сестры-близняшки. Ничего не имею против Гвен, но уж точно не смогу ей доверять после того, как она доказала свою преданность Лоретто, когда отдала мои пряники. «А Лоретто лучше не знать, что я был здесь».

Ничего не говоря Йену, я лишь выныриваю из-за кустов. Технически, не нарушу правил своего куратора, гласящих, что мне ни с кем нельзя разговаривать, пока не спросят, если Йен заговорит первым, верно?

Йен выглядит вымотанным и унылым после целой ночи патрулирования улиц, форма на нём помятая, короткий пучок рыжих волос на затылке растрёпан, а плечи понурившиеся. На вид он прямо как чувствовал себя я, когда меня поймали с аурой. В душе на миг вспыхивает злорадное удовольствие при виде этого, потому что я-то сегодня, наоборот, свеж и бодр — может, какая-никакая, но справедливость в мире всё-таки существует? И это мне в подарок за тот день, проведённый по горло в уличной грязи, наручниках и унижениях.

Заметив меня, Йен хмурится ещё больше, но кивает, когда я молча взмахиваю рукой, зовя его за собой. Так же молча мы проходим пару улочек и заходим в тупик между зданиями, ведущий лишь к горячим источникам, в которых шаманы любят проводить холодные вечера. Посреди дня, однако, у источников никого, так что это идеальное место для беседы без лишних ушей.

— Чего нужно? — спрашивает Йен безучастным тоном, когда мы останавливаемся. Сначала мне кажется, он просто в дурном расположении духа, ведь помню, какой он был разговорчивый и лёгкий на подъём в нашу последнюю встречу, но потом... Потом замечаю, что он то и дело косится на мой студенческий браслет. «Думает, я теперь шаман, — эта мысль удивляет. — Осторожничает». Лоретто никому ничего не рассказывает о моих успехах в учёбе, и получается, никто и не знает, что научили меня ровным счётом ничему. А прошло уже предостаточно времени. Меня полагалось чему-то да научить.