Будь мы богами...

33. Правда и действие

Когда я наконец добираюсь до своих апартаментов, то не помню, как шёл. Как, даже не забрав вещи, в одном полотенце нёсся по чёрным улицам, безлюдным ночным коридорам... Но когда дверь захлопывается, и я окончательно и всецело остаюсь в безопасном одиночестве, пульс до сих пор стучит у меня в висках.

Хочется кричать. А может, плакать.

Лоретто...

Мы...?

«Нет».

Нет, я всё выдумал. «Так нельзя!» Вино, горячие ванны, люди — много людей — да ещё и эти разговоры по душам под луной? Нет, это явно слишком для моего впечатлительного разума, он не выдержал, что-то сломалось, реальность поплавилась.

Однако сколько бы я ни убеждал себя в том, что всё вот-вот придёт в норму, сколько бы ни жался спиной к запертой двери, ни ждал, сердце не слушает. Гонит кровь по телу огнём, а перед глазами по-прежнему Лореттово лицо. Невозмутимое, досягаемое. И отголоски дыхания на губах... Ни следа теперь от моей недавней безмятежности не осталось.

Выругавшись, швырнув полотенце в сторону, я отправляюсь в ванную. Не включая свет, открываю вентиль и стою под ледяным душем невесть сколько — пока зубы не застучат. Пытаюсь заглушить воспоминания о вечере, проговаривая в голове каждое своё действие, как делаю всегда, когда пытаюсь выбросить что-то из головы, считаю вдохи, но мысли всё равно приносят меня обратно к куратору.

«Разве можно было так со мной поступать? — спасает теперь лишь злоба. — Это учитель или кто вообще? Неужели не понимает, что даже в шутках должны быть границы! Нет ничего вне зоны моего комфорта, бла-бла... А что насчёт моей зоны комфорта, а? Как мне теперь от этого горячего кома в горле избавиться? Знает же, что я часто реагирую взбалмошно, так зачем подстрекает? Ещё и глазёнками своими надо было так невинно на меня потом вылупиться! А я теперь собирай себе по кусочкам...» Ещё разок матюгнувшись, чувствую себя чуточку лучше.

Выдыхаю.

Иду спать.

Однако моя злая панацея оказывается самообманом.

Я едва ли успеваю дойти до спальни, едва забираюсь под одеяло, убаюкивая себя мягкостью сатиновой простыни, как новое осознание бьёт мне в голову: «А ведь мои апартаменты находятся этажом ниже, точно под Тэйеновыми. Моя спальня под спальней Лоретто, моя кровать под...» Глаза устремляются к потолку. Лоретто однозначно уже тоже в своей постели, под таким же одеялом, как у меня, на подушке, как у меня. Мы буквально в соседних комнатах, а учитывая, что комнаты у нас идентичны, несложно представить, будто она и вовсе одна.