быть может, не самые идеальные

в гостях

Квартира Кондратюка была небольшой, но вполне себе уютной. Кажется, даже очень.
На пороге их встретил доносившийся из кухни запах свежеиспечённых булочек с корицей и кот. Он вальяжно прошёлся по прихожей туда-сюда, приласкался об Сашину ногу и скрылся восвояси.
Марк жестом пригласил Сашу в комнату, а сам прошел на кухню.
Трусова осмотрелась. Первым делом на глаза попался большой книжный шкаф, занимавший около половины стены. Саша подошла поближе и провела рукой по корешкам книжек. Про себя отметила, что большинство из них довольно старые, может быть, даже антиквариат. Из любопытства достала одну, так, чисто полистать. Мысленно обрадовалась — её любимая Агата Кристи! В лицо ударил ненавязчивый аромат старых страниц, тот аромат, который Трусова ещё в детстве так трепетно полюбила, изучая ассортимент городской библиотеки.
Саша поставила книгу на место.
«Надо будет попросить у Марка ненадолго её одолжить, почитать..» — мелькнуло у Саши в голове.
Девушка посмотрела на письменный стол. Заваленный кучей бумажек, он не казался неубранным, а даже как-то наоборот — становился в Сашиных глазах привлекательнее.
Мама с детства причитала — нельзя чужое без разрешения трогать. Но когда Трусова слушалась чужих наказов?
Перебирая огрызки и комочки бумаг, Саша почувствовала, что улыбается. Она и не знала, что Марк — художник.
Признаться, она вообще мало что о нём знала. Но почему-то именно он, неизвестный ещё для неё в полной мере, пригласил её себе в гости. Он делает её собой. Он заставляет смущаться. От его смеха ей хочется смеяться. В его глаза ей хочется смотреть бесконечно.
Она знает, что он ей дорог. Она знает, что он готов ей помочь. Она знает, что у него есть кот, что он художник, что любит книги и старые пластинки. Что он — лучший из лучших. Как прежде и она.
Над аккуратно застеленной кроватью висели какие-то постеры и пара картин. Саша немного их поразглядывала, но тут же подбежала к окну.
Маленькое окошко с растениями на подоконнике. С белыми занавесками и гирляндой, обрамляющей окно по периметру.
Марк жил на пятом этаже обычной серенькой хрущевки, которых по всей стране было, наверное, больше миллиона.
Окно открывало вид на пустой тихий дворик, казавшийся девушке каким-то одиноким. Должно быть, на природу так действует приближение зимы. И на Сашу тоже действует — как будто она стала более меланхоличной.
— Саш, сколько ложек сахара положить? — прокартавил Марк с кухни. Саша ещё раз бросила взгляд на дворик и развернулась от окна.
Не зря, должно быть, она сюда ехала. Толкалась с Марком в забитом донельзя автобусе. Даже стояла в непозволительной близости с ним — опять слышала звук его сердцебиения так отчётливо, будто ухо к груди приложила. Не зря прошлась до магазина — Марк забыл про корм для кота. И, конечно, совершенно не зря поднялась пешком до пятого, последнего этажа, смущённо сжимая руку Марка в своей руке.
— Мне без сахара, спасибо!
У Саши есть свои слабости. Все так сразу и не перечислишь. Собаки, химия, семья, уход за волосами, коньки, и, оказывается, поедание булочек с Марком.
Марк радовался тому, что Саше понравились булочки, а она ловила себя на мысли, что с Марком комфортно даже есть в тишине.
— Мама приготовила, — кивнул довольный Кондратюк на противень. — Но я, честное слово, ей помогал.
— Как помогал? Корицу тырил? — засмеялась Саша, а Марк отрицательно покачал головой.
— Ну ты смешная, Трусова! Какой человек в здравом уме будет есть корицу просто так — без всего? Булочка изначально планировалось быть ещё и с изюмом. Но я его съел. Каюсь!
— Не кайся, я изюм всё равно не люблю, — отмахнулась Саша. Откуда-то из за угла вылез кот и прыгнул Саше на колени. Девушка сразу расцвела, как сирень в мае, и стала аккуратно, будто боясь сделать больно, почёсывать животное за ушком.
Марк даже заревновал.
— У тебя тоже есть кот?
Вот тут Саша так звонко расхохоталась, что ошарашенный котяра сиганул под стол, больно оттолкнувшись об Сашины ноги, а Марк просто недоумевающе поднял брови.
— Даже два кота. Точнее, кошки.
— Ого, две кошки — это, наверное, сложно. Я с этим разгильдяем то еле справляюсь, а у тебя зверинец целый.
— Марк, у меня помимо кошек, ещё шесть собак. Они не все, правда, живут со мной в квартире...
— Ты шутишь? Шесть собак! Да это же уму не постижимо!
— Обещаю, ты когда-нибудь смиришься с мыслью, что шесть — это ещё не предел. Лучше скажи: как кота твоего зовут?
— А вот и не скажу, — таинственно улыбнулся Кондратюк, приложив указательный палец к губам, как маленький, ей-богу. — Это тайна.
— Ой, ладно, буду просто котом звать. Или что-то пооригинальнее придумать? Кис-кис-кис, — присела на корточки Саша и позвала к себе кота. — Кондратюк младший! Иди сюда, котик!
— Не пойдет, — заявил Марк. — Он никогда не идёт туда, куда идти его заставляют. Такая уж железная логика. Давай, я чашку сполосну, а ты иди в комнату. Сейчас включу тебе свою любимую пластинку. Ты же не против?
Саша готова была воскликнуть: «Я готова слушать днями напролет всё, что тебе нравится, главное, чтобы ты был рядом», но, к счастью, сдержалась.
Девушка присела на кровать, на самый краешек, а Марк достал из застеклённой      части книжного шкафа пару пластинок.
— Настоящие? — зачем-то спросила Сашка, тут же смутилась и прикрыла рот рукой. Не хватало ещё, чтобы Марк принял её за ненормальную.
Но он лишь усмехнулся.
Поместив пластинку на проигрыватель и нажав кнопку, Кондратюк сделал пару шагов назад и с довольным «тадам!» уселся рядом с Сашей.
Пару секунд они сидели в тишине. Пластинка делала первые обороты и не издавала ни звука.
Зато когда мелодия началась, Трусова даже чутка оглохла от громкости и  неожиданности. Марк же сидел совершенно невозмутимо. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в каждую ноту. А Саша всматривалась в профиль парня. Тяжело сидеть спокойно, когда объект твоих робких воздыханий сидит с тобой на одной кровати в паре сантиметров от тебя.
Но в знак уважения, Александра всё же попыталась посидеть и послушать. Возможно, в какой-то степени, ей это очень даже и понравилось. Кажется, Чайковский. Хотя, наверное, здесь не Чайковский свои даром удивил, а Кондратюк своей безмятежностью.
— Тебе не скучно?
Девушка замотала головой. Что-что, а скучать ей было некогда.
За первой пластинкой последовала вторая, хотя Саша не чувствовала особой разницы между ними. Всё смешалось в её голове.
Однако, эту песню, она запомнит надолго. Хоть и названия не спросила, и даже мелодию вряд ли напоет.
Когда мелодия заиграла, Марк не сел на кровать как делал до этого, а лишь встал перед Сашей и протянул ей руки. Она не сразу поняла, что он от нее хочет, но свои руки на его положила. И привстала.
Она помнит эти минуты, как сладкий сон, расплывчатые, приятные воспоминания.
Почувствовала, как рука Кондратюка скользнула на её талию и оставила там невидимый, несуществующий, но ощутимый ожог. Теперь и её рука на нем. На его плече.
Они кружатся по комнате в нелепом, выдуманном и понятном только им двоим, танце. Они смеются так радостно и громко, что и музыку неслышно. Они не хотят, чтобы это закончилось.
Последние нотки, и Саша Трусова готова прямо сейчас зарыться пальцами в волнистые волосы, изучая каждый миллиметр этих обветренных на морозе губ.
Её останавливает звон ключей и голоса в прихожей. Марк бросает на девушку виноватый взгляд и мчится к родителям. Саша плетётся за ним.
— Маркуша!—восклицает женщина, избавляясь от пакетов с продуктами. — Это твоя девочка? Какая симпатичная! Познакомишь нас?
Нервный смешок Марка, Саша смущённо разглядывает свои разноцветные носки.
— Э-э-э, — протянул Марк, подбирая слова. — мам, пап — это Саша Трусова. И она не моя девочка.
Саша приветливо улыбается и протягивает руку Кондратюкам, а в голове проклинает эту чёртову частицу «не».
Не его девочка.
Женщина суетится, никак не может наглядеться на «Сашульку», предлагает попить чайку. Саша благодарит её, отнекиваясь, мы, мол, уже пили. Валерий хлопает сына по спине и расспрашивает Сашу обо всем на свете. Девушка даже смутилась. Он что, в МФЦ работает? Или полицейский?
Однако, несмотря на всеобщие уговоры погостить ещё немного, Саша поспешила покинуть маленькую, уютную квартирку.
Родители Марка попрощались с Трусовой и ушли на кухню. Саша присела завязать шнурки.
— У тебя тут очень мило, Марк. Я бы осталась на подольше, но мне нужно забрать братьев с карате.
— Ничего страшного, Саш. Мне было приятно твоё присутствие, — сказал Марк, помогая Саше надеть пальто.
— У тебя классные родители. И кот.
— Мы будем скучать. И я, и родители, и кот.
— Мне кажется, или ты намекаешь на повторное посещение обители Кондратюков? — засмеялась Саша, заматывая вокруг шеи клетчатый шарф.
— Тебе не кажется. Приходи. Я буду ждать.
Саша тепло улыбнулась. Марк провернул замок влево и открыл дверь. Саша отошла на пару шагов, оказавшись на лестничной клетке и повернулась к Марку лицом.
— Завтра суббота, ещё встретимся, — напомнил Кондратюк и помахал рукой. Собирался попрощаться.
Саша почувствовала, как сильно бьётся её сердце. Как холодно стало мгновенно и как засохли губы.
Она рванула к Марку. Положила руку ему на щёку и докоснулась губами до его губ. На это мгновение время в её собственном мире остановилось, как, наверное и сердце.
Она не знала, что творит, но знала, что ей это нравится. Ей было плевать на последствия, ей было плевать на всё. Абсолютно. Существовала только она и Марк.
Она отстранилась от него, тяжело дыша. Робкий, её первый поцелуй, который она добровольно отдала Марку, длился на самом деле несколько секунд.
Будто обожглась, будто его губы — кипяток. Она боялась, что он заговорит с ней сейчас. Что скажет, что это ошибка. Отвергнет её.
Последнее, что она помнит, это его глаза. Саша развернулась также быстро и резко, как набросилась с поцелуем. Поспешила вниз, сбежать от Марка и чувств. Слышала вдогонку то, как Марк её окликнул. Слышала, что он торопливо надевает тапочки, чтобы догнать её, но у него это не получится. Она очень быстрая, когда убегает от проблем. Единственной проблемой в её жизни на данный момент было собственное безрассудство.

-------------
официально, моя любимая глава!
старалась максимально опираться на интервью Марка, описывая квартиру)
да, это случилось, надеюсь вы рады 💗
пожалуйста, поддержите историю проголосовав за неё и написав комментарий:)