Сбежавшая жена босса.Развода не будет!

13 глава

– Тише, потерпи, – звучит ласковым голосом, и я не верю, что он может принадлежать хаму Чонгуку. Легкий ветерок, что обдувал ступню и будоражил фантазию, превращается в нечто более осязаемое. Вздрагиваю от прикосновения теплых губ. Нежные поцелуи поднимаются по лодыжке, обводят острую коленку. Становятся смелее, наглее.
Жалят кожу на внутренней стороне бедра, пока жесткие ладони крепко обхватывают ногу. Делаю слабую попытку сопротивления, но тело не слушается. Заклинив, как сломанный робот, я не могу противостоять настойчивому мужчине. Прекращаю дышать, когда чувствую влажные поцелуи на животе. Едва сознание не теряю от волнения, а они поднимаются все выше, пока не останавливаются на ложбинке груди.
Руки перемещаются на чашечки лифа. Самого жуткого в моем гардеробе. В дурацкий горошек и без каких-либо украшений. Будто я у бабушки его стащила. И это все, о чем я могу думать в такой откровенный момент. Даже когда ладони жадно сжимают грудь. Выбивают тихий стон. Ползут за спину, а пальцы ложатся на застежку лифчика.
Тянут грубо.
Рвут. Ломают.
Так его!
Снять и выбросить. Сжечь! Чтобы больше не позорил меня перед... мужем? Помогите, нам же разводиться! Почему тогда требовательные мужские губы так упорно ищут мои, накрывают и завоевывают. Почему я открываю ротик навстречу, терплю пошлый язык, блуждающий внутри. Да я Джину ничего подобного не позволяла! Слюняво и противно! Фу! Но не сейчас. Мне холодно и жарко одновременно. Я таю и мерзну. Умираю и возрождаюсь из пены морской.
Упираюсь руками в мощный торс, чтобы потрогать это произведение искусства. Но вместо кубиков пресса ощущаю что-то мягкое под ладонями.
Толкаю, хочу рассмотреть, что не так, но проваливаюсь...

В перьевую подушку? Не в силах держать себя, падаю в нее лицом.
Промычав что-то нечленораздельное спросонья, приподнимаюсь на локтях нехотя и оглядываюсь по сторонам. Изучаю комнату, но не узнаю обстановку.
– Джису,ты где? – зову хрипло. В горле пересохло так, будто я и правда целовалась всю ночь. С Чонгуком?
Приснится же такое! Давно меня кошмары не мучили! Да, плохой сон. Очень! От хорошего не должно так гореть внизу живота. Не должно тело быть таким ватным.
А кожа не должна покалывать, словно ее касались в реальности. Медленно восстанавливаю в голове события последнего дня. И округляю глаза, всматриваясь в сумрак.
– Да что я дрыхну! – подскакиваю испуганно. – Собираться надо.
Бросаю сонный взгляд в окно. Но тьма, звездное небо и полумесяц не могут подсказать мне, который час.
– Время попасться в лапы бандюгану! – ругаю сама себя. – Если немедленно не ускользну из заточения.
Делаю рывок вбок, чтобы спустить ноги с матраса, – и, оказавшись внезапно на самом краю постели, лечу на пол. Машинально пытаюсь схватиться хоть за что-то, но успеваю зацепить лишь лампу. Вырываю ее вместе с вилкой и, кажется, розеткой. Падаем «вдвоем». И я не уверена, кто из нас издает больше грохота. – Тш-ш-ш! – шикаю на разбитую лампу. И понимаю, какая же я идиотка. Сгребаю ее остатки под кровать.
Встав, ногой деревянную основу толкаю, чтобы утром внимания не привлекала. Основной свет включать не собираюсь. Да и пока найду, где, точно убьюсь. Наощупь ищу свой рюкзак, запихиваю туда скромные наряды, что превратятся в лохмотья, если я еще хоть один час лишний проведу в этом доме. На себя натягиваю мятое фисташковое платье.
Не желаю думать даже, на что оно похоже. Но хотя бы высохло после вчерашнего завтрака у Джису. Подумав, ищу во внутреннем кармане паспорт, проверяю, чтобы на месте был. Слышу шаги за дверью. Дергаю за собачку замка, тяну порывисто. И молния расходится.
– Меня прокляли! Порчу навели! – хнычу себе под нос. Дверь моей комнаты медленно открывается, впуская полоску света, которая падает четко на меня. Застывшую с рюкзаком в руках. Точно прокляли!
– Джису, а ты что шумишь? – полусонный детский голосок пугает меня сильнее воя целой волчьей стаи. Звери хотя бы загрызут сразу, а здесь я буду мучиться долго и нудно. Поворачиваю голову на звук и выжимаю из себя кривую улыбку.
– Дженни, а ты чего не спишь? – вместо слов из горла вырываются панические вибрации.
– Пить хочу. Нальешь? – признается тихо и мило, как ангелочек. Но я-то знаю, что у нее хвост в пижамных штанах, копыта в тапочках и рожки под волосами!
– И есть, если честно, тоже, – сглатывает она, а у меня предательски в желудке урчать начинает. Я готова проглотить слона сейчас! Целый день вчера ни крошки во рту.
– Хорошо, сейчас я... – приподнимаюсь, оставляя расстегнутый рюкзак на стуле. В этот момент Дженни зачем-то включает свет, и я жмурюсь от яркой вспышки.
– Ты что, уезжаешь? – звонко вопит малышка. Побег не удался? И все-таки надо мне к бабке, чтобы порчу сняла!
– Тише, – шикнув на Дженни, подбегаю к ней и накрываю вредный ротик ладонью. Осматриваю холл настороженно, как преступник. Не заметив никого, сгребаю малышку в охапку и, игнорируя ее возмущенное мычание, затаскиваю в комнату. Толкаю дверь бедром, а только потом девчонку отпускаю.
– Ты чего это? – хлопает она длинными, пушистыми ресницами и назад пятится. Беру ее за плечи и, присев напротив, ближе к себе притягиваю.
– Я никуда не уезжаю, – даю установку, будто загипнотизировать хочу, при этом прямо в глаза ей смотрю. Пытаюсь лгать правдоподобно, но Аленка сомневается. Носик морщит и смотрит на меня с прищуром.
– С чего ты взяла подобную глупость? – непринужденно усмехаюсь, а сама руку за спину прячу и пальцы крестиком складываю. Это ложь во спасение! Спасение меня несчастной.
Дженни  оказалась не такой милой.Сложно сказать, от кого опасность большая исходит: от ее брата-бандюгана, или от... нее самой. Бежать от обоих!
– Ты вещи вон собрала, – пальчиком на рюкзак показывает. – Это же из-за меня? – в глазах загораются искорки вины и страха. Но всего лишь на секунду. – Гук тебя никуда не отпустит! – с угрозой выпаливает маленькая бандитка.
Она будто насквозь меня видит и знает, на что давить. Ведь ситуация именно так и складывается. Не отпустит меня Чон.
А когда штамп, связывающий нас, увидит, то вообще за решетку посадит.
– Я просто порядок наводила, – пожимаю плечами расслабленно, хотя внутри все в тугой морской узел завязывается.
– Ты в платье, – малышка сканирует меня с головы до ног.
– Так у меня вся одежда пострадала сегодня! – укоризненно произношу. – Мне даже спать не в чем.
Насчет последнего – я лгу. Ночнушка где-то лежит на дне рюкзака. Но дело до нее не дошло – так я и уснула в мокром белье. Хорошо, летняя жара через открытое окно проникла и всю меня высушила. Иначе я бы еще и заболела.
Чихаю внезапно, будто организм насмехается надо мной!
– Новая одежда нужна? – девочка пальчиком подбородок подпирает. – Гук купит, я ему скажу, – находит решение мгновенно, но я отрицательно головой качаю. – Останься? Пожалуйста, – губки надувает.
Дженни выглядит искренней при этом. И расстроенной. Неужели правда переживает и не хочет со мной расставаться? Почти сдаюсь, ощущая тепло в груди и зарождающуюся привязанность к чужому ребенку, но вдруг перед глазами возникает образ Чонгука.Как черт из табакерки. И все портит! Нет, оставаться никак нельзя. Бедная малышка. Опять одна останется. Или с какой-нибудь няней, которой охранники интереснее, чем подопечная!
– Я никуда не уезжаю, – повторяю вновь. И ненавижу себя за то, что лгу ребенку. Пару минут мы обе молчим.
Дженни изучает мое лицо, а я мысленно прощаюсь с ней. Неоднозначные чувства в моей душе устроили войну. Одна часть меня хочет остаться и попробовать перевоспитать подопечную. Помочь ей, ведь неспроста она такая колючка. Но другая – боится мужа. И страх перевешивает.
– Так кушать мне сделаешь? – расплывается малышка в сладкой улыбке. Чересчур приторной. И почему-то ее лицо становится хитрым, а в зеленых глазах чертики пляшут.
– Хм, – хмурюсь я, до конца не доверяя мелкой пакостнице.
А она опять на рюкзак мой косится, шаг к нему делает.
– Да, конечно, Рапунцель! – не выдержав, касаюсь ее волнистых волос, а Дженни впервые не сопротивляется и не спорит. Подозрительно.
– Ты что будешь?
– Сырники, – поразмыслив, делает она «заказ». В три часа ночи? Сырники? Неожиданно... Специально сложную задачу мне выбрала? Со звездочкой? Не на ту нарвалась!
– М-м-м, тогда ты по адресу, – щелкаю ее по носику. – Сделаю тебе по нашему семейному рецепту. Идем.
Подаю ей руку, но как только мы выходим в холл, Дженни забирает свою ладонь, разворачивается – и направляется в детскую. В очередной раз сокрушаюсь, что она находится по соседству с моей комнатой. Прошмыгнуть мимо незамеченной будет сложно.
– Я отдохну немного, – зевает на ходу. – Чуть-чуть.
– Я думала, ты наверху будешь ночевать, – указываю на лестницу с надеждой. – С Чонгуком...Чон, – вовремя исправляюсь.
– Не, Гук храпит, – невозмутимо выдает Дженни,только опять в глаза мне не смотрит. Едва сдерживаю разочарованный вздох. Муж года! Еще и храпит! Хотя почему это должно меня беспокоить?
Я же спать с ним не собираюсь. Непроизвольно вспоминаю недавний откровенный сон – и тело вспыхивает, а жар стремительно растекается по венам.
– Позовешь, когда еда будет готова? – не дожидаясь ответа, Дженни закрывается у себя.
– Вот мелкая заноза, – бурчу тихо и руки на груди недовольно складываю. Все-таки она относится ко мне как к прислуге. Если бы я не планировала сбежать, то убедила бы Дженни мне помочь.
Приучила бы надменную принцессу к труду. А так... ее несносный характер меня не касается! Выполню последнее задание в доме Чонов– и все.
С этой мыслью крадусь на кухню. Отвлекаюсь от раздирающих душу мыслей – и остатки энергии направляю на приготовление сырников.