Сбежавшая жена босса.Развода не будет!

19 глава

Лалиса

Ту-тук.
Тук. Тук... Прямая линия.
Сердце замирает, а я стою, как парализованная, сцепив пальцы. В кабинете повисает гнетущая тишина. Слышно лишь тяжелое дыхание Чонгука и глухие, порой чавкающие шорохи перелистываемых страниц.
С каждым новым разворотом он мрачнеет все сильнее. А я мысленно прощаюсь с жизнью, думая о том, что совершенно ничего не успела. Ни мужа нет, ни детей, ни образования, а теперь еще и за решеткой окажусь за то, чего не делала. Чон не пощадит, особенно после того, как я еще и проникла в его дом.
Сдавленно всхлипываю.
Чонгук бросает на меня взгляд исподлобья – и вновь возвращается к изучению паспорта. Брови сводит напряженно, прищуривается, будто ни строчки прочесть не может. Странный, очки свои потерял, что ли?
– Замужем? – задерживается Чон, судя по всему, на графе «Семейное положение». Мне плохо видно со своего места, а рост не позволяет заглянуть в документ в его руках.
Усложняет ситуацию мое предобморочное состояние. Если в прошлый раз я играла, обмякая в его теплых объятиях, то сейчас готова действительно рухнуть без сознания. Страх перед неизбежным раскрытием уничтожает меня.
– Я говорила, – язык с трудом ворочается в пересохшем от нервов рту. Если Чонгук все понял, зачем продолжает измываться надо мной? Ему удовольствие доставляет мучить молодых жен?
– Кто муж? – неожиданно уточняет, ввергая меня в ступор. «Ты муж, старый слепой извращенец!» – воплю мысленно, но прикусываю язык, чтобы ничего не выпалить вслух.
Воспламеняюсь, стоит лишь вспомнить, как он обнимал меня и опять хотел поцеловать. Как я пыталась нащупать паспорт в его кармане, но ладонь предательски соскользнула совсем не туда, где положено трогать приличной девушке. Божечки, стыдно как! Я ведь ни одного мужчину к себе не подпускала. Воспитана так, что до свадьбы ни-ни! Даже Джина на расстоянии держала. Ничего, кроме невинных поцелуев, как он ни соблазнял. Правда, и получалось у него это неважно...
А тут практически незнакомый мужчина – и чего только с ним не было уже. Успокаиваю себя тем, что мы в браке. Значит, технически я не изменила своим принципам.
– Давно вместе? Когда расписались? – не унимается Чонгук.
Нет, я точно очки ему подарю! На юбилей – он наверняка у него скоро! С такими очень толстыми стеклами, как у нашего преподавателя по педагогике. Задумчиво анализирую вопрос. Чон издевается или читать разучился? Или его семья настолько богата, что даже школьный аттестат ему купила?
– Там написано, – аккуратно лепечу я. И умолкаю, занимая выжидающую позицию. Что-то не так в поведении Чона.Разве он не должен напасть на меня и разорвать в клочья за ложь? Или с победным кличем: «Аферистка!» – свернуть мне шею? Но вместо этого превращается в черную грозовую тучу. Огромную, напряженную. Того и гляди, над моей головой разразится гром. Но этого не происходит, отчего я погружаюсь в еще больший шок.
– Здесь ничего не разобрать, – холодно заключает, и у меня мороз по коже от его внезапно сменившегося тона.
– А? – рискую подойти ближе, встать на носочки и заглянуть в развернутый паспорт. Едва не давлюсь нервным кашлем, когда рассматриваю страницу, изрисованную фломастерами. Яростно так, разными цветами, а в некоторых местах до потертостей на бумаге. Чонгук переворачивает страницы назад. На прописке несколько пятен пропечаталось. Адрес общежития распознать можно, но Чон и так в курсе, что я учусь в том же педучилище, что и его жена-мошенница. А вот номер блока и комнаты испорчен следами фломастера, а еще и размазан из-за капель кофе. Чонгук неторопливо листает дальше...
Каждая страница по краям обрамлена темными разводами, будто старинный свиток. Уголки потрепались от влаги. Что я наделала? Я ведь планировала брюки Чонгуку облить, чтобы он их в стирку отдал, а в итоге утопила паспорт. И откуда взялись «древние письмена» фломастерами?
– Ничего не понимаю, – шепчу импульсивно. Смешанные чувства разрывают меня изнутри. С одной стороны, я спасена! Но с другой – теперь у меня даже удостоверения личности нет, чтобы сбежать.
– Извини за нанесенный ущерб, – Чон возвращает мне документ. Принимаю дрожащими руками, стараясь при этом не соприкоснуться с ним пальцами.
Слишком неправильно муж воздействует на меня, необъяснимую бурю внутри вызывает, томление в груди, жар внизу живота и покалывание на кончиках пальцев. Может, я вирус какой от него подцепила? Или простудилась в бассейне – и это первые признаки болезни.
– Дженни, видимо, очень не хотела тебя терять. И сделала все, чтобы ты не сбежала, – объясняет Чон извиняющимся тоном. Но четко слышу в нем тепло и родственную любовь. Вздохнув, все-таки добираюсь до первого разворота. Главного. Где значится мое имя. Неужели Чонгук по фамилии меня не узнал?
– Э-эм, – тяну растерянно, всматриваясь в нечто, слабо напоминающее мой паспорт. Фотография на месте, и я на ней очень даже симпатичная. Кучерявая, не размалеванная, с обычным выражением лица. Но под снимком и печатью... черным фломастером выведены кривые буквы поверх ФИО. Будто меня переименовать решили. Стоит отдать должное, успешно справились с миссией, потому что настоящая фамилия скрылась под «новой», и даже по проступающим частям букв сложно ее расшифровать. «Моялутшая любмая няничка», – пробегаю глазами текст с ошибками и опечатками, написанный наспех, и глаза тут же слезами умиления наполняются.
– Моя лучшая любимая нянечка, – проговариваю одними губами. И расплываюсь в блаженной улыбке. Но тут же прищуриваюсь: корейский с Дженни тоже подтянуть надо. Слишком неграмотно для восьми лет пишет. Что? Неужели я правда остаюсь в доме Чонов? Хотя куда мне идти... И как теперь быть...
–Дженни будет наказана за это, – постановляет Чонгук, однако через себя переступает при этом. Примеряет роль строгого старшего брата, а сам не хочет исполнять свое же обещание.
– Нет, я сама поговорю с ней, – активно машу головой. – Вы просто сделайте вид, что не в курсе, и ваш авторитет не пострадает, – чуть приподнимаю уголки губ.
– Джису?– зовет с оттенком усталости и... нежности. И я реагирую молниеносно. Предательским гулом в груди.
– Ты единственная Дженни понравилась. Уверен, вы поладите. Не уходи, пожалуйста, – и умолкает в ожидании моего ответа. Ошеломленно округляю глаза. Чон просит? Не приказывает, не рычит? А почти умоляет? С ума сойти! Видимо, кроме склероза и слепоты, у него еще и раздвоение личности. Вот же муженек мне достался. Бракованный. Зато обворожительный, особенно сейчас, когда смотрит на меня так, будто я для него – весь мир.
Последняя надежда и единственная женщина, которая нужна ему. Встряхиваю головой, приводя себя в чувства. Не ему, а Дженни!
– Я еще утром пообещала ей остаться, – бурчу обиженно. – А вы устроили непонятно что...
– Что? Это я устроил? – повышает голос, кивает на свои мокрые брюки, и я не успеваю сдержать смешка. – Да ты... – шипит, с трудом сдерживаясь.
Но стоит мне вздрогнуть и упереться спиной в дверь, как Чонгук остывает. Убирает руки в карманы и тут же вытаскивает, встряхивая и протирая ладони от остатков кофе.
– Мое предложение все еще в силе, – мямлю виновато. – Могу застирать, – улыбаюсь вымученно. – Вы только при мне больше не раздевайтесь, – невольно морщусь от смущения. Чон реагирует так, будто я его мужское достоинство задела. И темнеет от недовольства.
– Господи, иди уже! – обреченно закатывает глаза. – Беда, – кидает мне в спину, но я уже мчусь прочь сверкая пятками.
Пока он не передумал.