Перевал

Глава 11

Родрик видел младенцев и раньше, своих и чужих, чернявых и белокурых. В горных селениях, да и в Белом Гнезде, не было для незамужней женщины стыда в том, чтобы родить дитя. Мать есть мать, каждый ребёнок — общее богатство, будущий воин, будущая мать. Трижды гордый Родрик выносил в большой холл нарядные свёртки, трижды глядел, как забавно ковыляет толстощёкий малыш, размахивая сжатыми в кулачки руками. Да и других младенцев перевидал немало. Но вот таких, похожих на фарфоровую куклу, златовласых и белокожих, странно маленьких и неправдоподобно красивых, не видел ещё никогда. Кем бы ни был его отец, малыш не взял от него ничего, представляя собой точную уменьшенную копию матери. В смысле, отца-омеги. С этой мыслью Родрик так и не смог смириться до конца.

Аль не выпускал ребёнка из рук. Он объяснил, что дети эалов рождаются маленькими и поэтому их нужно держать в тепле и кормить как можно чаще. Родрик глядел, как малыш теребит покрасневший сосок Аля, и тоже не мог поверить в правдивость этой картины.

— У тебя и молока, наверное, нет, — сказал он однажды. — Грудь как была мальчишечья, так и осталась.

— У омег не бывает большой груди, — улыбнулся в ответ Аль, будто Родрик сказал что-то смешное. — Мы кормим грудью только первые дни, самое большее — декаду. Потом можно давать любое молоко, но лучше всего козье. Можно и раньше, так что кормление грудью — что-то вроде ритуала. У многих омег вообще молоко не появляется.

А потом добавил с гордостью:

— А у меня как раз есть.

Если его Аль и раньше был для Родрика существом сверхъестественным, то теперь, глядя на эала с маленьким ангелом у груди, лорд и вовсе отказывался верить своим глазам. Это зрелище завораживало. От него перехватывало дыхание, и в груди разливался живой и яростный огонь.

Родрик сообщил Анинде, что таинственная благородная дама уже благополучно разрешилась от беременности. Женщина заволновалась, неизвестно отчего почувствовав вину. А Родрик обрадовался отсрочке. Трудно будет отнять малыша у Аля, да и самому жаль расставаться с маленьким ангелом. А ведь придётся. Его любимому придётся всю жизнь глядеть на сына со стороны. И случись ему родить ещё, всех своих детей отдаст он в чужие руки. Ни один из них не назовёт его папой...

Вот и радовались они каждому дню отсрочки, радовались молча, не упоминая скорую разлуку. А в один тёплый, солнечный день, когда только тёмные сугробы в тени у стен напоминали о прошедшей зиме, раб по имени Глентер, спешивший куда-то по двору, встретился взглядом с лордом и одними глазами сказал ему: началось. Лорду неуместно говорить с рабом. Но можно подняться в свои покои, опуститься на колени перед креслом у окна, прижаться лбом к острым коленкам, обнять накрытые пледом ноги. Аль всё понял без слов. Лишь крепче прижал к груди поросшую золотистым пушком головку. Но позже всё-таки спросил: