Я не ожидал... или 63 регион

5 глава

Романтизировать курение — заебись. Дима думает,что готов просидеть вот так всю жизнь. Смотреть как медленно догорает сигарета в его руках. И табачный дым циркулирует в лёгких. Вот остаться бы в этом моменте. Как день сурка. Отключить мысли. Не думать. Не думать о вечной проблеме последних дней. О нем. Задумываясь, Дима пытался проанализировать когда это началось? Когда он притащил полуживого Олега к себе? Это скорее следствие. Началось раньше. Когда он увидел его на первой встрече в готическом зале? Скорее всего. Хотя Дима не считал себя романтиком, и не думал, что такое действительно бывает в реальной жизни. Реально, вот так, с первого взгляда? А это любовь? Дима запутался. Дима не знал. Ему казалось, что это шире земных границ. Иначе как объяснить эти странные прикосновения? Хотя, странные, пожалуй не совсем подходящее слово. Охуительные прикосновения, такие, что ярче и сильнее чем оргазм. Дима знает. Дима сравнивал. А как было иначе, если этот треклятый медиум начал сниться ему каждую ночь, да в таких снах, что после них просыпаешься с эрекцией. Дима думает, что все, приплыли, он начал дрочить на Шепса. Что может быть хуже? Да только то, что чернокнижник, походу, в него влюбился. В импульсивного, холодного Олега, который к тому же ответных чувств к нему не питает. Действительно, что может быть хуже?

***

В готический зал Дима входил напряженно. А как еще мог? Там находился, объект, чьего присутствия он хотел и не хотел одновременно. А он.. он выглядел довольным. Видимо подобные мысли его не посещали. Стоял, улыбался. Дима был рад, ведь если счастлив Олег, счастлив и он. Дальше все шло привычным образом, объявили оценки зрителей, кто-то с кем-то поругался и первая тройка отправилась на задание. Когда Дима смотрел на испытание, на нем не было лица. Столько смертей. Столько боли. Если мы тут, за экраном было так плохо, то какого же было Олегу? От этой мысли буквально бросало в дрожь Снова оказавшись в готическом зале, Дима первым делом посмотрел на Олега. Тот был какой-то безжизненный. Бледный, усталый. Такой заметный контраст, если вспомнить прошлый раз. Конечно, он поставил ему 10, разве могло быть меньше... Может хоть это его немного отвлечёт. Потому что иначе, на него было больно смотреть. Дима заметил, когда все вышли из зала, Олег остался. Сел в угол и весь сжался. Диме было больно за этим наблюдать. Больно и морально, и физически. Дима понимал, даже если сейчас он его пошлет, или ударит, он все равно останется с ним. Потому что бросать его в таком состоянии слишком жестоко. Он так не сможет, он так не захочет... Дима подошел бесшумно, словно боялся спугнуть. И сел рядом. Трогать побоялся, пока рано.
 —Грозный мальчик, почему я даже не удивлён. Не нужно, мы говорили, не надо, уходи.
 —Нет. Я не смогу. Не смогу уйти. Не смогу тебя оставить. 
 —Какие шекспировские страсти. Но сейчас правда не до тебя. Сейчас мне плохо, реально.
 —Я вижу. И хочу тебе помочь. Правда. Расскажи, что тебя гложет, легче станет.
Чернокнижник подсел ближе.
—Т.. там, там очень много умерших было, они все пришли, и и я не смог, они их было много, они будто высосали всю энергию, — Ему было тяжело об этом говорить .Дима посмотрел в его глаза. Такие пустые, замученные. Захотелось плакать. Он очень хотел ему помочь. Избавить его от боли. Поэтому, не удержавшись, он приобнял его за шею. И его снова прошибло. То самое чувство.
 —Дим.. не надо.. Дим.
 —А как надо? Как мне тебе помочь? Я не могу на тебя такого смотреть.
 —Не надо на меня смотреть, никак не надо. Уйди сам, либо уйду я, — с этими словами, уже не оставив ему выбора, он сам направился к выходу из готического зала. Дима остался, остался вновь один.