Поиграем? | СюэСяо

3.4

Сяо Синчэнь присаживается рядом с Сюэ Яном на скрипучую лавку во дворе перед похоронным домом. Как он понял, где искать соседа — загадка; наверное, ему тоже приспичило погреться в припекающих лучах весеннего солнца, петляющего среди редких облаков. Впрочем, тут блукать особо негде, так что в любом случае нашел бы довольно быстро.
— Оказывается, в этой провинции почти нет заклинателей, которые могут защитить простых людей, — с укоряющим вздохом произносит он.
— Возможно, ты не успел ощутить в полной мере, но это место — вонючая нищая дыра, — с мрачным смешком бросает Сюэ Ян, откусывая от мелкого кислого яблока. Он сплевывает попавшуюся косточку в траву, с трудом пробивающуюся сквозь будто присыпанную пеплом землю, и добавляет: — Ясное дело, сюда никто не рвется — кто захочет махать мечом за жалкие гроши?
— Я захочу. — Кто-нибудь ожидал другого ответа от такого дурака? — Люди же совсем не виноваты, что родились в неплодородном краю.
— Зато, похоже, очень богатом на покойников. Понять не могу, на кой столько гробов? Да тут живых столько не наберется, сколько строгать успевают! Моровое поветрие разве что ждут, чтоб уж наверняка всем хватило... — бормочет себе под нос Сюэ Ян, с неодобрением глядя на стоящее поодаль очередное изрядно подгнившее последнее пристанище, которым никому не суждено воспользоваться.
Сяо Синчэнь в ответ привычно смеется, видимо, не считая предосудительными шутки про чью-то теоретическую погибель. Даосская логика все еще не поддается никакому пониманию, зато кое-что другое...
— А к чему ты вообще этот разговор завел, даочжан? Не пожаловаться же на несправедливость мира?
— М-м-м, — чуть смущенно тянет тот, тем самым выдавая, что беседа-таки не праздная. — В соседнем селении приключилась какая-то беда с водой. Говорят, что в озере и во всех колодцах что-то поселилось, и жители уже который день не знают как быть... Я должен помочь. Сегодня туда поедет обоз, а я отправлюсь вместе с ним. Это может занять пару дней или чуть больше. Но я уверен, ты даже не заметишь, как быстро пролетит время! — жизнерадостно заканчивает Сяо Синчэнь.
Ах, вот в чем дело! Торжественное приглашение на ночную охоту, на которую он ни в коем разе не собирается брать с собой дорогого друга. Не сказать, что тот особо желает ехать куда-то с кучей деревенского сброда — на глазах у изумленной публики трупный яд не доделать, но тем не менее!
— Ты хочешь меня кинуть наедине с этой маленькой слепой напастью? — уточняет Сюэ Ян.
— Ты меня очень обяжешь, если приглядишь за А-Цин, — не спорит Сяо Синчэнь. — Она не очень ладит с местными, боюсь, как бы чего не случилось...
Ишь, выискался, прям лучший старший братец на свете! Всерьез полагает, что рядом с ним сидит тот, кто мечтает защищать его противную мелочь от нападок? Ха, размечтался.
— Я с ней тоже не лажу!
— И это будет прекрасным шансом исправить это недоразумение, — не теряя своего воодушевления, мягко улыбается он. — Ты справишься. А это вам двоим про запас, пока меня нет, — с этими словами он вытряхивает из рукава кулек с конфетами, судя по всему, заранее подготовленный на случай несговорчивости.
Недавно вместо желаемой веселой истории даочжан получил занятную байку про мальчика, который любил сладости настолько сильно, что даже был готов довериться подлому проходимцу. Правда, заставил прерваться на самом интересном месте, решив, что нечего травмировать нежный слух Слепышки — было бы чего травмировать! — явно безрадостным концом. За что Сюэ Ян даже благодарен, ведь уже начав говорить, он запоздало осознал, что придется избегать упоминания раздавленных пальцев, чтобы не наводить на себя лишних подозрений.
Однако Сяо Синчэнь сделал вполне верный вывод: его юный друг, как и главный герой рассказа, питает исключительные чувства к конфетам. А потом начал их подло подсовывать каждый день, вызывая тем самым целую бурю престранных чувств, которые невозможно объяснить. Признаться, когда Сюэ Ян впервые обнаружил завернутый в бумагу сахарный шарик на своей постели, он полдня и слова вымолвить не мог — и совсем не потому, что зубы склеило.
— Я с этой поганкой делиться не собираюсь, — фыркает он, выхватывая предложенное угощение, и прячет его за спиной, пока не успели отнять.
Сяо Синчэнь лишь укоризненно качает головой, а затем заявляет:
— Зря ты так. Ведь если бы не А-Цин, тебя бы здесь не было.
— А кто громче всех орал, что надо меня закопать? Скорее уж наоборот — вопреки ей я здесь, — кривится Сюэ Ян. — Или я что-то пропустил?
Молчание успевает подзатянуться, прежде чем следует размеренный и едва ли не равнодушный ответ:
— Я допустил в своей жизни множество ошибок, которые привели к ужасным последствиям. Мне начало казаться, что каждый мой шаг ведет в бездну, и отчаяние настолько поглотило меня, что я просто решил перестать идти.
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, — тянет Сюэ Ян. Все, что ему ясно — даочжану в какой-то момент все здорово надоело. А о каких ошибках речь? Неужто чувство вины за последствия его благородной дурости замучило? Похоже на то, раз он зарекся лезть в чужие дела... Как бы там ни было, начало просто отличное, но что же будет дальше и при чем здесь Слепышка?
— Я желал завершить свой путь в этом мире и был полон намерений уйти из жизни, — терпеливо поясняет Сяо Синчэнь.
— А-а-а... — кивает Сюэ Ян и спустя мгновение спохватывается: — Погоди, что?! Ты же несерьезно, даочжан!
— Серьезней некуда, — возражает тот, и на его лице снова появляется легкая улыбка. — Если каждый миг существования приносит вред окружающим, то лучше это прекратить, не находишь?
— Не нахожу! И что ты собирался сделать? Утопиться, повеситься или разбежавшись, прыгнуть со скалы?..
Предположения не были шуткой, чтобы так громко хохотать! Чего в этом вообще смешного? Проклятый даос...
— Я хотел перерезать себе шею Шуанхуа, — отсмеявшись, делится Сяо Синчэнь. — Даже вдруг дрогни моя рука, он бы не посмел ослушаться приказа.
Сюэ Ян с любопытством и тревогой косится на рукоять меча, виднеющуюся из-за плеча собеседника. В голове тут же зарождается вопрос — что скажет на этот счет Цзянцзай, но клинок сейчас мирно покоится в комнате и знать ни о чем не знает.
— Тем не менее, ты сейчас жив. Только не говори, что когда ты уже был готов прыгнуть на лезвие, тебе на голову свалилась аки благословение свыше эта мелкая пакостница! — Собственный смех выходит не слишком искренним.
— Почти, — не замечает фальши Сяо Синчэнь и спокойно продолжает: — У меня накопилось немного денег, и я подумал, что будет правильным их отдать первому нуждающемуся, а после этого найти спокойное место, где мне никто не помешает совершить задуманное. Я зашел в ближайший по пути город и... А-Цин меня обокрала.
Сюэ Ян кивает в такт его словам, дивясь беспросветной даосской наивности. Если отбросить все эти штуки про самоубийство, то кому вообще придет в голову так поступать: отдавать последнее в руки воровки, а до того еще и защищать от беснующихся горожан? Нет ничего удивительного, что Слепышка тут же вцепилась в даочжана как репей в собачий хвост!
— У меня не получилось сказать маленькой девочке, что она не может пойти со мной, потому что я жажду отойти в мир иной. Она заново наполнила мою жизнь смыслом — я понял, что кто-то во мне нуждается. А через несколько лун мы нашли и тебя, и смысла стало еще больше, верно? — Сяо Синчэнь тянет вперед руку, чтобы положить ладонь на плечо окаменевшему Сюэ Яну.
Может, даочжан в чем-то и прав. Не появись скверная девчонка на его пути, он бы не забрел на ведущую в город И пустынную дорогу, близ которой лежало израненное от заклинательской погони тело его злейшего врага. Скорее всего, тот бы пошел на корм птицам и бродячим псам, потому что никому из местных не пришло бы в голову спасать невесть кого. Обобрать до нитки и бросить гнить — за милую душу, однако не тащить на себе и самоотверженно выхаживать.
Откуда-то из-за забора слышен грохот повозок и зазывные крики.
— О, это за мной. Мне пора идти.
Сяо Синчэнь напоследок сжимает пальцы, а затем встает с лавки, отряхивая свои белые одежды.
— Эй, даочжан, постой! — хрипло зовет его вслед Сюэ Ян и спрашивает: — Скажи, ты об этом еще думаешь? Ну, уйти из жизни?..
Тот, обернувшись, неопределенно пожимает плечами.
— Уже не так часто, как раньше, — после недолгой заминки признается он и быстрым шагом уходит прочь.