Поиграем? | СюэСяо

4.3

Сяо Синчэнь, услышав судьбоносные слова, замирает с занесенным над чашей чайником, а затем изумленно произносит:
— Это так... неожиданно... Признаться, я думал, что тебе понадобится несколько дней, чтобы собраться с мыслями. — Он глубоко вдыхает и с глухим неровным стуком ставит глиняную посудину на стол. Неужто сам собраться с мыслями не успел?
— А чего тут думать? — деланно небрежным тоном отзывается Сюэ Ян. Он рад, что его лица никто не увидит, потому что не уверен, что так же хорошо его сейчас контролирует, как голос. — Это как с долговой ямой: раньше начнешь — быстрей отработаешь. Потому лучше покончить со всем сразу.
Даочжан хмурится. Похоже, он не слишком рад.
— Мне не по душе, что ты относишься к этому, как к какому-то наказанию, которое нужно перетерпеть и забыть как страшный сон, — уязвленно тянет он.
— Я к этому отношусь как к твоему желанию, которое я согласился уважить. И уж извини, что я не прыгаю при этом от счастья! — язвительно замечает Сюэ Ян, взмахивая свободной от меча рукой. — И какая тебе разница, мне же все равно положено будет молчать, разве нет?
— Даже если и так, то я не хочу, чтобы ты молился о том, чтобы все поскорее закончилось! — Сяо Синчэнь выглядит расстроенным подобной перспективой. А чего он вообще ждал-то?
— Ну тогда, мой дражайший, это зависит только от тебя — уж постарайся, чтобы мне понравилось! — усмехается Сюэ Ян.
В конце концов, слыхал он о всяких развратниках, которым подобные штучки приносят удовольствие. Себя к их числу он ни в коем случае не относит, но не приведи вся эта история с веревками к почти вывернутым из суставам плечам и полугодовому заключению в темнице, где он сидел как дрессированная зверушка в клетке, то... Нельзя отрицать, что в некоторые моменты было даже весьма занятно.
Правда, это может касаться чего угодно, но не заткнутого рта! Сяо Синчэнь сим гнусным и подлым поступком в одночасье лишил Сюэ Яна всяческого достоинства — с ним можно делать что угодно, кроме как лишать способности говорить. Это хуже, чем отнять меч у любого другого заклинателя! И если даочжану так хочется сделать это снова, то ему придется поднапрячься, чтобы наслаждение перевесило унижение.
— Я приложу все усилия, чтобы тебе тоже было приятно, — его голос пропитан серьезностью и важностью.
При всей внешней мягкости, Сяо Синчэня нельзя назвать мечтой трепетной невинной девицы, с которой следует обращаться, как с хрупким фарфором. Однако никто от него и не требует обходительных расшаркиваний; и самому ему даром не нужно. Но Сюэ Ян еще ни разу не разочаровывался, деля с ним постель, поэтому данное обещание отнюдь не пустое. Где не достает мастерства, у обоих с лихвой хватает усердия.
— Уж надеюсь, — уже с большим энтузиазмом, чем раньше, говорит он.
— И также я хочу, чтобы ты понимал: у меня нет цели причинить тебе боль или унизить, что бы ты себе ни выдумывал, — почти деловым тоном продолжает даочжан, ощутив уверенность. Он приподнимает уголок губ, добавляя: — Считай это... еще одной игрой? Ты же их любишь.
У Сюэ Яна от восхищения и ужаса аж дыхание перехватывает — какой низкий ход! Этот ушлый даос снова умудрился задеть по больному и сказать именно то, что подействует лучше всего. Да, если воспринимать исполнение мерзкой фантазии Сяо Синчэня как забаву, где каждому отведена своя роль, то это уже тянет на отличное развлечение!
— Коварно, — с трудом сглотнув вставший в горле комок, не без уважения бормочет себе под нос Сюэ Ян. Выждав несколько мгновений, он разворачивается и бросает через плечо: — Жду тебя в комнате. Поторопись, даочжан.
С его губ срывается нервный смешок, когда до слуха долетает надсадный скрежет ножек стола по полу. Кажется, кое-кто очень взбудораженный в него врезался, но едва ли это послужило препятствием. Да уж, игра обещает быть нескучной.