Та, что подарила сына

Глава 1

За последний год третья любовница Чон Чонгук сообщала ему, что беременна.
     Надо же...
     Какое интересное совпадение.
     Он почти научился реагировать спокойно.
     Больше не язвил, не иронизировал.
     Больше смотрел и молчал.
     Интересно, что с ним происходит? Теряет хватку или что? Почему начал выбирать не тех женщин?
      Ему всегда нравились девушки с умом. Разумные, внимательные, не истерички. Те, что умеют преподнести себя и четко знают, чего хотят от жизни. Глупых девочек он терпеть не мог. И вообще, с трудом переносил человеческую глупость и наглость.
       Глупость в девочках ещё можно простить. Иногда приятно просто брать красивое тело, не задумываясь ни о чем. Без разговоров, без лишней суеты. Взял, заплатил, забыл.
      Наглость – нет.
      Когда молоденькие самочки, которые только-только выпускали коготки, нацеливаясь отхватить куш побольше, решали, что они могут не только глубоко заглатывать и быть всегда мокрой, но и ещё кое-что.
      Например, обдурить взрослого мужика, добившегося определенного положения в обществе.
      Он всегда поражался этому. Смотрел на девочку – неважно брюнетку, шатенку или блондинку, искренне считавшую, что она настолько умная, красивая и невероятная – особенная, черт побери! – что в состоянии взять за яйца мужика, «прижучить» его, раскрутить по полной – и не понимал их. Бывает разное, кто не перегибает палку. Все подобным грешны. Но неужели природа не дала даже и крупицы аналитического разума, чтобы понять: если мужчина многого в жизни добился, то он по определению умен.
     Дураков залетных сейчас в бизнесе и власти нет. Закончились они. Чонгук откинулся на спинку дивана и прищурил глаза. В руках вертел стакан с виски.           
       Сегодня он пьет.
       И такое тоже бывает...
      - Чонгук , ты меня слышишь?
      Момо занервничала.
      Она поправила белую короткую прядь и требовательно на него посмотрела.
     Сколько они знакомы?
     Три месяца.
Большинство мужчин не могут запомнить не то, что дату знакомства, путают дни рождения жен, детей и не помнят, когда говорили «да» в ЗАГСе.
      Он же помнил все даты.
     Всё что касалось цифр – это его.
     -  Почему ты молчишь? Я думала, ты обрадуешься. Не представляешь, как обрадовалась я, увидев заветные две полоски! - Момо занервничала ещё сильнее, слишком быстро начала говорить: – Я всё понимаю, мы не планировали... И знакомы мы с тобой нет ничего, но ребенок – это же счастье. Это то, что даровано небом! Благословение...
       - Пошла. Вон.
      Момо от его равнодушного и холодного тона опешила.
      Моргнула длинными наращенными ресницами, больше походившими на опахала. Кстати, он же сказал, чтобы она сняла их. Раздражали. Фальшинка, пусть и красивая, быстро меняет вкус. Горчит на язык.
       - Что... Чонгук , ты, наверное, не понимаешь... Я беременна. Я...
       Чонгук взял стакан, сделал глоток. Одновременно он достал телефон и нажал на одну кнопку.
      Даже говорить ничего не хотелось.
      Устал он.
      Сегодня выдался тяжелый день. Встреча с Президентом, долгая пресс-конференция, переговоры с итальянскими партнерами. И это он ещё отменил все встречи на вечер. Потому что чувствовал: всё. Ему нужна передышка. Через два дня лететь в Эмираты. Шейх хотел встретиться с ним лично. Чонгук не возражал.
      И ещё не до конца произошло слияние с брег-валютой.
     Да. Дел много.
     А у него отпуска не было три года.
      Мать вашу... И выходных тоже почти столько же. Полноценных. Чтобы два дня можно было поваляться на кровати, никуда не спешить, не срываться. По одному дню набрать – дней десять, наверное, смог бы. При желании.
      Такового не было.
      Было другое.
      Остаться одному.
      Два крепких парня в идеально отутюженных костюмах, белоснежных рубашках, с нейтральными лицами появились бесшумно. Ни эмоций, ни лишних слов.
      Он кивнул на Момо.
      Та снова часто-часто заморгала, покрываясь пятнами.
     - Ты что себе позволяешь, Чон? Ты думаешь, я... Ай! Не трогайте меня! Я сама выйду! Но ты... Я скандал в прессе подниму... Я... Чонгук , давай поговорим... Чонгук ...
Он больше не обращал на неё внимания.        Третья...
     С этим что-то надо делать.
     Одна в год – куда ни шло. Бес девку путает, но когда уже каждая...
      Стареешь, Чон?
      Или всё же пора жениться?
       Хватит числиться в десятке самых завидных женихов Кореи. Да и не только Кореи?
       - Компанию составить?
       Услышав знакомый голос, Чонгук скупо улыбнулся.
       В ВИП-комнату входил его безопасник.
       - Ты тоже тут?
       - Да. Дела привели. Не поверишь...
       - Вот не поверю.
      Ким Тэхен прошёл и опустился на диван, который ещё хранил сладковатый запах духов Момо.
       Ким пришёл не с пустыми руками. В руках у него был бумажный конверт. Чонгук снова усмехнулся. Такие ещё бывают?
     - Плеснуть?
      - Давай.
      Тэхен поставил перед собой чистый стакан и разлил виски.
      Мужчины выпили, не чокаясь.
      Вот общество безопасника Чона не напрягало.
Хотя...
    Тот знал, что он будет ужинать в «V». Знал, что с Момо. Скорее всего, даже знал, о чем именно подруга с радостно блестящими глазами сообщит ему.
     Ким всегда всё знал.
     За это его уважал Чон.
     И за это его боялись враги, как Чона, так и самого Кима.
     - Говори уж и ты, – Чонгук снова откинулся на спинку и вытянул ноги. Поднял руки и расстегнул две верхних пуговицы рубашки.
     Надо снять напряжение. Тут два варианта: или они со Тэхеном заказывают профессионалок, и девочки приводят мужчин в норму; или они едут на полигон, где будут стрелять и дальше пить.
     Они загуляют.
     И тогда через два дня Чонгук точно никуда не полетит.
     У большинства людей слово «загул» прочно ассоциируется с пьяным, заросшим мужиком в трениках, вытянутых на коленях. Видел Чонгук подобных.
      У него всё происходило иначе.
      Они пили обычно сутки. Много пили. Основательно так.
      Потом приезжали определенные люди с определенными препаратами, оперативно очищали им организм, и Чон Чонгук снова готов был решать насущные проблемы.               Конкретнее – заниматься финансами государства.
      Но опять же, это всё лирика.
      Его же тянуло на конкретные действия.          Так первый вариант или второй?
      - Оружие при тебе? – усмехнулся безопасник, демонстративно медленно опуская бумажный конверт перед собой.     
      Чонгук так же нарочито медленно приподнял брови.
      - Даже так...
      - Мелочиться не буду.
      - Что там? – он кивнул на конверт, замечая, как мышцы плеч начинают деревенеть.
      Неприятное ощущение, ещё ни разу не подводившее его.
      Тэхен скривил губы и тяжело вздохнул.
     - Скорее всего, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Тут, – он постучал по конверту указательным пальцем, – информация непроверенная. Пришла сегодня на почту. Именно в таком виде. На твоё имя. Ты доверяешь своей интуиции, я – своей. А ещё, как ты помнишь, я чертов фаталист. Мне не должна была попасть в руки эта документация. Но попала. Так что... Если что, я готов.
Чонгук протянул руку, взял конверт.
Спокойно открыл его.
     Прежде чем корреспонденция попала к его секретарю, а тем более, к безопаснику, её проверяли на разного рода химикаты. Обычная рабочая процедура. На Чонгука покушались и много раз.
      Председатель самого влиятельного банка Кореи привык жить по определенным условия. Иначе уже никак.
     Его всё устраивало. В конверте находились фотографии. Разного размера. Несколько фоток А4, а в большинстве своем десять на пятнадцать. Были и средние. Всего девять штук.
      Девять кадров, заставивших мир Чонгука разделиться на «до» и «после».
     На каждой фотографии был запечатлен ребенок.
     Везде один.
     Фотограф очень грамотно выцепил нужные моменты.
     Вот ребенок совсем кроха, лежит голенький на пеленальном столе. Вот смеется. А тут его в одних трусиках поднимают над головой.
      Руки женские... с красивым розовым маникюром, стриженным под корень. Чтобы не оцарапать, не задеть малыша.      
      Следующие фотографии показали ребенка более взрослым. Карапуз подрос и шёл босиком по траве. Его снова держала женская рука.
      Чонгук положил фотографии на стол и потянулся за бутылкой. Раздался неприятный, режущий слух звон стекла – бутылка стукнулась об край стакана, когда Чонгук хотел налить себе ещё выпить.
      - Дай мне, – Тэхен протянул руку, намереваясь взять у него виски.
     - Я сам! – рявкнул Чон.
     Не привык он, чтобы у него дрожали руки.
     Не привык...
     Чонгук налил почти полный стакан и залпом его осушил.
     Закусывать не стал.
     Поднёс кулак ко рту и жадно втянул воздух.
     Всё равно задыхается.
     В грудь словно кол вбили.
     Он, который спокойно общался с самыми влиятельными людьми не только родной страны, но и мира, равнодушно выслушивал претензии и оскорбления, точно знал, что хочет от жизни, и получал всё, что хотел, щедро рассчитываясь не только деньгами, сейчас настолько был выбит из привычной колеи, что в голове не осталось ни единой мысли.
       Чонгук смотрел на Тэхена.
       Потом на фото.
       Снова на безопасника.
       - Конверт сегодня пришёл?
       - Датирован вчерашней датой.
       - Вижу, без обратного адреса.
       - Там записка есть.
       Чон её потом посмотрит.
      Он разложил фото таким образом, чтобы видеть каждое. Бутылка мешала, и он смахнул её со стола.
      К черту...
      Ни он, ни Тэхен даже не взглянули в ту сторону, куда она упала, и где жидкость пролилась. И не такое убирали работники клуба.
      Чонгук расправил фотографии, снова заметив, как дрогнули у него пальцы. Он жадно всматривался в них, ища...
      Что?
      Хороший вопрос, на который пока и не требовалось ответа.
      На фотографиях был запечатлен мальчик. Красивый большеглазый карапуз. На семи фотках – довольно улыбающийся.        Счастливый. Что-то даже, наверное, говорящий весело и беззаботно. А вот на этой он сидел в памперсе и тянулся за мягкой, в углах уже покоцанной книжкой. Пальчики и на ручках, и на ножках забавно растопырил.
      Чон снова и снова переводил взгляд с одной фотографии на другую.
     - Ещё, – он не узнал собственного голоса, – водки.
     - Сейчас.
      Тэхен самолично поднялся и вышел, чтобы меньше чем через минуту вернуться с подносом в руках, на котором стояла бутылка с прозрачной жидкостью и нарезка. За спиной Кима маячила молоденькая официантка. Для того, чтобы попасть работать в «V», претендентки выдерживали испытания похлеще, чем на любой конкурс красоты, не говоря уже про модельные агентства. Ещё одна категория охотниц за богатыми мужчинами. Иллюзия, подпитываемая эго. Услышали пару историй, где миллионер увидел красавицу-официантку с идеальными чертами лица и стройной фигурой, не устоял, пал к её ногам, очарованный красотой, подарил ей кольцо с бриллиантом и увез её на белоснежной яхте в счастливое будущее. Возможно, такие истории и имели право быть. Чем-то же должна подпитываться та самая иллюзия. Просто в жизни Чонгука и его окружения подобные истории не встречались.
      О чем, например, ему, финансисту до корней волос, говорить с официанткой после искусно отыгранного ею лже-оргазма? Ладно, пусть она даже и кончит натурально, думая о деньгах, что увидит утром на банковской карте. А потом? Чонгук даже мог предположить, что его интерес к девушке продержится неделю. Месяц. Максимум, полгода. Что потом? Они слишком разные. Они смотрят в разные стороны. Он - на биржевые сводки, котировки, появление криптовалют. Она – в лучшем случае научится отличать брендовые сумки от хороших подделок.
      Поэтому тут без вариантов. Для него лично. Кстати, для его окружения и друзей – тоже.
     Не зря раньше браки устраивали родители. Каждый выбирал своему ребенку пару по себе: образованию, доходу, интересу.
     Чонгук отвлекся. Сознательно. Переключил часть внимания на официантку, которая ловко собрала пролитое и осколки небольшим, бесшумно работающим пылесосом. Надо отдать должное: после уборки она посмотрела на Кима, тот кивнул, и лишь тогда девушка ушла.
     Тэхен поставил поднос почти к стене. Аккуратно, не загородив ни одну фотографию. Взял стакан Чона, выплеснул остатки виски на многострадальный стол и плеснул новую порцию в стакан ровно на два пальца. Себе – столько же.
      - Закусывай, Гук.
      - Кусок в горло не лезет.
      - Надо. Давай.
      Они снова выпили. Ни одного грамма в глазу. Возможно, потом его и накроет.
     А пока...
     - Где записка?
     - Внутри.
     Чонгук шумно сглотнул, снова взял конверт, потряс его. Ничего. Тогда он раскрыл и увидел небольшой листок, зацепившийся за проклейку. Доставал его Чон с каким-то остервенением.
      Был готов ко всему.
      Он так наивно думал.
« Хочешь узнать, кто воспитывает твоего сына?»
      Девять фотографий и шесть слов.