Безумица

X

Она стояла неподвижно, только губы её дрожали. Я медленно, с опаской, протянул к ней руку, чтобы забрать оружие.
— Сумасшедшая!
Кто произнес эти слова? Я или мерзкий скрипящий голос в голове? Не могу сказать точно, но они ясно и четко отпечатались в моей памяти. Так же, как и её дрожащие ладони. Она пыталась сохранить остатки горделивого достоинства, цеплялась за осколки разбитого мною самоуважения. Не поворотив головы, оставаясь совершенно неподвижной, она дёрнула плечами, от чего моя шинель скользнула на пол. Она разжала ладонь. Пистолет с громким стуком упал.
Анриэтта выбежала из комнаты.
***
Я был напуган, хотя и не понимал всего трагизма. Действительно ли я любил Анриэтту, или всего лишь занял место вдовы Лопухиной, находившей прелесть (и выгоду) в её безумствах?
***
С неделю Анриэтта меня избегала, дичилась, как только я пытался с ней заговорить. Она целыми днями лежала на диване в гостинной, практически ни чего не ела. Её пышная черная юбка, когда-то так изящно подчеркивающая её талию, теперь висела мешковатой бесформенной массой на отощавшем теле.
А вдруг это припадки безумия? Как не стыдно признаваться, но в те дни я более опасался за собственную жизнь, нежели за жизнь своей жены.
***
Это случилось как-то внезапно.
Я возвращался с охоты, куда уходил теперь каждый день, дабы не видеть безмолвных страданий Анриэтты.
В усадьбе было тихо. Мы не держали много слуг.
Я прошёл в гостинную, поднялся в комнаты. Отсутсвие Анриэтты пугало, тишина сводила с ума. Словно затишье перед бурей, когда в умиротворенном безмолвии чувствуется опасность.
— Барышня изволили уйти-с, — невинно сообщила мне горничная с серебрянным подносом.
— То есть, как уйти?!
— Сказали навсегда-с, велели передать-с, письмо-с...
Она начала дрожать и заикаться, видя в какое негодование приводят меня её слова.
Я схватил письмо, лежавшее здесь же, на подносе с чаем. Оно было запечатано, воск казалось совсем даже не застыл.
Я вкрыл письмо, из которого выпал маленький, исписанный с двух сторон листок.
Я цеплялся за плывущие перед глазами строчки, выхватывал слова.

«Любимейший Альберт!
Посылаю тебе остатки всей своей нежности и душевной силы. Большую их часть ты уже присвоил себе. Мне казалось, что ты меня любишь, я обманулась твоими словами.
Ты стал, а может и был, таким же, как остальные. Ты не можешь любить сумасшедшую, ты не можешь любить ребенка от тайного брака крестьянина и безумной дворянской дочери. Ты был не так воспитан, Альберт. Хоть в тебе все и находили чудачества, это лишь черты твоей натуры, свойственные людям с горячим нравом. Ты стоишь намного выше всех умалишенных и безумных.
Впрочем, чтобы ты не говорил, ты очень похож на Печорина! Всё что рискнуло тебя полюбить должно погибнуть. А я тебя люблю, люблю, люблю... И более никого любить не посмею!