Дыхание/Дарьета, Давета🫀

8.

Этот вечер был наверное самый мерзый и холодный. Тонкий, стертый плед не подавал тепла, а батареи по особенному, мало грели. Какая подлость быть приговоренным к такому климату. Порой спрашиваешь себя, за какое преступление ты сюда сослан. Если быть честной с самой с собой, то ей не хватало больше морального тепла, нежели физического. Да, у неё была величайше добрая и искренняя Маша, но она была неизменно обычным другом и товарищем, с которым время можно было постигать лишь забавой и смехом из-за глупых историй. В эту ночь, блондинка поняла, что хочет ощутить на себе чувства, немного отличающиеся от дружбы. Любовь. Она не знала, что это, и с чем это едят, это было ей непонятно.

Она часто испытывала к людям симпатию, иногда, даже любила, но если память не подводит ей, то это всегда было невзаимно, а может она просто не позволяла себе принять то: что тоже может кому то нравиться.

Любовь это самое большое, прекрасное и в то же время ужасное чувство. Влюблённость и любовь обсалютно разные вещи, первое сезонность, второе вечность. Ты можешь уже состоять в браке, воспитывая единственного ребёнка. Но если вдруг, в большой, пыльной коробке, полной: писем и фотографий, ты найдешь любое упоминание о твоей великой и самой настоящей любви,

с твоих глаз упадёт горячая слеза, потому, что единственное что от неё осталось, это воспоминания и память, что; уйдёт с тобой в могилу.

Забывшись, она даже не заметила как кто то зашёл, она уже могла пересчитать по пальцам сколько раз дверь в её палату открывалась за последние несколько дней, одними и теми же людьми. Появившееся Даша, шатаясь и облокачиваясь обо все, что было возможно, со скрипом приземлилась на чужой матрас, тихо мыча себе под нос. От неё несло сильным запахом спирта и перегара, а глаза поблескивали. Света испугалась, но сразу догадалась, что неблагополучная Поцелуева была пьяна в стельку, не оставляя даже намека на благой рассудок.

—идиотка! Слезь! — выкрикивает Токарова, отодвигаясь ближе к краю, упираясь затылком в стену.

Поцелуева посмотрела на неё, и глазами говорила «я сейчас буду творить полный пиздец.»

Бледные руки схватились за чужие плечи, а голова прижалась к ключицам младшей, щекотя волосами подбородок, заставляя дыхание склоняться к нулю. —прости меня, Света, я такой дурой была. — выла почти неразборчиво Поцелуева, прижимаясь всё сильнее, от её хриплого голоса, было ощущение, что вот вот заплачет.