Сломанное Детство

Глава 7. "Семейный" Ужин.

В доме уже было куда уютнее, чем снаружи, все трещины заклеены, печка отлично справлялась с обогревом. С комнаты слева от них доносились радостные крики и смех, были и разговоры, но все они на русском.
— Казахстан, слезь со стола!!!
— А ты достань!!!
Союз снял огромное пальто и шапку, а затем помог раздеться и Гере, повесив его одежду на заранее подготовленную 16 вешалку. Оба зашагали, скорее всего, на кухню, оттуда доносился запах свежего супа...
Зайдя в комнату, первое, что бросилось в глаза, это суета, возня и огромное количество детей, их было 15!! И каждый был по-своему отличительный, не только в хорошем плане. Немец сильно удивился, а присмотревшись - ужаснулся. У всех были различного рода травмы. У кого-то обожжённое лицо, кто-то сидел в инвалидной коляске с переломанными ногами, а кто-то был только с царапинами.
Двое ребят были на столе, вокруг стола еще трое, у плиты помешивал суп старший, который так отличался с фотографии… Со спины он вылитый СССР! Союз прокашлялся, и все дети сразу же побросали свои дела, разом слетелись к Германии и коммунисту. Приёмный сынишка даже чуть дрогнул. Ребята столпились в сантиметрах 30 от Геры и отца. Союз же начал представлять нового брата.
— Это ФРГ, или просто Германия. Мы с поисковым отрядом нашли его замёрзшим в лесу, и я согласился его приютить. Он немец, попрошу вас относиться к нему не хуже, чем к другим вашим братьям и сёстрам.
После того, как его представили всем вновь на странном языке, Германия медленно приподнял одну ручонку и помахал всем в знак приветствия и дружелюбности. Улыбку, к сожалению, он так и не смог выдавить. Казалось, он очень стесняется, но на деле это не так. Скованные движения и молчаливость связаны со страхом. Просто представьте ситуацию, когда тебя окружили чужие люди, которые глазеют на тебя, как на заморскую диковинку, и обсуждают что-то на непонятном тебе языке. Неприятно...
Все ребятки поприветствовали нового брата и удивленно спрашивали что-то у Геры, но, увы, ни слова не понятно. Зато вблизи видно, что эти дети не сидели, как Германия, в тёплом домике пока идет война... Все покалеченные, но глаза такие тёплые... Особенно старшего, он всё еще стоял у плиты, но из-за роста его прекрасно видно из толпы.
Все расселись за стол, Союз посадил Германию между ним и старшим наследником, который разлил всем суп и сам уселся есть. От наваристого супа, который был разлит по тарелкам, шёл пар и приятный аромат, горячая еда очень полезна, особенно в холодную погоду. Довольно аппетитно, даже не сказать, что сейчас у них нехватка продуктов! Все разом сказали непонятное слово "Spasibo" и принялись поедать суп за обе щёки.
Россия, сидящий рядом, всё время глядел на немца, рассматривал, но ни слова за столом не проронил, изредка отрываясь от тарелки и прося что-нибудь передать...
Герман для начала посмотрел, как все жадно едят, и только потом тоже начал есть. Вроде как обычный суп... И на вкус тоже не плох. Заедая не большим кусочком хлеба и черпая ложку за ложкой, он старался сконцентрироваться только на еде, лишь бы не думать об отце или не отдаваться в когтистые лапы страху.
Все быстро уминали суп, параллельно что-то бурно обсуждая на другом языке. А Германия и вовсе сидел как невидимка, ни одного писка... Ещё больше накаляло атмосферу то, что по обе стороны от него сидят чуть ли не копии СССР! Точнее один настоящий, а второй лапочка-сыночек. Взгляды то и дело пробегались по новенькому, а две единственные девочки из всех 16 детей начали о чем-то шептаться и хихикать. Но даже так, было понятно о ком идёт речь.
Прошло минут 10, тарелки постепенно пустели, но кто-то все еще дожевывал хлеб с супом. Разговоры начинали стихать, и только тогда немец наконец произнёс хоть слово, но на том же немецком и обращаясь к отцу семейства. В какой-то момент ложка всё же выпала, благо в тарелку, из рук, которые стал бить заметный и ощутимый тремор. Герман быстро спрятал их под стол и наконец заговорил на чистом немецком, посмотрев на Союза.
— Ich habe zu viel gegessen.. (Я наелся..)
И действительно: тарелка была практически чиста, лишь на самом донышке осталось немного бульона. Гера не стал его доедать и по-прежнему прятал руки под столом. Ему хотелось скорее уйти отсюда и не чувствовать на себе пристальные взгляды остальных. Он вновь подал голос, говоря конкретно с СССР.
— Kann ich gehen? (Можно мне уйти?)
Он хотел просто побыть в одиночестве. Юнец обратил внимание на то, как у всех уши вянут от немецкого говора в их доме. Некоторые сморщились от отвращения, но потом снова натянули спокойные лица и продолжили разговор...
Союз перевел взгляд на приёмыша, вытирая рот от остатков супа. Он посмотрел сначала на тарелку, а затем снова на Геру.
– Sicherlich. Russland wird Ihnen alles zeigen. (Конечно. Россия тебе всё покажет.)
Сказал он, а после перевел взгляд на старшего сына, который уже думал по-тихому сбежать куда-нибудь подальше.
– РСФСР. Покажи Германии наш дом.
– Почему я?!..
– Потому что ты лучше всех знаешь немецкий. Налаживай отношения, это теперь твой брат. Беларусь, милая, будь добра, убери посуду.
С этими словами Совет встал из за стола и, потрепав Геру по волосам, ушёл в глубину дома.