Сломанное Детство

Глава 6. На Пороге Новой Жизни.

— Es ist jetzt kalt draußen. Zieh dich besser an. (На улице сейчас холодно. Лучше оденься.)
Отец снова присел перед приемным сыном, в руках он держал шапку и шерстяной шарфик. В итоге Германии самому одеваться и не пришлось. Застегнув маленькие пуговки детского пальто, Союз натянул на мальчика головной убор и аккуратно поправил его. Он не совершал резких движений, да и к немцу относился с пониманием. Ботинки Гера надел сам, только шнурки зашнуровать не смог. И не потому, что он не умеет, а от того, что руки его не слушались. Парнишка переживал так сильно, что они перестали ему подчиняться. Буквально. Он помнил как совершать нужное действие, но в реальности не мог ничего сделать. Руки сильно трясло и заносило не туда, пальцы сами по себе разжимались и шнурок выпадал из них. Германия снова засмотрелся в пустоту и, казалось, даже дышать перестал. Поэтому СССР быстро зашнуровал его обувь и вывел на улицу. Герман по прежнему находился в себе и даже не сразу среагировал на голос русского.
— ..Willst du vielleicht reden? (..Может, хочешь поговорить?)
Спросил Совет, посмотрев на приемыша, и уже держа 16 республику за руку, он аккуратно вёл мальчишку к рядом стоящей машине, параллельно с этим стараясь разболтать его... Но Герман плохо и с большой неохотой шёл на контакт. Он не был разговорчив, смотрел на того кто буквально спас его, с недоверием и будто злобой...  Только когда они сели в машину, тот наконец ответил, тем самым подтверждая желание поговорить, хотя голову он опустил и в сторону Союза не смотрел.
— Und.. Und mit welcher Füllung wird der Kuchen enden?.. (А.. А с какой начинкой будет пирог?..)
Можно было сказать, что Германа волнует только это, но нет. Он пытался так отвлечься от той боли и стресса, которые испытывал сейчас. На острые темы ему страшно было говорить, да и в целом боялся начинать диалог с этим человеком. Неужели теперь придётся звать чужого дядю "папой"?..
Первый вопрос был… не слишком очевидным, но и не удивительным для русского. Его дети тоже всегда, когда слышали про пирог, спрашивали, с чем он будет...
— Vor kurzem hat ein Freund von mir einen ganzen Korb mit Bananen mitgebracht... liebst du sie? (Недавно мой знакомый привез целую корзину бананов... ты их любишь?)
Спросил Союз, пока те уже загружались в дряхленькую машину нового отца. СССР положил на заднее сиденье маленький чемоданчик с вещами немца, а сам малыш сидел на переднем сиденье рядом с водителем. Перед выездом русский пристегнул приемного сына и, размяв руки, включил машину, а затем и обогреватель.
Ехать было не далеко, минут 8-10, СССР бы ехал медленно, чтобы побольше заболтать малыша, но боялся, что его дети заволнуются еще больше, он обещал придти сегодня пораньше. Пока мальчишка обдумывал что ответить, отец думал, как же познакомить его детей с немцем и примут ли они его?..
Гера уселся поудобнее после того, как его пристегнули и чуть поправил ремень безопасности.
— Ich..ich habe sie nie ausprobiert... (Я..никогда не пробовал их...)
Коротко ответил Германия. На самом деле отец привозил ему этот фрукт, но сынишка почему-то не решился попробовать его. Однако он был такой жёлтенький, от него приятно и сладко пахло, он был явно спелым и сочным... В итоге Рейх сам его съел и только тогда Гера захотел тоже попробовать, но бананов больше не было. Это было грустно и забавно одновременно.
Союз изумлённо глянул на мальчика. Рейх часто скупал всевозможные фрукты и овощи, даже СССР в расцвете сил не мог себе такого позволить, как и детям. Неужели Рейх не давал ребёнку даже бананов укусить?.. Вспомнить только, как дети радовались корзине бананов от Китая... Съели чуть ли не за 5 минут!
— Dann probierst du es aus. (Значит попробуешь.)
Твёрдо произнёс он, крепче сжав руль и сворачивая в сторону своего маленького особняка.
В какой-то момент немец отвернулся к окну. Ехать приходилось сложно: Повсюду руины, которые необходимо было объезжать или сворачивать на другую дорогу… От домов не осталось ничего, всё разрушено, местами до сих пор догорают деревья, мусор...
Германию охватила паника, он ещё сильнее стал нервничать и ёрзать.
«Hat mein Vater das alles getan?.. Was ist dann jetzt mit ihm los?! (Это всё сделал мой отец?.. Тогда что с ним сейчас?!)»
Его терзали мысли о папе, о том, что с ним могли сделать за всё это.
«Wie konnte ich gehen und mich in das Auto eines Mannes setzen, der mir fremd ist, der für mich gefährlich ist?.. (Как я мог пойти и сесть в автомобиль того, кто мне чужой, кто опасен для меня?..)»
Мальчик точно был просто не готов посещать новый дом и знакомиться с теми кто там живёт...
Заметив запуганный взгляд мальчика, Союз обернулся к нему, с сочувствием в глазах смотря то на него, то на вид в окне.
— Dein Vater hat viele schlechte Dinge gemacht. Keine Sorge, er ist jetzt in Ordnung. (Твой папа натворил бед. Не волнуйся, он сейчас в полном порядке.)
***
Всё остальное время они провели в молчании, да и продлилось оно не долго. Вскоре машина припарковалась возле деревянного особняка, почти везде свет выключен, кроме исключений на 1-м этаже. Приёмный отец вышел из машины, а затем подошёл к двери Геры, и открыв её, помог отстегнуться и выйти из авто.
Особняк выглядел потрёпанно, явно ему тоже досталось прилётами снарядов... Но в целом, довольно уютно! Где-то были вырезаны символики СССР, а где-то еле как были выцарапаны надписи: "Здесь были Шапка, Полотенце и Сало!", "ХУУУУЙ" и еще много других написанных на русском фраз.
Союз с улыбкой глянул на мальчика, протягивая ему свою руку.
— Also, gehen wir? (Ну что, идём?)
Спросил он, с нежной улыбкой смотря на приёмыша.
Теперь же мысли об отце на время оставили Германию. Сейчас он забеспокоился о своей судьбе. Не так давно, приблизительно в прошлом году, когда Рейх уже не мог спокойно спать от осознания, что скоро ему наступит конец и он проиграет, он пригласил сына к себе в кабинет. Около часа он поучал его всему, но мораль была таковой: рано или поздно младшему немцу придётся становиться самостоятельным, а может даже предстоит занять место отца...
Герман какое-то время не решался выходить из автомобиля, даже после того, что его отстегнули. Но увидев, что СССР протягивает ему руку, он понял, что назад пути нет.
Гера со вздохом кивнул в ответ и осторожно ступил на землю, пошёл за опекуном к входной двери, которая вела в особняк. Он был не в лучшем состоянии... Щели в стенах явно продувались, а эти странные выцарапанные всюду фразы пугали. Уже на пороге, когда Союз открывал дверь, Гера испытал сильную тревогу. Как его воспримут? Как пройдёт знакомство?
Уже у двери Союз притормозил. Он снова что-то обдумал и посмотрел на запуганный комочек, который тёрся у его ног. Отец аккуратно к нему присел, положив свою огромную руку ему на плечо.
— Deutschland, um deiner Sicherheit willen, werde ich sagen, dass wir nicht wissen, wer dein Vater ist. Gut? Meine Kinder mögen ihn nicht sehr, also werde ich einfach sagen, dass du ein verlorener Junge bist. (Германия, ради твоей безопасности, я скажу что мы не знаем кто твой папа. Хорошо? Мои дети очень не любят его, поэтому я просто скажу, что ты потерянный мальчик.)
Сказал Совет, вставая и напоследок потрепав его по голове, открыл дверь.