Тёмная частично прогнившая деревянная вывеска на низком каменном доме приглашала всех в неуютную, но любимую многими людьми кофейню. Я был одним из этих многих. Любовь моя к этому заведению безгранична и обусловлена она тем, что горечь кофе в этой кофейне всегда соответствовала горечи моего бытия. Чем более горько было у меня на душе, тем более горьким был кофе, который я здесь пил.
Поднявшись по видавшей виды лестнице, я открыл низкую дверь. Кофейня встретила меня раздражающим звоном колокольчиков, висевших над дверью и запахом свежей выпечки, кофе и сырости. Торопливо шагая по скрипящему полу, я заказал большой американо с собой и стал оглядываться в поиске свободного столика. Разумеется, его не оказалось и я подсел к отстранённо смотревшей в окно девушке в светлом пальто. Я выбрал место именно рядом с ней, потому что она создавала впечатление человека, которому малоинтересно происходящее вокруг. Но я ошибся. Она внимательно посмотрела на меня и у нас сразу завязался разговор. Мы говорили о том, о чём обычно говорят все люди при подобных знакомствах. И чаще всего такое знакомство заканчивается, не успев начаться. Но не у нас.
Продолжая диалог, мы вместе встали из-за столика и пошли куда-то в неизвестном мне направлении. Стаканчики уже остывшего горького кофе сопровождали нас во время нашей прогулки.
Начал неспеша капать дождь, все прохожие засуетились и стали бежать куда-нибудь лишь бы спрятаться от него. А мы не прибавляя шагу шли дальше. Спустя какое-то время, я подошёл вслед за ней к небольшому дому с белыми как снег стенами и чудесным садом во дворе.
Моя спутница лихо сорвала с ближайшей клумбы в этом саду белый хрупкий цветок и вставила его в мои влажные от дождя волосы.
Мы вошли внутрь. Она быстро скинула своё и моё пальто и, взяв меня за руку потащила сразу же в гостиную. Наш разговор в этот момент шёл о музыке: она рассказывала мне о том, что слушает только классику, а я в ответ мог лишь удивляться. Потому что прерывать её описание любви к Равелю и Шуберту было бы просто кощунством. Она рассказывала о них так...понятно? Без лишних сложных метафор, без непонятных далёкому от такой музыки человеку терминов и понятий...Она просто показывала мне свои мысли, не пытаясь их преукрасить. Это редкое и прекрасное умение.
Не прерывая свой поток сознания, она достала откуда-то светлую картонную коробку со старым виниловым проигрывателем и пару чёрных пластинок в винтажных обложках, с написанными утончённым шрифтом названиями и бледными выцветшими фотографиями.
Ещё мгновение и дом наполнился звуками. Сначала они были тихими, осторожными и нерешительными. Она плавно подошла ко мне и, поставив на низкий столик мой стакан с кофе, стала уводить меня в какой-то странный и неправильный, но чувственный вальс. Музыка становилась динамичнее, наступала на нас, захватывала, а потом отпускала и утихала на пару секунд, чтобы вновь взорваться оглушительным и эмоциональным потоком звуков. Мы двигались, полностью поддавшись этой музыке и когда она затихла мы ещё минуту стояли молча и неподвижно.
Потом мы посмотрели друг другу в лицо и кажется нас обоих захлестнули какие-то давно позабытые светлые и простые чувства. И мы засмеялись. Она высоким и лёгким, а я хриплым и непринуждённым смехом.
От всего этого у меня ужасно пересохло горло. Я протянул руку до того самого столика и сделал небольшой глоток кофе. Окрнчательно остывшего и...почти не горького. Да, действительно в нём почти не чувствовалась горечь. Я постарался заглянуть в свой разум и понял, что эта едва ощутимая горечь кофе полностью соответствует практически исчезнувшей горечи моего бытия. Как и всегда соответствует.
