Если буду нужен, я здесь. Юлия Резник 🤍

17

ГЛАВА 17
Дома будет дикий секс и глубокий сон, Как у них заведено после громких ссор
«Джеймисон» – Noize MS

Назар
У меня ощущение гребаного дежавю. Десять лет прошло, а я опять мчу на красный, чтобы свою бабу выцепить, до того как она найдет приключения на свою красивую задницу. Разница лишь в одном. За прожженную Марину я и наполовину не переживал так, как за свою жену. Бесился, ревновал дико, психовал! Но не переживал. Ведь даже если бы Марина упала, отряхнулась бы, как кошка, и дальше пошла, а если что-то случится с Лалой... Растираю ладонью морду, чуть сбрасываю скорость, чтобы в поворот вписаться. Сердце колотится на износ. Успокаиваю себя тем, что Антон не позволит, чтобы с ней что-то случилось.
Антон, блядь.
Опять Антон.
И ревность, да. Все-таки ревность. Водоворот которой, закручивая, сносит на хрен остатки самоконтроля. Паркуюсь. Выныриваю из машины. Руки дрожат, до того, сука, меня лихорадит. Я сам как под дозой чего-то забористого. Даже и не вспомню, когда я в последний раз так остро что-нибудь чувствовал.
А потом контрольный. Она в руках Дубины. Зверея, я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки и начинаю медленно приближаться. Нет, черт его дери! Показалось. Не целуются они. Лала просто сидит, укутанная в одеяло, спрятав нос у Дубины на шее. И, кажется, плачет.
Стоп, Назар. Стоп, блядь. Возьми себя в руки. Она просто напугана. Это ничего не значит. Но почему в минуту слабости с ней рядом опять Антон?! Совпадение? Рок? Что это, блядь, такое?! Ладно. Похрен. Потом разберусь. Главное, что с Лалой все хорошо. Хорошо же? Ловлю Тохин взгляд. Выглядит тот капец каким озабоченным.
– Лала, иди сюда, детка, – сиплю я, а та – ноль эмоций.
– Лала, Назар приехал... – Антон тормошит мелкую. Я подхожу ближе. Нахожу в складках пледа ее ледяную руку. Помогаю встать. Хочется ее встряхнуть, рявкнуть: «Я же говорил тебе! Я предупреждал!», но стоит заглянуть в Лалкины больные глазищи, и вся моя ярость испаряется в никуда. И на смену ей приходит странное щемящее чувство, которое разрастается в груди и распирает глотку.
– Лялька, ну как же так? М-м-м?
– Мне так страшно. И х-холодно.
Страшно, да. Зубы, вон, как стучат. Рыдает. По лицу течет тушь.
– Ты с ней полегче, брат. Окей? Она сама жертва. Знаешь ведь, как бывает.
– Ну, ты еще меня поучи!
– Не допускай таких стремных ситуаций, – взрывается-таки Дубина, – учить не буду.
Стискиваю зубы. Говорю себе, что сейчас не время затевать сцены. Успокаиваясь, прижимаю головку Лалы к груди. Поглаживаю, стирая его касания. Тоха отворачивается, будто не в силах на это смотреть. Да чтоб его!
– Работы у меня до хрена перед стартом сезона. Действительно недоглядел. Мой бок. Но, Антон...
– Да понял я! Случайно, блядь, встретились. Я вообще здесь на дне рождения своего тимлида. Пойду, раз ты подтянулся.
– Спасибо, что поймал ситуацию.
– Для того и нужны друзья, – выдыхает Дубина, запрокинув голову к небу. – Кстати, готовься к шумихе. Отжигала она тут... – усмехается, качая головой. – Ширинки у мужиков лопались. Со всех ракурсов снимали.
Киваю. Напоследок хлопаю Антона по плечу. Лалка едва стоит на своих каблучищах. Подхватываю жену на руки и иду к машине. Нос у нее мокрый, как у щенка. Почему-то этот факт немного меня успокаивает.
Ну, вот в чем наша проблема? В том, что я не Антон, да? Лала сворачивается на сиденье, поджав под себя ноги. Мажу по ней взглядом. Зрачки – два черных провала. Язычок бегает по губкам, еще более пухлым от слез. Сто пудов, сейчас это лишнее, но я резко наклоняюсь и сладко ее целую.
А может, проблема во мне? В том, что я такой, какой есть. И меняться, ломать себя ей в угоду, конечно, можно. Но, блин, капец как страшно. Мне нужны какие-то гарантии, да только кто ж их даст? И меня помимо воли засасывает все сильнее. Иначе как? Любые отношения приводят к привыканию. А уж когда на одной территории живешь, и тебя изначально тянет... В общем, тушите свет. Я уже весь в ней, кажется. Ну, вот где я сам? Что-то делаю, конечно. Рву жилы, чтобы у девочки все было. Но один черт только о ней и думаю. Даже на работе. Всегда. Трахнуть ее хочу так, что в паху ломит. Почему не трахаю, спросите? Да потому что принцип у меня, блядь. Не будет ничего, пока она сама не попросит. Пока вот прямо так и не скажет: «Трахни меня, Назар. Я хочу тебя, Назар, просто жесть, как тебя хочу. Вся мокрая».
Потому что в наш первый раз она явно не меня представляла. Можете считать, у меня моральная травма, да... Вот такой я нежный цветочек.
Целую. Губки у нее упругие. Послушные. Дыхание, несмотря на все приключения, свежее, с легким оттенком цитруса и алкоголя. Я сорвался сюда, все бросив, стоило Тохе мне позвонить. Надо бы в офис заскочить. Дела закончить. Только как ее сейчас оставить? Отрываюсь, снова беру ее лицо в фокус. А там... ну просто животная похоть в глазах. Экстази? Очень похоже. В наркоте я, блин, спец.
От мысли, что этим ее состоянием мог кто-то воспользоваться, сносит башню. И мелькает совершенно идиотская мысль, что в таком случае я бы предпочел Антона. По крайней мере, он бы сумел о ней позаботиться, не обидел бы и не наградил бы какой болячкой. Пиздец. О чем я думаю?! На хрен всех. Она моя. От макушки темной до розовых пяток. Соскальзываю ладонью вниз. Обхватываю маленькую ледяную ножку.
– Назар... – сипит она. – Со мной происходит что-то странное.
– Да понял я уже, что с тобой, лялька. Поехали домой. Будем как-то это переживать. Может, врача тебе вызвать? – протягиваю задумчиво, выезжаю со стоянки.
– З-зачем? – трясется.
– Капельницу тебе поставит, эту гадость можно вывести побыстрей.
– Не хочу капельницу. – Ну, вот. Опять плачет! – Я врачей боюсь.
Ребенок!
– А еще чего боишься? – интересуюсь, чтобы отвлечь. Не надо ей сейчас зацикливаться на своем состоянии. Да и мне нужно чуть приоткрыть крышечку. Сейчас ее ругать и вычитывать как-то... негуманно. Вот завтра – получит. Может быть, даже выпорю. Член каменеет, когда я представляю ее круглую попку...
– Всего. Я так запуталась. Ничего не понимаю. И всего боюсь.
Кстати, сам я только сегодня об этом задумался. Когда она сказала, что научилась пользоваться приложением такси. И понимал ведь, что раньше она жила в теплице, но почему-то не подумал о том, как сложно ей будет приживаться в открытом грунте. Еще один мой косяк. Я должен контролировать все. Всю ее жизнь. Она просто не умеет иначе.
– Не нужно бояться. Ты под моей защитой.
Лала как будто хочет мне что-то ответить, но в последний момент тормозит. И снова лижет, кусает губы. Ее мысли тонут в океане похоти.
Нет, Назар. Нет. Ты этим не воспользуешься. Вспоминай, каким был изначальный план. Приручить. Приучить к себе. Получить однозначный зеленый свет. И лишь тогда ее себе позволить.
Скорее бы домой. Нет сил смотреть, как она ерзает, и не представлять все те же движения, но на своем члене. Наконец, дома.
– Давай-ка ты, наверное, в душ, – бормочу я, расстегивая ремешки на ее босоножках. Ну, точно, удочерил. Жесть.
– Назар...
– М-м-м?
– Я не хочу в душ. Мне совсем другого хочется, – шепчет жалобно, блин, сквозь слезы. А то я не знаю. Ч-черт. Прижимаюсь щекой к ее нежной коленке, трусь. Лала несмело ведет по моей короткостриженой макушке. Я тычусь в ее ладошку, как кот. Приятно – нереально. Почти как секс, который сейчас ни в коем случае не должен случиться.
– Нет.
– Почему? – впивается коготками в шею.
– Потому что ты под наркотой. И не соображаешь, что делаешь.
– Это неправда. Я хочу тебя...
– Ты просто хочешь. Кого угодно. На это и рассчитан наркотик. Будь на моем месте сейчас...
– Ох, ну конечно! Ага. – Перебивает. – Давай ты не будешь мне рассказывать, что я чувствую? Лучше признайся, что мои чувства не взаимны! Ты меня не хочешь? Ну! – Лала толкает меня ладонями в плечи. Сил в ней – как в котенке, но я сижу на корточках, да и эффект неожиданности срабатывает. И я плюхаюсь на задницу.
– Стоп, лялька! Что ты несешь?
Ее колотит. Она хаотично скользит руками по бедрам и груди, сама не отдавая тому отчета. А потом в каком-то припадке начинает сдирать с себя одежду. И только оставшись голой, с рыданием сползает ко мне на пол.
– Ты просто меня не хочешь.
– Хочу, дурочка, – обнимаю, потому что ее опять колотит. – Пиздец как хочу. Но еще больше я хочу, чтобы ты меня, лялька, хотела. Доходит?
Снимаю с ее волос резинку. Зарываюсь в густые пряди. Лала смотрит на меня бездонной прорвой расширившихся зрачков.
– Я хочу тебя, Назар. Не хочу этого, но хочу. Правда... – меня сминает ее простодушным признанием. Делаю глубокий вдох и, закрыв глаза, с силой выдыхаю. Чувствую ее пальчик на своей ширинке. Не хочет она хотеть... Улыбаюсь. – Я уже вся мокренькая.
Внутри просто атомный взрыв. То, что Ла-ла-ла горячая девочка – не секрет. И сейчас она планомерно меня поджигает. А я не в силах, наверное, противостоять этой диверсии. Потому что как? Она уже мое бедро оседлала, и я лежащей на нем рукой чувствую – мокренькая, хрен поспоришь.
– Ну, выебу же! – рычу. А эта дуреха глазенки в экстазе закатывает и хнычет, будто я ее... уже. А, ч-черт! Ладно. Завтра разгребать буду последствия. Не могу. Может, и лучше, что она под своеобразным обезболом. По размеру я ей не подхожу. Не зря ж орала от боли.
Вскакиваю вместе с ней в руках с пола. Прохожу через гостиную, ногой толкаю дверь в спальню. Лалка извивается, шепчет что-то бессвязное. Сдирает с меня футболку.
– Ты такой красивый...
Аррр. Ну, с ума сойти. Что ж ты делаешь, лялька? Сожру же.
Швыряю на постель. Она отползает на локтях к изголовью кровати, наблюдая за тем, как я быстро снимаю штаны. Стонет, словно ее страшно заводит увиденное, выгибается. Если учитывать, что передо мной вчерашняя девочка, темперамент у нее атомный. Ну, с этим все понятно было еще на яхте, когда она Баята в углу зажала.
– Последний шанс меня стопорнуть.
Скользит остекленевшим взглядом по моему телу. Мягко опускает веки и ведет головой из стороны в сторону. Дескать, не нужны мне никакие шансы. И ножки разводит.
Это ж даже не про секс история. Понимаете? Я просто... Ну вот случится это сейчас. Хер же я ее отпущу. Пропаду. Растворюсь. Меня уже и так наполовину нет.
Накрываю ее тело своим. Фиксирую лицо. Пусть смотрит.
– Ты же понимаешь, что все? Нет назад дороги? Теперь, что бы ни случилось, Лала, мы вместе.
Не знаю, как это объяснить более доступно. Нет таких слов. Мне вообще столько ей всего сказать хочется. Всякого... Но она ж мелкая. Поймет ли? Что с мужиком делает. Как на себе закручивает. Все. Цели, планы. Саму, блядь, жизнь. Куда вообще лезет? Ясно куда. На шею. И я позволю, да... Все для тебя, лялька. Пока мы вместе.
– Никаких мужиков. Никаких Антонов, Лала. Забудь. Потому что... я только с тобой такой. Мягкий.
– Ты мягкий? – возмущается, будто на миг приходя в себя.
– С тобой – да. Но если на тебя кто-то не так глянет, или, не дай бог, тронет – уничтожу.
Молчит. Дышит рвано. Соски как камушки, царапают грудь.
– Я еще могу отказаться? – с придыханием.
– Еще можешь, – прикрываю глаза. Член пульсирует у входа в ее малышку. Меня потряхивает от напряжения, я чувствую каждую жилу, каждую мышцу, каждый свой позвонок...
– Не хочу.
Сглатываю. Окей. Раз. Два. Три. Скатываюсь в бок, но Лала меня удерживает.
– Не хочу отказываться. – Кусает губы. – Хочу... чтобы ты меня... – чертит пальчиком что-то на груди, – выебал. Как обещал.
Последние слова она уже мне в рот договаривает. Господи... Как так? Под наркотой она, а меня вштыривает? Руки, как у алкаша, трясутся. Обхватываю ласково ее заплаканное личико. Целую. Щеки, нос, блин, куда придется. Я щас сдохну просто. Утону в этой нежности. И выебу, конечно, никто не спорит. Когда-нибудь потом. А сейчас... Осторожно, едва касаясь пальцами. Губами... Ласкаю шею, грудь. Втягиваю соски. Лалка смуглая, и соски у нее нежно-коричневые. Капец, какие красивые. И чувствительные... капец. У нее все чувствительное. Разгоняется за секунду до максималки. Выпрашивает. Подставляется... Конечно, сейчас мне за такую раскованность спасибо надо сказать наркоте, но когда она ко мне попривыкнет, это станет и на трезвую нормой. Всю мою жизнь с ней. Главное, завтра все утрясти, когда страсти улягутся.
Я понял, в чем наша с Лалой основная ошибка. Нам нужно поговорить. Я пытался это сделать еще перед свадьбой, но с тех пор все настолько переменилось, что... Да. Разговор просто напрашивается. Мы обязательно, обязательно все обсудим. Потом. Ловлю ее ножку. Тяну вверх. Она гибкая, как былинка. Делаю так, чтобы Лала уперлась пяточкой в мою грудь. Смотрит. Все понимает. Кусает губы.
– Так ты максимально открыта, и больно быть не должно. Но если будет, говори, не молчи, окей? – Мурчит что-то невнятное. – Лала! Скажи, что ты меня поняла!
– Я поняла. Назар, пожалуйста... Я очень-очень хочу тебя. Не могу просто, как хочу.