Если буду нужен, я здесь. Юлия Резник 🤍

19

ГЛАВА 19
Отдай мне свое имя, принадлежи мне.
И хоть один раз за эту ночь скажи «нет»...
«Зажигать» – Баста

Назар
Я моюсь и правда в каком-то ускоренном режиме. Задерживаюсь, лишь чтобы побриться, потому что у моей жены очень нежная кожа, и мне тупо жалко ее царапать своей щетиной. Но когда выхожу, Лала, конечно, уже сладко спит. Ей хватило сил на то, чтобы сменить постель, но грязное белье так и осталось лежать брошенным в углу. Войти в ванную, где я плескался, и сунуть его в машинку моя девочка не рискнула. Трусишка. Улыбаюсь так, что рожа вот-вот треснет. Пиздец какой-то. Я вообще никогда таким счастливым, кажется, не был.
Воздух в комнате просто пропитан сексом. Как я и мечтал, её аромат повсюду. Надо бы включить климат-контроль. Впустить свежий воздух, но так жаль. Вдруг все выветрится. На тумбочке в беззвучном режиме вибрирует телефон. Сгребаю. Одной рукой развязываю узел на полотенце, другой прикладываю к уху трубку. Закрываю за собой дверь гардероба, боясь потревожить разговорами Лалкин сон. Он сейчас для нее – лучшее лекарство.
– Да, Оль? Привет. Что-то срочное?
– А ты что, Звягинцев, сегодня в интернет не заходил?! Почему до тебя не могут дозвониться наши пиарщики?! У них тут с утра аврал!
– Ты про эти видосы, что ли? – надеваю трусы.
– Так ты видел?! И? Как нам быть? Что делать? Мы столько работали, а эта мелкая дрянь...
– Стоп. Ты базар фильтруй, когда о моей жене говоришь, – рублю резко. – Ничего страшного Лала не сделала. Подумаешь, сходила с одногруппниками потанцевать.
– Назар, ты совсем дебил?! Все только и говорят, что...
– Оля! – обрываю поток оскорблений. – Я тебе напомню, что это мой бизнес. Я для него угрозы не вижу. Чего пылишь ты – вообще непонятно. Кажется, ты отвечаешь за шоу-программу? Вот за нее я с тебя и спрошу. Остальное тебя не касается.
– Ты серьезно? – цедит после секундной заминки. Вздыхаю. Да, может, я и пережестил. Но какого хрена она говорит со мной в таком тоне?!
– Не пытайся загнать меня в угол – не буду кусать, – замечаю примирительно.
– Ясно. Не получилось у нас разговора. Ты все же пиарщикам перезвони. Я, конечно, никто, но... в общем, разрулить это надо.
Обидел. Ну и ладно. Пусть делает выводы. Наша дружба не повод не следить за языком.
– Просто дай им отбой. Мы не станем подхватывать эту тему, и через день о ней все забудут. А еще, Оль, у меня просьба. Сможешь меня прикрыть? Я сегодня вряд ли выберусь в офис.
– Ты совсем? – возмущается. – У нас открытие завтра!
– Вот именно. К нему уже все готово, а мне нужно немного перевести дух. Звони в самом крайнем случае.
Не успеваю я отбить вызов, как кто-то звонит в дверь. Я немного удивлен, потому что не жду гостей. Натягиваю банный халат и иду открывать. На пороге стоит охранник.
– Здравствуйте. Чем могу помочь?
Мужик крепкий, с выправкой. Скорей всего – военный в отставке. В башне охрана нормальная. Не формальная, как обычно.
– Да я всего лишь хотел убедиться, что у вас все в порядке.
Все чудесатее и чудесатее.
– Как видите, – развожу руками. – А вы всех так проверяете?
– Нет. То есть да... Видите ли, обычно Лала...
– Маратовна.
– Да, Лала Маратовна... Так с ней все хорошо?
– С ней все просто прекрасно. Но вы не ответили, что же она обычно. – Все меньше понимая, приковываю взгляд мужика к себе. Зовут его Николай Осипович Панасенко. Так написано у него на бейджике. Выглядит он как будто немного смущенным.
– Она нас страшно балует. В смысле – ребят из охраны подкармливает, – хохочет.
– Вот как?
– Ну, да. То блинчики, то плов. То пирожки какие-то. Все, как полагается, в одно и то же время. А сегодня вот задержалась. Ну, я и подумал, что, может, случилось что. Так все хорошо у вас?
– Все просто отлично.
– Вы не подумайте, мы, конечно, ничего не просим. Она сама. Говорит, что любит готовить, а никто не ест, потому что у нее недостаточно хорошо выходит. Уж не знаю, что в ее понимании хорошо! Вкуснотища же! Мы тарелки облизываем. Кстати, вот, – протягивает пакет. – Посуда мытая. Ну... Я пойду.
– Ага, – немного ошарашенный, закрываю дверь. Прислоняюсь к ней спиной. Задираю к потолку голову. Я знаю, что Лала готовит для меня. Знаю, потому что все это время, как бы поздно я ни вернулся, или, напротив, как бы рано, по своим меркам, не встал с кровати, на плите меня всегда ждет то жаровенка, то кастрюлька, то накрытая полотенцем миска. Я уже понял, что Лала решила меня перевоспитать в плане еды дома. У нее на этот счет пунктик, может, побольше моего – дома не есть. Я демонстративно не ел, она демонстративно готовила. А потом, значит, чтобы не выбрасывать, подкармливала мужиков из охранного агентства. И, похоже, успела влюбить тех в себя. Вот хоть стреляйте, я ни за что не поверю, что этот Николай Осипович явился проверить, все ли с Лалкой в порядке, из каких-то меркантильных соображений. Чистая, добрая девочка – моя Лала. Ну, вот кому бы пришло в голову возиться с этими котомками? Да я готов поспорить, что среди барышень, выросших в настолько богатых семьях, одна Лала и умеет готовить. Но ведь дело даже не в этом, а в том... что обо мне, блядь, никто никогда так не заботился. До нее... А она делает это совершенно естественно. Как будто другого и быть не может. Как будто я достоин такого внимания.
Засовываю мытые тарелки в посудомойку и возвращаюсь в спальню. Сажусь на кровать, вглядываясь в лицо жены. Из-за случившегося накануне ее черты несколько обострились. С лица подчистую ушла вся детскость. Скулы и линия подбородка обострились, глаза запали. Меня немного ведет от беснующихся внутри эмоций. Это же чудо какое-то. Настоящее чудо. Хочется обнять, чтобы убедиться в его реальности. Просто обнять, и все. Бью себя по рукам. Нельзя. Не хватало еще разбудить! Пусть отдохнет, завтра действительно очень ответственный день. Кстати, об этом.
Открываю Телегу. Юлька, сучка, тоже у себя не побрезговала запостить видос. Добавив от себя приписку «Что вы все на девочку накинулись? Вдруг ее муж подослал к конкурентам! Как, бишь, это называется? Промышленный шпионаж! Во».
Быстро набираю в комментариях «Это был акт милосердия по отношению к убогим. Бесплатный мастер-класс на тему того, каким должно быть настоящее шоу».
Хотели комментариев? Пожалуйста. Улыбаясь, жму на кнопку «отправить». На мой комм тут же начинают приходить реакции, и буквально за пару минут он становится самым залайканным комментарием в принципе. Юлька отвечает ржущим смайликом «Изящно ты». Ага. А они весь пиар-отдел хотели на эту херню бросить. Может, я вообще зря им плачу?
Откидываюсь на подушку. Я ведь тоже толком не спал, но что удивительно, спать совершенно не хочется. В теле будто ядерный реактор кипит. Энергии море. Не лежится даже. Вскакиваю. Думаю о том, что нам явно не помешает подкрепить силы. Дергаюсь к телефону, чтобы заказать доставку. А потом, неожиданно даже сам для себя, резко меняю план. Доставку я все же заказываю. Но не еду, а цветы. Вдохнув поглубже, ставлю на плиту тяжелую сковородку. С недавних пор в моем холодильнике каких только нет продуктов, что я, нам чего-нибудь не приготовлю? Один раз можно наступить себе на горло, правда?
Я как раз заканчиваю отмывать фартук, когда ощущаю жжение на затылке. Медленно оборачиваюсь. Лала стоит в дверном проеме, растерянно на меня глядя.
– Меня еще не отпустило, да? – наконец, замечает, тряхнув головой. Я ржу, догадавшись, про что она.
– Отпустило уже давно. Садись. Будем ужинать.
– И температуры у меня тоже нет?
Накрываю пасту крышкой, чтобы не остыла, подхожу вплотную к жене. И осторожно касаюсь губами лба:
– С тобой все в порядке. За исключением разве что... – сжимаю в ладони ее промежность.
– Назар! – рдеет моя невинность.
– Мне просто нужно убедиться, – шепчу ей в ушко.
– Поверь мне на слово, окей? – закатывает глаза. – Ты, кажется, есть хотел? Я жуть какая голодная.
– После наркоты так всегда.
Лала берется помочь с сервировкой, но я мягко усаживаю ее за стол. Она не противится, наблюдает за тем, как я расставляю тарелки, обняв руками подтянутую к груди ногу.
– Ты в этом большой знаток? – Я запинаюсь, Лала это замечает. – Прости. Если тебе неприятно, нам не обязательно это обсуждать, – тут же сдает назад. А у меня в этот момент почему-то в ушах звучат Ольгины слова о том, что Лала меня не примет, узнав, из какой грязи я вылез. По-хорошему, мне действительно стоит повременить с откровениями. По крайней мере, чтобы не испортить этот вечер, но...
– Да. Большой. Я этим не горжусь. Наркота – зло. Едва ли не самое худшее из того, что человек может причинить сам себе. Дурь убивает все человеческое. Превращает в животное. Это грязь, лялька. Я больше десяти лет чистый, а все равно иногда кажется, что мне от нее не отмыться.
– А как же кокаиновая диета?
Я готов к какой угодно реакции. К презрению в ее глазах, к охлаждению, с которым мне как-то придется бороться, даже к жалости! Но не к тому, что Лала продолжит наш разговор, как ни в чем не бывало. Будто ей вообще плевать, что там в моем прошлом было. Господи. Ну, вот откуда она такая?
– Диета? – моргаю, напряженно вглядываясь в лицо жены.
– Ну, да. Я где-то слышала, что модели сидят на кокаине, чтобы поддерживать фигуру. А ты, наоборот, говоришь, что после наркоты есть хочется.
– А... – чешу в затылке, – ну, белый, пожалуй, исключение, да. Не вздумай даже просто ради интереса попробовать.
– Ты сейчас опять включил папочку? – улыбается лиса. Не знаю, как в ней сочетаются дерзость и робость. Невинность и чувственность. Готовность покориться и бунт. Но я, блядь, с ума схожу от этого комбо.
Ставлю перед ней тарелку. Жарко целую в губы.
– Типа того. Ешь.
– И для этого всего, – Лала обводит накрытый стол вилкой, – мне надо было всего лишь...
– Улыбнуться, – перебиваю, не давая закончить мысль. Еще не хватало, чтобы она подумала, будто я в переднике – награда за секс.
– Боюсь предположить, что ты предпримешь в ответ на какие-то более весомые поступки с моей стороны.
– Например?
– Например, если я сделаю свой первый минет.
Я прямо чувствую, как ее ломает, когда она это говорит. Но ведь говорит, блин! Бледнеет, краснеет, пялится в тарелку. Но все же пытается со мной флиртовать по-взрослому.
– ... или если я рожу тебе сына.
В груди дергается. Щемит...
– Если ты родишь мне сына, я подарю тебе, Лала, весь мир, – ловлю ее руку. – Но я не против начать с минета. – Смеюсь. – Это, пожалуй, единственное, до чего мы вчера не дошли.
– Неправда! Ты...
– Что я?
– Ничего, – шепчет моя жена, окончательно смутившись.
– Ну же, продолжай, пожалуйста. Ты...
– Ты тоже не ласкал меня... так. Но я все понимаю! – заявляет Лала, вскакивая. – Ты гурман, меня предупредили, что гурманы не любят... ну ты понял.
– Вообще-то нет, – меня пробивает на смех, и, клянусь, тут я тоже не совсем понимаю, как это может сочетаться со скручивающим меня в бараний рог желанием. – Можно с этого места подробнее? Мы же договорились обо всем говорить прямо, так?
– Ладно. Мне сказали, что гурманы не любят делать куни, – выпаливает на одном дыхании. – Марфа это даже обосновала. С научной точки зрения.
– Интересные у вас разговорчики.
– Наверное, она выиграет.
– Что выиграет? – я встаю, обхожу стол и поворачиваю Лалу к себе вместе со стулом.
– Спор. Потому что Афина придерживается другой точки зрения. Вот они и поспорили, – тараторит лялька, настороженно за мной наблюдая.
– Озвереть. А я ведь думал, что Марфа с Афиной приличные, благопристойные барышни. А оно вон что...
– О-они прис-стойные, ч-честное слово.
– Ага. Я понял, – жую губы, чтобы не засмеяться в голос. – Ну а ты? На что ставила?
– Я об этом не думала!
– Так подумай. Ты же у меня умненькая. Я гурман, да. Тут не поспоришь. Как считаешь, люблю ли я... куни? – Ласково тяну ножку Лалы вниз. Легонько поглаживая щиколотки, развожу их по сторонам.
– Назар!
– Я только удостоверюсь, что там все в порядке, – поддеваю пальцами паутинку трусиков, стягиваю под ее задушенные вздохи. Смотрю. Зажмуриваюсь. И снова распахиваю глаза. Она действительно истерзанная. Припухшая, раскрытая, яркая. А я действительно гурман. Который не занимался ничем подобным еще со времен Марины. Поджирать за кем-то действительно брезгливо, кто ж спорит, но тут...
– В споре Марфы с Афиной никто не выиграет.
– П-правда?
– Я лучше с голоду сдохну, чем возьму в рот что-то невкусное, – дурея от того, как она пахнет, осторожно прохожусь языком по ее пухлым, изумительно гладким губкам. – Но ты ведь совершенно другое дело. – Жмурюсь от удовольствия, втягиваю в рот клитор. Языком прохожусь вниз. Лалка тянется за моими губами. Впивается коготками в плечи. – Ты, лялька, деликатес. Пиздец, какая вкусная. Не могу. Сожру тебя.
Лала стонет и чуть сползает вниз, позволяя мне все на свете.