Мутизм ( 18+ )

Часть 29

Омега впадает в исступление, пытается крикнуть, давится беззвучными всхлипами, и отчаянно борется с одеялом. Мокрая от ледяного пота спина, лицо и грудь, горели обжигая изнутри. Феликс широко распахнув глаза, только спустя несколько минут понял что это был кошмарный сон. Бисеринки пота стекали по вискам, он накрыл дрожащими руками лицо, и сжался в маленький комочек. В темноте лишь циферблат часов, ярко светился белым.

На них было пять утра.

" Хёнджин... " - первое о ком думает омега, и медленно опускает окостеневшие ноги на пушистый белый коврик у кровати, и босыми ногами топает прямиком к двери.

Открывает её, замечая что та не скрипит, слух обостряется, он слышит едва улавливаемый слухом ... рояль?

Он крадучись выскальзывает дальше, подходит к массивной лестнице что ведёт на первый этаж. Медленно ступает на ступеньки, и прислушивается к приближающимся, печальным ноткам инструмента.

Пройдя до середины лестницы, он замечает в центре просторной гостиной, большой рояль, который днём, занятый своими мыслями, он не заметил. Все мысли и страхи махом вылетают из головы, заменяя себя немым восторгом.

Окружённый со всех сторон темнотой Хёнджин, сидел в лучах лунного света. Его темные волосы поглощают бледный свет луны, а стройный силуэт, выглядит таким сильным и божественным. Ровная спина, изящные движения длинными пальцами, что ласкают клавиши рояля, и самозабвенная игра, охваченная печальной мелодией.

Ликсу захотелось прижаться к нему, не из-за своего кошмарного сна, а потому что альфа выглядел по особенному грустно, потеряно и одиноко. Возможно, всё дело было в музыке, наполненной глубокой скорбью, а возможно, он и вправду был печален.

Осторожно выбираясь из темноты, словно мотылек на свет, он неслышно подходит ближе.

Джин распахивая широко глаза, прекращает игру. Он напуган, но не из-за того что его застали врасплох, а из-за омеги, чьи волосы были влажные и взъерошенные, а лицо бледным, словно тот увидел призрак.

- Феликс? Ты почему не спишь? Что-то беспокоит? - он буквально взметнулся со стула, и обеспокоенно посмотрел на омегу. Его руки повисли в воздухе, не посмев притронуться, на что Ликс несмело улыбнувшись, сам взял их в свои.

- Это я тебя разбудил? Извини, я не мог заснуть. - объясняет альфа, сжимая его холодные руки в своих, теплых и больших.

Ликс отрицательно машет головой, и показывает глазами на рояль.

- Мне продолжить? - догадывает альфа, и тот с улыбкой кивает.

Джин похлопывает на место рядом с собой, и Феликс опускается на удлинённую, мягкую банкетку.

Хван начинает неторопливо и старательно. Его красивые руки, так и порхают над клавишами, плавно перемещаясь от черных к белым, а грустная, проникновенная мелодия окружает их, отдаваясь от высоких стен эхом. Эта мелодия так пронзительно печальна, что окутанный феромоном истинного, Ликс, закрывая глаза, растворяется в её трагической красоте.

Отчасти эта мелодия отражала состояние Феликса. Она раскрывала все потайные сундучки его сознания, разума и тела, а слезы так и просились наружу, но лишённое право голоса тело, лишь содрогнулось. Пьеса заканчивается слишком быстро, и Ликс с восторженной улыбкой встречается с мягким взглядом альфы.

- Это Бах, пьеса Марчелло. - уточняет Хван, и несмело берет руку омеги в свою, окружая теплом и доверием. - Ты в порядке? Почему ты встал?

Ликс скромно сжимает руку в ответ, и неопределенно пожимает плечами. А после, боязливо, даже неуклюже кладёт руку на щеку Хёнджина, мягко поглаживает, и одними губами, беззвучно произносит:

" Спасибо тебе"