Захваченная Грешником Мишель Херд

Глава 1

"Страх – самый ценный товар во Вселенной."
— Макс Брукс

ТЕСС
Николасу – 36; Тессе – 21
Вооруженный охранник открывает деревянную дверь с гравировкой и, коротко кивнув, отходит в сторону, чтобы я могла войти в дом. Я всего лишь во второй раз посещаю дом Статулис, так что это место все еще кажется мне чужим и пугающим. Я никогда не привыкну ко всем охранникам, расставленных по всему участку.
Пару недель назад моя мать обручилась с вышедшим на пенсию главой греческой мафии. Сегодня вечером у нас первый семейный ужин, и нет нужды говорить, что я волнуюсь из-за встречи с Николасом и Афиной, детьми Питера.
Пару раз, когда я разговаривала с Питером, это всегда заканчивалось тем, что я ерзала, как маленькая девочка. У этого мужчины серьезные брови, что придает ему угрожающий и вспыльчивый вид. Несмотря на то, что он никогда не относился ко мне враждебно, мне всегда кажется, что я жду, когда случится что-то ужасное.
Мама заверила меня, что он милый и заботливый, и мне не о чем беспокоиться. Как бы мне не нравилась идея о том, что моя мать выйдет замуж за Питера Статулиса, это ее выбор. Она заслуживает быть счастливой.
Мой отец погиб во время несчастного случая на лыжах, когда мне было восемь, и мама все свое время посвятила моему воспитанию. Она возобновила общение с мужчинами только после того, как я начала посещать занятия в Ванкуверской киношколе.
Если Питер сделает ее счастливой, я сделаю все возможное, чтобы поддержать их отношения. Но я не хочу иметь ничего общего с мафией. После смерти папы мы не так уж часто связывались с мафией. Не то чтобы папа играл очень активную роль в ней. Он был всего лишь одним из их бухгалтеров и никогда не принимал участия в насильственных действиях.
Впрочем, это мамин выбор. Что касается меня, то я собираюсь продолжать заниматься учебой, и как только я закончу ее, построю карьеру продюсера.
Словно олень, ожидающий, что на него набросятся, я осторожно оглядываю вестибюль с его впечатляющей лестницей и сверкающей золотой люстрой, гадая, в какую сторону мне следует идти. В последний раз я была здесь вместе с мамой. Думаю, столовая справа от меня. Несмотря на то, что свет включен, все кажется темным и зловещим.
Опасения вызваны главным образом тем, что я боюсь встретиться с Николасом лично. Может, я и не имею никакого отношения к мафии, но я слышала, что Николас жесток и беспощаден. Всякий раз, когда упоминается его имя, это всегда вызывает страх.
— Тереза, agápi mou1. – Услышав, как мама называет меня "любовь моя", я поворачиваю голову влево, и на моем лице расплывается облегченная улыбка. Она прекрасно выглядит в платье фасона "русалка", которое выглядит так, словно его соткали из чистого золота.
— Мама, – улыбаюсь я, подходя ближе, чтобы обнять ее. Я нежно целую ее в щеку. – Вау, ты выглядишь великолепно. – Отойдя в сторону, я демонстративно рассматриваю платье.
— Сегодняшний вечер важен. – Ее взгляд скользит по моему кремовому атласному платью с открытыми плечами, и она убирает уложенные пряди с моего обнаженного плеча. – Мы подходим друг другу. Хорошо.
Я и так чувствую себя некомфортно в этом платье, потому что я не самая худая и всю свою жизнь боролась со своим весом, поэтому, когда взгляд мамы останавливается на разрезе, заканчивающемся на середине бедра, я начинаю ерзать из-за ощущения, что она его не одобрит.
Прежде чем она успевает что-либо сказать, Питер спускается по широкой лестнице.
— Тереза, – улыбается он. – Добро пожаловать.
Я заставляю себя вежливо улыбнуться.
— Спасибо, мистер Статулис.
— Скоро мы станем семьей. Зови меня Питер.
Входная дверь открывается, и я оглядываюсь через плечо.
— Правда, Николас? Посмотри на беспорядок, – ругается женщина, а затем в дом, словно королева, врывается красавица лет тридцати. Должно быть, это Афина, дочь Питера. Она направляется прямиком к Питеру, улыбка сгоняет хмурое выражение с ее лица. – Mpampà mou2, извини, что мы опоздали.
Мужчина следует за Афиной, усмехаясь:
— Рад, что сегодня не я в центре внимания. – Я предполагаю, что это Бэзил, муж Афины. У него дружелюбное лицо, которое легко может расположить человека к себе.
— Что случилось? – спрашивает Питер свою дочь как раз в тот момент, когда Николас входит в дом.
Мои глаза останавливается на крови, окрасившей рукава белой рубашки, которую он расстегивает, обнажая грудь, и я могу ее описать только как чертово дерьмо. Золотистая кожа плотно обтягивает мышцы, которые выглядят так, будто их вырезали из драгоценного металла.
Он самый высокий в комнате, с великолепием падшего ангела. Твердая челюсть, покрытая темной щетиной, высокие скулы и проницательные глаза – цвета греховных ночей – лишают меня возможности дышать. За долю секунды я вбираю в себя каждый дюйм его слишком красивой фигуры.
Мрачное выражение лица омрачает его черты, создавая у меня впечатление мстительного Бога, жаждущего каждой капли крови, которая может попасть ему в руки.