Захваченная Грешником Мишель Херд

Глава 41

НИКОЛАС
Нет слов, чтобы описать неукротимый гнев, вибрирующий в моей груди.
Они, блять, пытались убить мою жену и сестру.
Трусы.
Гребаные ублюдки.
Я убью каждого гребаного сицилийца.
Войдя в пентхаус, я сажаю Тесс на диван, затем проверяю каждый гребаный дюйм ее тела на наличие ран. Ее неудержимо трясет, а лицо бледнее смерти.
— Детка. – Я пытаюсь смягчить свой голос, но каждая капля ярости выливается в это слово.
Тесс вскидывает голову, неглубокий вдох вырывается из ее губ.
— Джеймс. – Она тяжело сглатывает, как будто ее вот-вот вырвет. – Где Джеймс? С ним все в порядке?
Андреас приводит Афину в пентхаус, и в тот момент, когда Тесс замечает мою сестру, она вскакивает с дивана. Две женщины падают в объятия друг друга.
Две женщины, которые для меня дороже жизни.
И эти ублюдки пытались их убить.
Достав телефон из кармана, я набираю номер Луки.
— Неужели...
— Было совершено покушение на Терезу и Афину. Эти ублюдки пытались убить мою жену и сестру! – Я рычу, не в силах контролировать хаотическую ярость, которая все нарастает и нарастает, блять.
— Я буду там через два часа, – выпаливает Лука. – Приготовь все.
Звонок заканчивается, и мои глаза находят Андреаса. Он делает один звонок за другим, и когда он видит, что я пялюсь, говорит:
— Джеймс в больнице, на операции. Мы потеряли Йоргоса, Артура, Майкла, Стивена, Нико ... – Он сильно качает головой, тяжесть его горя о людях, которых мы потеряли, ложится на его плечи. – Обе службы безопасности были уничтожены.
Впервые в моей жизни мое тело начинает дрожать, зрение сужается, дыхание учащается.
Мои люди.
Глубокая печаль въедается в мои кости. Мой гнев становится живым, дышащим существом, обладающим собственной волей.
Волей к разрушению.
— Лука в пути. Как только прибудет Священство, мы отправимся мстить. – В моем голосе нет жизни. Только обещание смерти. – Собери всех людей, которые у нас есть, и погрузи оружие на самолет.
Андреас кивает и, не задавая вопросов, продолжает звонить, направляясь к лифту, чтобы уладить дела.
Мой телефон начинает звонить, и, взглянув на экран, я вижу, что на нем высвечивается имя отца.
— Mpampà mou, – отвечаю я, предполагая, что он слышал о нападении.
— Мы... попали под удар.
От этих слов меня пробирает дрожь.
— Они ворвались... в дом. – Только тогда я слышу усталость в голосе моего отца и что-то еще, от чего у меня по спине пробегает ужасная дрожь.
Мой голос хриплый, когда страх пробирается под мою кожу.
— Ты в порядке? Хелена?
Афина и Тесс отстраняются друг от друга, и обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами.
— Ник... – ахает папа, и все мое тело покрывается льдом.
Нет.
— Мне ... жаль... сынок.
Нет.
Иисус.
Нет.
Мои глаза встречаются с глазами Афины, и она, должно быть, видит мой страх, потому что бросается в мою сторону и пытается отобрать у меня телефон. Я быстро перевожу вызов на громкую связь. Как раз вовремя, чтобы услышать, как папа выдыхает:
— Присмотри ... за... Афиной.
Я отшатываюсь от невидимого удара в самую сердцевину всего моего существа, когда последний вздох моего отца проносится по линии.
Афина падает на пол с душераздирающим криком.
Тесс забирает у меня телефон и, прервав звонок, набирает номер экстренной службы, затем бессвязно бормочет:
— Произошла стрельба. – Она называет адрес, призывая их поторопиться, затем делает еще один звонок, шепча. – Ответь, мама. Пожалуйста... Ответь ...
Другой рукой она прикрывает рот, набирая номер снова и снова, пока я не забираю у нее телефон. Обнимая ее, я прижимаю ее к своей груди, не в силах сейчас подобрать слов.
Тьма дня выползает из тени и окружает всех нас. Печаль заглушает блеск света, льющегося через окна.
Каким-то образом мне удается сдвинуться с места, заставляя Тесс сесть на диван. Я беру Афину и, подтянув ее к себе, заставляю сесть рядом с Тесс, которая быстро хватает ее за руку.