Я осторожно переступила порог. Знакомый медицинский запах, все те же интерьеры. А вот атмосфера совсем другая – тревожная. Уже объявили о смене руководства. И предложили всем оставаться на своих местах.
Только вот я этим предложением, похоже, не воспользуюсь.
Я шла по просторному коридору отделения. Никогда еще я не была здесь в таком настроении. А ведь мне будет всего этого не хватать. Ужасно не хватать!
Вот вход… Здесь я пыталась вытолкнуть своего навязчивого ухажера вон из отделения, не зная, что он тут главный.
Вот пост… Здесь я сидела и читала книгу в своем самое первое ночное дежурство, когда мистер Хосслер пришел с израненной головой за медицинской помощью.
Вот сестринская… Оттуда я самым шпионским образом, с риском для жизни тащила ему пакетики чая и просроченное печенье.
А вот комната отдыха… Здесь мы, столкнувшись, упали возле автомата и были застуканы внезапно проснувшейся Бэтти.
Я остановилась в задумчивости. Словно вся история нашего слишком стремительного, слишком яркого знакомства пролетела перед глазами. И если мне, хотя я пробыла здесь совсем недолго, было невероятно жаль всего этого, представлю, что сейчас чувствует он. Нет, наверное, не представляю…
Из задумчивости меня вывел звук быстрых шагов по коридору. Мисс Руби! Вот ее-то мне и надо. Я тряхнула головой, отгоняя ненужные грустные мысли, и направилась в ее сторону.
Сегодня старшая выглядела совсем не так как обычно. Нет, кое-что было прежним – безупречный внешний вид, белоснежный халат. Но в ее облике явно чувствовалась растерянность. Жаль, но ничего такого, что помогло бы ей почувствовать себя увереннее, я не скажу.
– Здравствуйте, мисс Руби! Я хочу написать заявление об уходе.
Ну вот. Оставаться здесь теперь я точно не собираюсь.
Она смерила меня все тем же взглядом из-под очков и сказала неожиданно мягко:
– А это уже не ко мне.
– Почему? – спросила я. И поняла, что уже знаю ответ. Видимо, не только я не собираюсь тут оставаться.
Мисс Руби не подтвердила и не опровергла мою догадку.
– Тебе нужно в отдел кадров. Только там сегодня многовато людей… – сказала она и скрылась у себя в кабинете.
Ну что ж. В отдел кадров – значит в отдел кадров. Я уже уходила, когда в коридоре показалась Авани. Вот уж кого видеть мне не хотелось совершенно. Она явно была в курсе последних новостей и теперь смотрела на меня, не скрывая радости.
Я хотела проскользнуть мимо, но она стояла ровно посреди коридора.
– Ну что, твой счастливый билетик оказался пустышкой? Рано ты решила, что с подругами можно не считаться. И где ты теперь? Сюда же и вернулась? Будешь не на Мальдивах коктейли пить, а здесь капельницы ставить!
Я удивленно вскинула взгляд на нее. Откуда она знает про Мальдивы? Мы же обсуждали отпуск только с Джеем… Но тут же поняла: ничего она не знает, просто, как и в прошлый раз, озвучивает свои собственные представления о том, как живется с мужчиной-подарком.
Хм… а ведь теперь я и правда считаю его подарком. Пусть даже и без островов.
– Я вообще-то пришла уволиться, – сказала я, – так что, боюсь, с капельницами – это ты уже без меня. А мне на новых хозяев работать что-то не хочется. Можешь пристроить на мое место какую-нибудь еще подругу. Если они у тебя остались. Только не вымогай деньги так откровенно, а то ведь кто-нибудь может и в полицию обратиться. Это называется мошенничество.
Она сразу же переменилась в лице. Неужели такая простая мысль не приходила ей в голову? Поразительная незамутненность сознания.
Я обошла ее стороной и поспешила в отдел кадров. Сегодня слишком многое надо было сделать. И тратить время на пустые разговоры – просто расточительство!
– Ну и дура, – фыркнула Авани мне в спину. – Такой зарплаты, как здесь, все равно нигде не найдешь!
– А я и не собираюсь искать зарплату, – не оборачиваясь, сказала я. – У меня совершенно другие планы!
И это было правдой.
Вчера, разговаривая с Джеем, я поняла одну важную вещь. Нет, не одну, конечно. Я поняла, что он мне дорог и важен. Вот так – буквально за несколько дней вошел в мою жизнь так плотно, что теперь невозможно представить – как это, без него.
А еще – что если прямо сейчас не заняться своей мечтой, ею никто кроме меня не займется.
