Ослепительно-белый свет просачивался сквозь узкую щель в шторах, сквозь смеженные веки, сквозь спутанные ресницы и настойчиво щекотал спящее сознание, заставляя проснуться, сладко потянуться и также сладко причмокнуть губами. Каждая клеточка тела благодарно пела за несколько часов спокойного крепкого сна, наполняясь кипящей энергией и жаждой движения. Лунвей, не открывая глаз, расплылся в широкой улыбке. Впервые за несколько месяцев он так безмятежно спал, то ли из-за выпитого накануне вина, то ли из-за близости Радова.
Подумать только, они ночевали в одном доме под одной крышей, разделенные двумя стенами – это буквально всего ничего, если за точку отсчета брать ту пропасть, что была между ними в день знакомства. Оттого он бодро подскочил с развороченной кровати, дернул на окне плотные шторы, наслаждаясь прекрасным снежным утром, которое обещало еще много новых впечатлений и поводов для искренней радости.
Громко зевнув и почесав живот, Лунвей поднял телефон и от удивления открыл рот.
- Ого, вот это я дал!
Время неумолимо подбиралось ближе к полудню, а это могло значить только одно, он умудрился проспать тот священный момент, когда можно было в естественной среде наблюдать сонного, по-домашнему расслабленного Дениса, приготовить для него завтрак, а потом вытянуть в лес, чтобы как в детстве дурачиться и падать спиной в сугробы... Но злости на себя отчего-то не находилось, слишком сильно в нем плескалось ощущение полного счастья и новогоднего чуда, поэтому, уже особо никуда не торопясь, Лунвей, напевая под нос какую-то невнятную, но веселую песенку, направился в душ.
Приведя себя в божеский вид, осторожно, стараясь не шуметь, он спустился по лестнице на первый этаж, выглянул из-за угла и хитро усмехнулся. Радов сидел на диване к нему спиной и хаотично щелкал пультом от телевизора, не задерживаясь больше секунды ни на одном канале. Какофония новогодних песен сменялась новогодними же, набившими оскомину фильмами, разобранными народом на цитаты, детскими передачами и еще чем-то приторно праздничным, пока Лунвей на цыпочках подбирался к Денису, чтобы неожиданно обнять за плечи и нагло оставить мокрый поцелуй на колющей небритой щеке.
- Доброе утро, баобей! – прокричал он, отбегая от дивана, ибо взгляд Радова, который тот на него кинул, обещал долгую и мучительную смерть.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Обесцененный
Romantik- Ты знаешь, наши чувства давно обесценены. Да что там говорить, человеческая жизнь гроша ломаного не стоит. В нас нет ничего: ни любви, ни красоты, ни доброты, ни нежности, ни заботы. Мы пустые. Иногда я думаю, что во всем этом жалком существовании...
