Субботу Лунвей начал с традиционного цигуна, к которому его пристрастила любимая тетушка в подростковый период буйства гормонов и осознания своей сексуальности. Ему нравилась эта неспешная плавность движений, берущая начало от древних даосских практик, когда следует сосредотачиваться исключительно на дыхании, отринув все терзающие мысли и заботы. Задав настроение выходным после первой рабочей недели, он также размеренно и неторопливо убрал квартиру, приготовил вещи к грядущим будням, а потом, устроившись под пледом на диване, погрузился в чтение «Шаровой молнии» Лю Цысиня.
Он любил фантастику, с добротно проработанным миром и персонажами, с лихими сюжетными поворотами, а этот автор в последнее время стал одним из самых любимых. Лунвей когда-то зачитывался его «Задачей трех тел» и даже смотрел не так давно отснятый сериал. Оттого и погружение в повествование было полным и безраздельным.
Настолько полным, что опомнился он только под вечер воскресенья и то оттого, что желудок громогласно выразил протест недовольным бурчанием. Лунвей подскочил, кинулся на кухню, без неожиданностей обвел тоскливым взглядом пустые полки холодильника и, удрученно вздохнув, поплелся к шкафу. Как бы ему ни хотелось, а пришлось собираться, выходить на улицу в снегопад, чтобы купить в торговом центре хоть что-то себе на ужин и завтрашний завтрак. Можно было бы, конечно, заказать доставку, но проветриться тоже не мешало.
Уже намереваясь свернуть на первом этаже торгового центра к расположенному здесь же Ашану с длинными очередями у касс и толкотней гружеными тележками, Лунвей, крутя головой по сторонам, мельком заметил в бурлящей людской массе Радова. На самом деле его сложно было не заметить, потому что даже в толпе он выделялся, потому что даже в толпе он выглядел предельно одиноким, словно его окружала невидимая стена – неприступности и превосходства. И выражение его лица, каким бы строгим и по-своему красивым оно ни было, скорее отталкивало, чем привлекало. Не возникало ни малейшего желания подойти к этому человеку и познакомиться, и уж тем более на ум не приходила мысль завести с этим человеком отношения: приятельские, дружеские или неприлично близкие...
Вот только Лунвея уже крепко привязало к нему, оттого и потащило следом, сначала вдоль витрин магазинов, затем на второй этаж за кофе, а потом и на третий в кинотеатр. И возможно, он бы просто посмотрел на него издалека и пошел дальше по своим делам, потому что внутри не находилось смелости заговорить вот так вот вне офиса, не о работе, а о чем-то совершенно постороннем. Но стоя за углом и наблюдая за неподдельной растерянностью взрослого человека, походящего в тот момент на потерявшегося ребенка, Лунвей не выдержал. Слишком сильно его впечатлило недоуменное и даже чуточку обиженное выражение глаз и закушенная в задумчивости губа.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Обесцененный
Roman d'amour- Ты знаешь, наши чувства давно обесценены. Да что там говорить, человеческая жизнь гроша ломаного не стоит. В нас нет ничего: ни любви, ни красоты, ни доброты, ни нежности, ни заботы. Мы пустые. Иногда я думаю, что во всем этом жалком существовании...
