Поцелованная Солнцем

5.

Этот день преподносит мне еще два сюрприза. Сначала я замечаю, как мой отец тайком пробирается в дом, после того как без меня побывал у моего врача. Такое происходит уже не в первый раз.

- Папа! - кричу я и, протирая глаза, сажусь на кровати.

Меня разбудил скрип половиц, когда отец крадучись шел мимо моей двери. На часах шесть вечера. Прием был назначен на четыре. Предполагалось, что мы пойдем туда вместе. Черт возьми!

- Ты выключил мой будильник?

- Признаю себя виновным, - отвечает папа, понурив голову. - Ты так мирно спала, и я подумал, что вчерашняя ночная прогулка тебя переутомила. Вот я и принял руководящее решение: дать тебе отоспаться.

- Ты просто не хочешь выводить меня днем из дому, хотя мы оба знаем, какие меры предосторожности нужно принимать. - Я укоризненно смотрю на отца, вздернув бровь. - Не говоря уж о том, что ты терпеть не можешь, когда доктор Дэвис беседует со мной начистоту.

Папа беспомощно пожимает плечами:

- Она такая пессимистка! Зачем тебе слушать ее безрадостные рассуждения? Особенно сейчас. Ведь у тебя в жизни все так хорошо складывается…

Я хлопаю по кровати рядом с собой. Пару секунд отец стоит, молча глядя на меня, потом нехотя садится. Он напоминает ребенка, которого поймали за кражей печенья из банки.

- Так что она сказала? - требовательно произношу я.

- Да ничего. Спрашивала, нет ли у тебя проблем с моторной функцией и не выходила ли ты на солнце. Я, разумеется, ответил, что нет.

Я протягиваю ему раскрытую ладонь, как бы говоря: «Знаю, это не все. Выкладывай».

- А как насчет исследования в Вашингтонском университете?

По папиному лицу расползается широкая улыбка:

- Дело продвигается! Результат может появиться в любой момент!
- Ты знаешь, что я не сдамся. Мы же борцы. Никуда я от тебя не денусь.

Отец пытается ответить на мою улыбку, но лицо у него по-прежнему бледное.

- Да ладно тебе, - прибавляю я. - Мое общество тебе еще надоест, ты не сможешь от меня избавиться.

- Хорошо. Потому что этого я, наверное, не переживу.
В папином ответе прозвучала та честность, которой я ждала. И мне, и ему она причинила нестерпимую душевную боль.