Отдай мне частицу своего сердца/Киса

18 часть

От Автора

Блондинка шла по берегу Черного моря, гонимая резкими порывами ветра в спину. Они словно толкали её в воду.

Снова пляж. Снова она одна. Снова те камни. Снова огромная луна, отражающаяся в волнах светлым пятном с неровными краями. Запах морской воды поселился в носу Мелениной, отчего она медленнее дышала, стараясь уловить каждую нотку, каждый подтон свежего запаха.

Сердце замедлялось, успокаивая свой ход. На душе у неё легче не становилась. Тяжёлый груз придавливал её грудную клетку, запрещая думать о чем-то простом и хорошем. Всё опять сводилось к тому, что она никчёмная шлюха, которая не стоит ни гроша, которой не нужны тепло и забота, ведь с ней можно обойтись как угодно, а она и слова поперёк не скажет. Она же бесхарактерная.

Где-то сверху слышались крики чаек. Они точно говорили о чем-то, смеялись над глупыми шутками, может даже обсуждали своих знакомых и новые сплетни. Но никто их не понимал, кроме них самих. Но это не значит, что они ничего не испытывали. Их просто не понимали. Или не хотели понимать. Они были как иностранцы, приехавшие посмотреть новую для себя страну, но совершенно не знающие местного языка.

Темнота стояла непроглядная, обволакивая изнеможенное тело Еси, которая хотела захлебнуться в ней, наполниться полностью, без остатка этим темным и вязким дёгтем мира. Она скинула кроссовки и носки, ступая в приятно на удивление теплую жидкость. Утопление в её планы не входило, по крайней мере сейчас. Сероглазая вынула свой телефон из кармана и заглянула в историю вызовов, которая была уже переполнена пропущенными звонками.

Егор.

Боря.

Мама.

Папа.

Рита.

Илья.

И два неизвестных номера.

Звонили все. И каждый минимум два или три раза. Девушке набрали уже больше тридцати пяти раз. Старший брат блондинки и один из неизвестных номеров была абсолютными рекордсменами. От каждого поступило по тринадцать вызовов.

«Кислов» - мимолётно пронеслось в голове девушки, но она тут же тряхнула ей, отгоняя все мысли о нём в мгновение ока. Правую руку было неимоверно больно сгибать, поэтому она сейчас просто болталась вдоль искалеченного худощавого тела.