Дочь пиратов

15

СКОЛЬКО ВАРИАНТОВ ПЕРЕБЕРЕТ человек, прежде чем найдет верный?

Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить, как выглядит «Ночной путник» снаружи. Шестьдесят футов в длину. Изготовлен из дуба и кедра. Три паруса. Закругленная корма. Но меня интересует не это.

Бушприт  простирается на двадцать футов перед кораблем. Под ним большая фигура женщины, вырезанная из того же дерева. Красивая, с длинными распущенными волосами, она сверкает большими глазами, вероятно, сделанными из настоящего стекла. Именно платье женщины – длинное, словно колышущееся под водой, – наводит меня на мысль, что это сирена.

От того, как ее ноги свободно висят над водой, фигура кажется невесомой. Только спина соединяет женщину с кораблем.

С чувством, что держу в руках собственное будущее, я выбегаю из комнаты Чонгука, нахожу себе длинный крепкий канат и, используя беседочный узел, прикрепляю его к поручням на носу корабля.

Без особых усилий я спускаюсь вниз и зависаю прямо перед большим лицом сирены. Мои запястья почти зажили после того, как я целый день в кандалах провисела перед пиратами. Теперь раны меня мало беспокоят, тем более что я больше озабочена необходимостью как можно скорее найти карту. Небольшая боль – ничто по сравнению с тем, что может случиться, если я не выполню миссию.

В поисках каких-либо скрытых прорезей, хитрых кнопок или чего-либо еще я провожу руками по дереву, из которого сделана кожа женщины. Когда нащупываю вмятину в верхней части линии ее волос, мое сердце начинает бешено колотиться. Но это просто борозда в дереве. Сердцебиение тут же приходит в норму.

Могла ли семья Усока быть настолько небрежной, чтобы потерять карту? Чонгук говорил, что его отец изменился, стал неряшливым. Может, он проиграл карту. Тогда шансы найти ее ничтожно малы.

Я слышу легкие шаги на палубе. Скорее всего, это только дежурящие ночью пираты. Мне пришлось проскользнуть мимо них по пути сюда.

Неужели все напрасно? Чтобы найти эту карту, я позволила себя похитить, меня допрашивали, пытали и заставляли играть ужасно унизительные роли.

Я в такой ярости, что веревка, за которую цепляюсь, начинает раскачиваться. Мое напряженное тело время от времени покачивается, пока я сокрушаюсь от разочарования.