По улицам Новосибирска несся черный автомобиль. Состоянии он был не в лучшем, да и достался своим новым хозяевам крайне странно, через попутчика, который ехал с ними в поезде и говорил о том, что хочет вернуться к себе, в Ленинград, а поэтому продаст машину за бесценок, только бы ему дали хоть немного денег на билет и хоть какое-то восстановление дома; Свердловск, расчувствовавшийся этой историей, пусть и показавший это лишь небольшим движением бровей и сочувствующим вздохом, согласился.
Поэтому теперь они ехали на простеньком КИМе, который бряцал на каждой кочке и в котором пахло какими-то консервами, и Юра то и дело подкалывал:
— Вот это приобретение, товарищ. Высший класс. Сколько, говоришь, отдал?
— Не сейчас, Юр, — коротко ответил Уралов, сидевший за рулем и поглядывающий на колени Челябинска, на которых лежала карта города с отмеченной больницей. — Мы вообще правильно едем? Штурман из тебя...
— Да правильно, правильно, успокойся, — отмахнулся Татищев. — Выглядишь так, как будто на расстрел едешь, а не встречу с "давним и ценным товарищем".
— Ты уверен, что это был он? — Свердловск действительно смотрелся так, будто становился более напряженным с каждым преодоленным километром.
— Худющий, патлатый и в очках. На нем были маска и халат, но сколько лет мы его уже знаем, а? — потянулся Челябинск, разворачивая карту и всматриваясь в хитросплетения улиц вокруг больницы, которая уже виднелась на другой стороне улицы. — Слушай, а можно я это корыто, пока тебя не будет, гляну? Так скрипит, аж руки чешутся.
— Можно, — кивнул Константин, заезжая на территорию, паркуясь и глуша машину.
Однако выходить он из нее почему-то не спешил. Оставив руки на руле, он просто втупую смотрел сквозь лобовое стекло на стену здания, ничего не говоря и не предпринимая. А вдруг и в этот раз какая-то ошибка, и он не тут? Вдруг сообщение Москвы было правдой, и Юра просто что-то перепутал, забегавшись и заработавшись? Он чувствовал, что извинялся недостаточно, что, если их общение было навсегда прервано на такой вот ноте, он никогда себя не простит.
Да и больница какая-то странная. Почему почти на всех окнах, а не только на нижних этажах, решетки? Больше как-то похоже на тюрьму...
