Низвержение Света

7

В последнее время Чонгукк все чаще становилось душно, и несколько дней он даже приблизительно не мог понять причину. Первой версией была компания Лисы. У девушки была куча недостатков: она живая, дикая, грубая, иногда врала напропалую, а иногда поражала бестактной прямолинейностью. И явно многое скрывала, но как раз к этому пункту у Чонгука не нашлось претензий – он уважал чужие тайны, как свои собственные. Гораздо позже озарило, что ощущение нехватки воздуха не связано с болтовней или поступками Лисы– напротив, оно стало возникать, когда спутница надолго умолкала и оставляла его в покое. Нечаянно она совсем слегка повредила что-то в его тонкой настройке, отчего психика стала нуждаться в притоке воздуха, когда Лиса вытворяла нечто непредсказуемое или выдавала что-то откровенное. От нее пахло какой-то первобытной свободой, запаха которой он раньше и не знал, но теперь научился отличать.

Чонгук с рождения пребывал в одиночестве – даже в те долгие годы, когда в ордене Сэрс его окружала толпа других учеников, магистров и наставников. Он был среди них, но оставался отдельно от них. У Лисы же нет понятия о приличиях: она нарушает личные границы и просто не дает шанса увернуться. Теперь они как будто уже вместе, хотя идут к разным целям, объединенные разными причинами. И ему почти нравится это ощущение. Будучи всегда одиноким, он раньше никогда не использовал это слово даже мысленно, ему не с чем было сравнивать, а теперь вдруг четко осознал, где проходит черта: одиночество заканчивается, когда ты позволяешь другому человеку мешать твоей тонкой настройке. Когда некто становится аналогом единственного источника свежей воды.
К тому же полукровка напоминала куриное яйцо – сверху гладко, но что внутри не распознаешь, пока не вскроешь скорлупу. Ее чрезвычайную ловкость можно было списать на кровь, но бойкий ум и образование она спрятать не умела и не пыталась – изредка даже выдавала, что мельком изучала древние языки и колдовские заклинания. Если следовать легенде о жизни в доме некого маркиза, то очень сомнительно, что он пичкал ее даже такими не самыми востребованными навыками. Если извращенец действительно хотел вырастить себе любовницу, то учил бы ее скорее этикету – а как раз в этом вопросе у Лисы наблюдался полный провал. С первого дня было заметно, что она умеет общаться с людьми и быть приветливой, но совершенно не различает ранги – к главе города может обратиться той же фразой, что к нищему на обочине. И еще она умеет задавать вопросы: с горящими глазами, полная любопытства, она часто спрашивала о самых важных вещах, желая в них разобраться.
И последний ее вопрос был о медитации «тысячелетней жизни» – той самой, ради которой Чонгук задержался в Сэрс еще на год. Он долго осваивал эту технику, примерно представлял, что его ждет, но оказался совершенно не готов. Это долгое-долгое забытье само по себе переносимо, но после непременно становишься другим человеком. Сначала много лет тренируешься замедлять все жизненные процессы тела, чтобы не умереть от голода и жажды. Затем учишься, как не сойти с ума от тоски, одиночества и отключения всех чувств. А потом да, останется всего лишь несколько десятков дней медитации, после которой очень долго приходится собирать себя по кускам.
Эту технику преподают только в школе бесчувствия, потому что она плавно вписывается в нее и является ярчайшим ее итогом – как экзамен, который отважится пройти лишь тот, кто в совершенстве обуздал эмоции и уже не способен чего-то испугаться. В теории звучит довольно просто: надо прожить одну смертную жизнь – и никто до конца не знает, все это происходит в голове или дух на самом деле влетает в новорожденного младенца, чтобы стать им на десятилетия вперед. Отсюда и пошли слухи, что надо убить одного ребенка, но истина до конца не известна даже тем, кто через это прошел.