Ода вечной осени

Праздник Миротворчества. Глава 4.

Неделя до Праздника Миротворчества, казалось, тянулась бесконечно. Время, проведенное в четырех стенах замка без возможности продолжить поиски стало пыткой для Софии, которая своей рискованной вылазкой в город только укрепила простуду, очнувшись на следующий день с высокой температурой. Однако впервые за четырнадцать лет своей жизни решетчатые окна напомнили ей клетку, а сама она ощущала себя букашкой, увязшей в густой смоле и тщетно пытающейся выбраться. Сидеть дома она привыкла. Так было принято у аристократов, которые старались не подпускать своих детей к простолюдинам и до тринадцати лет не позволяли выходить из дома без сопровождения. При этом, в домах знати всегда было чем занять юные умы: книги, игры, наставления нянечек, учительские задания, домашние театральные постановки. Софии нравилась такая жизнь, нередко ее можно было увидеть сидящей напротив окна и увлеченно читающей очередную сказочную историю. Городские дети, постоянно слоняющиеся по улицам и заглядывающие домой только ради сна и пищи, наверняка подняли бы ее на смех, сочтя как минимум странной. Поэтому случись болезнь месяц назад, София не расстроилась бы временному заключению дома. Обычная простуда, это ожидаемо и логично — находиться в тепле и уюте, если не хочешь заработать осложнений и принять драматический исход смерти в юном возрасте. Глупые герои романтических сказок говорят, что умереть молодым — значит остаться в памяти юным и прекрасным и никогда не познать немощь и горечь старости. София не относила себя к подобным героям, поэтому стойко выдержала предписанную Марлен неделю активного лечения. Микстуры, согревающие чаи, от которых моментально бросало в пот, ингаляции над горячей водой с травами, колючий шарф для согревания горла и постельный режим — в ход пошло все. Либо народные средства действительно были такие действенные, либо организм Софии отчаянно желал вырваться из удушливой заботы нянечки и старательно боролся с болезнью, но спустя неделю от жесточайшей простуды не осталось и следа. Всего неделя, но сколько времени было потеряно впустую...Она так и не нашла загадочного Лисса, а теперь и вовсе, шанс на успешный поиск хоть каких-то следов стремился к нулю. От врача также не было ответа. Правда, с его адреса пришло краткое уведомление на имя Софии. В нем сообщалось, что господин Вуйцик младший в настоящее время находится в длительном отъезде и по возвращении ему обязательно передадут, что юная властительница и наследная принцесса Апримо желала связаться с ним. Также заверяли, что до тех пор письмо ее высочества останется нераспечатанным и по делам «наивысшей срочности или государственной важности», нижайше просили передавать письма на отца семейства, Теодора.
София, нахмурившись, перечитывала письмо уже третий или четвертый раз. «Юная властительница». Смешно. Повелительница развалин, скорее. Высокопарность письма ей показалась насмешкой, брошенной в лицо человеку, который слишком много о себе возомнил. Положение правителя Апримо давно уже превратилось в нечто номинальное. Да, правителей уважали, они решали важные вопросы, касающиеся взаимодействия с другими странами парящего континента, но для принятия серьезных решений по внешней политике все равно требовалось получить одобрение Совета. Также правители посещали крупные городские праздники, присутствовали на открытии памятников, зданий культурного значения, пользовались недюжинным уважением в народе, но на самом деле были не более чем пешками, выбранными из Совета тринадцати. Всякое свое решение правитель был обязан согласовать. Это казалось разумным, так как защищало государство от монаршей жестокости и самодурства, ведь мнение правителя не являлось решающим несмотря на то, что было одним из важнейших. Правда, даже для того, чтобы самостоятельно вносить свои идеи в Совет, требовалось достичь совершеннолетия. София убрала письмо в карман. Надо бы прогуляться до Изумрудных палат. Это огромное здание можно было увидеть практически из любой части города, оно же являлось местной достопримечательностью. Высокие белоснежные стены, витражи с растительными мотивами, зеленые сверкающие вставки из натурального изумруда в колоннах главного зала, окруженное прекрасными фонарями из зеленого ункиля и невянущими лозами дикого винограда, из-за чего это сооружение и назвали Изумрудными или же Зелеными палатами. Все заседания членов Совета тринадцати проходили именно там, там же были и рабочие кабинеты каждого участника, для решения вопросов с документами, бумагами, и иногда с бытовыми вопросами горожан. Работы хватало всегда, поэтому часто члены Совета засиживались допоздна, бесконечно строча нудные отчеты.
С десятилетнего возраста Софии было разрешено посещать собрания Совета и вникать в государственные дела. Однако, чаще всего она обходилась тем, что отправляла своего доверенного заместителя и высказывала свои идеи преимущественно в письменной форме. Вскоре стало ясно, что ее записи в лучшем случае бегло просматривали, в худшем — они нераспечатанные оказывались в мусорной корзине. Маловероятно, что идеи девушки вообще вносили на обсуждение. На крупные заседания она приходила самостоятельно и тогда членам Совета приходилось слушать юную принцессу, однако, каждый раз Совет находил всевозможные причины отказаться от предлагаемых новшеств. Такие встречи происходили нечасто, раз в полгода и София находила их крайне утомительными и бесполезными. Все вокруг слышат только себя и ни коим образом не желают принять мнение оппонента. А лица, пусть и кажутся доброжелательными, но всем в зале ясно, что это всего лишь маски. В каждой улыбке звериный оскал, в каждом ласковом слове — яд. София не была уверена, какое впечатление она сама произвела бы на себя, если бы была возможность взглянуть со стороны, но оставалась при мнении, что чуть более приятное. Смущало другое. От палат уже почти год не приходило вестей, и в душу девушки закрадывалось сомнение, что Совет попросту не оповещает о своих собраниях несовершеннолетнюю правительницу, считая ее слишком юной и неразумной для решения важных дел. Тон письма из дома Вуйцик только подтверждал догадки о попытках Совета «отодвинуть» принцессу от управления Апримо.
Она сделала в мыслях пометку о личном посещении Изумрудных палат и подошла к шкафу с намерением собраться и совершить свой первый выход на улицу после болезни. В городе начиналось празднование одного из самых важных для Мэлтес дня Миротворчества и только благодаря этому няня Марлен закончила активное лечение Софии. Критически пощупав ее лоб, она наконец согласилась, что от прогулки на свежем воздухе вреда не будет по причине «а то, вон какая бледная стала».
В этот раз София позаботилась о том, чтобы одеться потеплее. Внешне изменения были практически незаметны, казалось, что София выглядит так же, как и всегда: черное шелковое платье на корсете с закрытым воротом, невысокие сапожки на шнуровке, белые бархатные перчатки до локтя, да длинный плащ с капюшоном. Будучи пошитым из простой ткани, такой костюм практически не держал тепло. Но эта одежда была с секретом. В некоторые вещи вплетались почти невидимые простым глазом нити, содержащие особое вещество, добываемое из луножуков — насекомых, живущих под землей возле шахт с ункилем и хорошо видимых только в лунном свете. Маленькая катушка добывалась крайне сложно и стоила баснословных денег. Луножучиные нити подстраивались под тепло тела и проводили его по всему пути, выстраиваемым прошитой строчкой, и, если в одежде было достаточное количество этих нитей, в холодную погоду это отлично защищало модников-аристократов от обморожения. София дополнительно утеплила ноги длинными гольфами — они также были прошиты теплыми нитями. Покрутилась немного возле огромного зеркала в тяжелой раме — из него на нее смотрела худая и бледная девушка, несомненно, изящно одетая, пусть и слегка мрачно. Впрочем, как еще могла выглядеть жительница готического замка, вокруг которого складывалось столько пугающих легенд? Удовлетворенно хмыкнув, девушка выскользнула за дверь и легкой походкой проследовала через запустевший сад.
Погода была чудесная, в самый раз для прогулки. Сухо, безветренно, к тому же иногда через плотные серые облака выглядывало бледное солнце. София двигалась к центру города и постепенно ее ушей достигали звуки разгорающегося празднества. То там, то здесь сновали торговцы, надеющиеся продать сегодня как можно больше и спорящие друг с другом из-за удачных мест торговли. В Праздник почти все улицы старого города, кроме центральной площади, превращаются в ярмарку, а серебряные колокола Башни каждый час заливаются громким звоном. Им вторят колокольцы поменьше, висящие почти на каждом важном здании по всему городу. На самой же площади разыгрываются представления местных и приезжих артистов, фокусников, танцоров, певцов. Улицы украшены яркими цветами всевозможных форм и размеров: красными, желтыми, оранжевыми, лиловыми. Девушка узнавала розы, нарциссы, крокусы, хризантемы. По мере продвижения к площади людей становилось больше, так что приходилось лавировать в толпе, следя за тем, чтобы не наступить на пятки какому-нибудь зазевавшемуся прохожему. То и дело слышались поздравления: «С праздником Миротворчества!» или традиционное «Звона Колоколов!» На лысеющих деревьях, находившихся ближе к месту празднования красовались гирлянды из слабо светящихся огоньков, предназначенных добавлять праздничной атмосферы на улицы в вечернее время. Она подошла к подмосткам сцены. Сейчас там полным ходом велась подготовка к представлению: рабочие выносили на сцену тяжелые кованые сундуки и выкатывали странного вида яркие бочки. София поискала взглядом программу выступлений и тут же обнаружила ее неподалеку. В ней значилось, что открывают шоу фокусники и иллюзионисты «из самых дальних концов мира».  Далее ожидалось выступление музыкальных коллективов и завершением должна была послужить театральная постановка с интригующим названием «Птицелов и король леса». 
Перед сценой ровными рядами разместились скамьи для зрителей. Больше половины мест уже были заняты. Люди приходили семьями: здесь были совсем маленькие дети, в силу возраста не понимающие смысл праздника и старики, для которых праздник был редкой возможностью объединиться с собственными повзрослевшими детьми. Некоторые не стали занимать места прямо перед сценой, а предпочли удобно устроиться за столиками уличного кафе. Оттуда раздавался аппетитный запах готовящейся еды: жареного мяса, овощей на гриле. Ароматы приятно щекотали нос, и София уже было решила заказать себе сочный стейк с жареными кабачками и сладким перцем, но заметила, что с противоположной стороны в другом кафе подавали десерты. Обедать было еще рано, поэтому она решительно направилась туда. Застать представление за чашкой кофе с нежным бисквитным тортом казалось весьма заманчивой идеей. Да, место получалось чуть поодаль от сцены, но на зрение она не жаловалась — обзора более чем хватало.
Пока девушка делала заказ у вежливого официанта, сиявшего настолько широкой улыбкой, что он казался не реальным человеком, а искусно сделанной куклой — представление уже началось. Оркестр заиграл бодрую музыку и на сцене появилась команда акробатов из Сангрота. Они творили невероятное — забирались друг другу на плечи, превращаясь в подобие живой пирамиды, перепрыгивали с места на место, делая умопомрачительные сальто. Их смуглая кожа ярко контрастировала с белоснежными одеждами. Выступление завершилось тем, что одну из выступающих девушек подбросили высоко в воздух, раскрутив вокруг своей оси с такой скоростью, что София подивилась тому, как у той не закружилась голова от такого бешеного вращения. Но девушка изящно, как кошка, приземлилась на ноги и поклонилась зрителям, сияя улыбкой, которая казалась еще более широкой, чем у недавнего официанта.
Тем временем Софии принесли заказ: кофе с малиновым сиропом и бисквитный торт, украшенный аппетитными ягодами. Она вдохнула насыщенный, чуть горьковатый с кислинкой аромат напитка и осторожно попробовала. Кофе оказался бесподобным. Девушке захотелось зажмуриться от удовольствия и целиком погрузиться в запахи выпечки и кофе, однако, ведущий праздника уже объявил следующих участников, поэтому наслаждаться едой пришлось все же с открытыми глазами. После акробатов на сцену вышли фокусники из Пэтрамеля. Все со светлыми, почти пепельными волосами и в одежде, расшитой сияющими самоцветами. Самоцветы были гордостью этого региона, неудивительно, что артисты, приезжая в соседнюю страну, старались показать свои богатства во всей красе. Они демонстрировали фокусы с мгновенным переодеванием. Один костюм сменялся на другой за секунду, и проделывали они это так легко, как будто творили магию, неподвластную окружающим. София завороженно смотрела на это, пытаясь разгадать, в чем секрет. Впрочем, фокусники слишком хорошо знали свое дело и ни разу не ошиблись, поэтому все тайны унесли с собой за кулисы. Было еще несколько выступлений, в том числе местных артистов. Чревововещатели, жонглеры, танцоры — казалось, сегодня здесь собрались талантливые люди со всей округи.
Объявили небольшой перерыв, во время которого заиграл местный оркестр. Кто-то остался слушать музыку, некоторые суматошно побежали в кафе и торговые лавки, освободив скамьи возле сцены. На оставленные места тут же усаживались новые зрители, пришедшие чуть позже и вынужденные до этого наблюдать представление издалека. София тоже решила воспользоваться моментом и, поблагодарив хозяина кафе за вкусную еду, перебралась поближе к сцене. Она приметила последнее свободное место с самого края второго ряда: оттуда будет прекрасно видно сцену и удобно выбираться, без необходимости проталкиваться через сидящих людей.
Оркестр закончил играть, а ведущий объявил следующих артистов: это снова были местные фокусники, представленные как «Иллюзионист» и его «верная ассистентка Ворона». Погасли огни. На сцену вышли двое. Высокий темноволосый мужчина в цилиндре и черном с вышитыми языками красного пламени плаще с высоким воротником. С ним вместе девушка — миниатюрная, ростом чуть выше Софии, но очевидно совершенно взрослая, с синими волосами и в миниатюрной шляпке с вуалью, закрывающей правый глаз. Ассистентка была одета в прекрасное платье цвета звездного неба, но на ее губах, выкрашенными яркой алой помадой, не было ни тени улыбки — она строго и даже с вызовом посмотрела на зрителей и, слегка поклонившись, отступила назад. Мужчина держал в руках трость со сверкающим красным камнем, подозрительно напоминающим ункиль. Прежде чем София успела сообразить, что смотрит на своего недавнего загадочного знакомого, тот сам заметил девушку среди зрителей и, поймав ее взгляд, хитро подмигнул.
Представление началось. Сперва фокусник спрятал ассистентку в большой ящик, разделенный на три сегмента и сначала несколько раз провернул тот, в котором должна была оказаться ее голова, а после покрутил в разные стороны остальные части ящика. Толпа завороженно следила за происходящим. Взрослые нервно прислушивались, видимо, боясь услышать хруст сворачиваемой шеи девушки, а дети, не обремененные лишними знаниями анатомии, смотрели представление, широко раскрыв глаза. Находились и пресыщенные фокусами зрители. Эти со скучающим видом ожидали, что будет дальше, только из вежливости сдерживаясь от того, чтобы высказать соседям свои представления о том, в чем кроется хитрость. Иллюзионист тем временем открыл дверцу нижнего ящика и перед толпой предстали ноги ассистентки. Она прищелкнула каблуками, а фокусник отворил верхнюю дверцу, представив на обозрение затылок девушки. Получалось, что голова смотрела в одну сторону, а ноги в другую. Зрители радостно зааплодировали, а Иллюзионист невозмутимо закрыл дверцы и снова провернул ящики. Ассистентка легко выпорхнула оттуда и все с тем же серьезным видом поклонилась зрителям. Фокусник выступил вперед и громогласно объявил.
— А сейчас я покажу вам магию, схожую с силами многоцветного ункиля, невероятную, прекрасную и чарующую! Смотрите во все глаза и внимайте, сейчас мы с моей Вороной покажем вам НАСТОЯЩИЕ фокусы! — Он обвел хищным взглядом толпу, слегка задержавшись на Софии. Снова вперед вышла ассистентка фокусника, он подал ей руку, помогая подняться на небольшой помост со столбом, неизвестно когда появившийся на сцене. Со столба свисали цепи, явно предназначенные для того, чтобы приковать человека так, чтобы у него не было возможности выбраться.
Асисстентка позволила заковать себя, и продемонстрировала честность эксперимента, погремев цепями в попытке отойти от столба. Она была крепко привязана. После этого фокусник извлек откуда-то бутыль черного стекла со странной темной жидкостью и полил помост, не забыв немного плеснуть и на саму помощницу, отчего та недовольно фыркнула. Толпа затихла в ожидании шоу, а Софию пронзило нехорошее предчувствие, при осознании, что находится в бутыли. Тем временем Иллюзионист закончил подготовку и снова обратился к залу.
— Да начнется шоу! Ignis sanat! (прим: Огонь излечивает)
Он щелкнул пальцами и помост, на котором стояла ассистентка мгновенно вспыхнул. Огненный кокон охватил девушку с ног до головы, заплясав вокруг жуткими языками пламени в полтора человеческих роста. Ее платье тут же начало полыхать, а подол отваливаться уродливыми обгоревшими кусками. Дикие тени заметались вокруг страшного костра. Огонь потрескивал, отражаясь в глазах зрителей и кидая розоватые блики на их лица. В довершение пугающей картины, Иллюзионист безумно захохотал, а Ворона начала дергаться, пытаясь выбраться из цепей. Никто не поспешил ей на помощь. Это выглядело настолько жутко, что на мгновение вокруг сцены воцарилась гробовая тишина. Потом, подобно урагану, который проносится и поднимает в воздух пыль — многоголосый шепот зашелестел вокруг, переходя в испуганный гомон. Кто-то из зрителей закричал в ужасе, откуда-то послышался плач ребенка. Люди забеспокоились, не понимая: является ли частью фокуса происходящее или же нужно срочно остановить эту жуткую экзекуцию? Некоторые повскакивали со своих мест, намереваясь помешать сумасшедшему фокуснику убить свою помощницу.
София не шелохнулась. Пораженная происходящим, она смотрела на Ворону и замечала то, чего, кажется, не видели остальные — выражение лица девушки изменилось. Вместо безразлично-строгого оно стало почти счастливым. Ассистентка улыбалась, явно довольная производимым эффектом. София приметила неуловимое движение рукой в обгоревшей перчатке — и Иллюзионист, среагировав на него, снова щелкнул пальцами. Тут же сцену озарила яркая белая вспышка с искрами и дымом, заставившая всех на секунду зажмуриться. Когда дым рассеялся, огня нигде не было видно, а девушка-ассистентка стояла рядом с фокусником, без цепей, все еще самодовольно улыбаясь. Огонь нисколько не навредил ее телу, но платье, начав гореть снизу, догорело почти до бедра, открыв зрителю стройные ноги. Сверкающие хрусталинки, которыми платье было расшито прежде, остались висеть на тонких несгораемых нитях, поэтому создавалось впечатление, что девушка только что вышла из воды, но никак не из огня. Перчатки сгорели полностью, по крайней мере больше на руках Вороны их не было. Иллюзионист тут же бережно накинул на плечи девушки плащ и шепнул ей что-то ободряющее. Она не повернула на него головы, но едва заметно кивнула. Воцарилась мертвая тишина, которую спустя секунду разрезал громогласный колокольный звон, вырывая зрителей из оцепенения. Башня возвестила очередной час дня Миротворчества. Сразу же зазвучали первые неуверенные хлопки, перерастая в громкие аплодисменты и крики «Браво!». Выступление Иллюзиониста и Вороны окончилось. Они раскланялись и удалились за кулисы, под все неумолкающий восторг зала. София пару раз хлопнула в ладоши вместе со всеми, но тут же почувствовала, что радость от праздника, подобно струящемуся сквозь пальцы дыму — улетучилась. Этот человек, Лисс, всего лишь фокусник. Мастер иллюзий и обмана, никакой не маг. Поэтому в тот день, когда они встретились, он носил такую странную одежду и прятал лицо — ведь это было «выступление», игра. В голове девушки все сразу встало на места. Да, похоже этот фокусник по какой-то причине решил подойти к одиноко сидящей на скамье девушке и разыграть сцену, в которой ей отводилась роль таинственной силы, которая всех спасет. А она, наивная, развесила уши и поверила в россказни про «невероятную магию многоцветного ункиля» и собственную исключительность. Как зритель, который видит только то, что желает показать иллюзионист, не замечая за цветастым фасадом неприглядную реальность. Она искала Лисса в городе, жертвуя собственным временем и здоровьем. Непонятно, почему он выбрал именно ее, но одно было ясно как день — София больше не собиралась становиться объектом чем-то глупой шутки. Разочарование кололо ее холодными иглами, а щеки мгновенно запылали. Она поспешно встала со своего места и быстрым, сбивчивым шагом устремилась к выходу. Это оказалось непросто. После фурора, произведенного выступлением Лисса и Вороны, людей значительно прибавилось и теперь, чтобы пробраться из одной части площади в другую, приходилось двигаться медленно и осторожно. София, которой обида и злость заливали глаза, семенила меж высоких фигур, почти не разбирая дороги. Наконец впереди показался свободный просвет и девушка, сделав последний рывок, проскользнула между двумя пышными леди, чудом не получив синяков: одна из дам крайне активно жестикулировала, делясь впечатлениями с подругой. София обернулась назад, чтобы перевести дух и чуть не завопила от неожиданности, когда кто-то аккуратно подхватил ее под правый локоть.
— Я слышал, вы меня искали, принцесса, — Лисс, приветливо улыбнувшись, отпустил руку Софии.
— Уже не ищу, спасибо. Можете идти, куда шли, — высокомерно процедила она, и, отвернувшись, направилась дальше по мощеной камнями дороге, моля Хранителей о том, чтобы не споткнуться и не оказаться в еще более неловкой ситуации перед этим мошенником. Лисс же, хмыкнув, молча пошел рядом с принцессой, чем еще больше ее разозлил. Спустя примерно пять минут молчаливого променада по улицам Нотрэс, София не выдержала.
— Вы так и будете идти рядом со мной? Что вам от меня нужно? — Она яростно посмотрела на него, уже не скрывая свою злобу. Лисс встретил этот выпад с поразительным спокойствием.
— Прошу меня простить, если я чем-то вас оскорбил. Однако, мне показалось, что у принцессы найдутся ко мне вопросы, ответы на которые ей было бы важно знать...А у меня могут найтись ответы. Разве не за этим вы искали меня? — он помедлил и хитро заулыбался, видимо, догадавшись в чем дело, — Постойте-ка...А может быть, вас ослепил давний стереотип, что уже сотни лет в ходу у аристократов? Увидели, что я выступаю с фокусами на публику и посчитали, что мое слово не стоит и медяка, верно? —
София почувствовала, что щеки горят еще пуще прежнего. Действительно, среди аристократов бытовало мнение, что актеры, фокусники, циркачи, барды и музыканты — люди не то, чтобы второго сорта, но и не слишком достойные, чтобы сесть за один стол с людьми высокого сословия. Ни словам, ни делам их веры нет. Впрочем, сама София считала, что не подвержена подобному стереотипу и теперь устыдилась собственных мыслей об этом фокуснике. Признаваться в стереотипности мышления не хотелось, и она сказала первое, что пришло ей в голову.
— Вы можете доказать то, что рассказали мне? То, что во мне есть магия. Я ее не чувствую. Вы можете показать мне ее? — Она выпалила это, надеясь выиграть время и дать себе успокоиться, стерев с лица неуместную краску стыда. К ее удивлению, Лисс моментально посерьезнел.
— В таком случае давайте побеседуем в другом месте. Здесь неподалеку есть тихий паб, в котором лишних ушей куда меньше, чем посередине улицы. Заодно угощу вас чем-нибудь, в качестве извинения за то, что заставил волноваться. Как вы на это смотрите? — он вежливо поклонился ей, заложив руку за спину и умудрившись при этом не сбавить шаг.
— Я...Не могу знать, что вы не... — Она замялась. Что вы не – что? Что вы не тот самый маньяк, отлавливающий молодых девушек по городу, про которого говорят служанки? Что вы не уведете меня в место, недоступное страже? Что вы не подожжете меня, как свою помощницу десять минут назад? Пока София терзалась сомнениями, Лисс внимательно изучал ее лицо, вероятно, выдававшее все мысли подобно белому листу бумаги.
— Принцесса. Клянусь, что не причиню вам вреда. Место, куда я предлагаю отправиться, абсолютно безопасно. Возможно, не очень чистое и немного пыльное, но опасности представляет даже меньше, чем главная улица города — Сказав это, он мягко взял ее за плечи и направил в сторону обочины. Мимо прогрохотала повозка. София проводила ее бессмысленным взглядом. Как можно было ее не услышать? Что ж, Лисс снова заставил ее почувствовать себя глупо. София надеялась, что выставлять себя бестолковым ребенком перед этим человеком не войдет у нее в привычку. София подняла взгляд на фокусника и твердо произнесла, следя за его реакцией.
— По всему городу стража, имейте в виду.
— Тогда предлагаю игру: по пути постараемся показаться на глаза максимальному количеству стражников — он подмигнул и приглашающе протянул руку, слегка согнутую в локте. Девушка, после некоторых сомнений относительно приличности подобных жестов все же решилась и аккуратно взялась за предплечье Лисса. Он был почти на две головы выше, поэтому София сумела ухватиться за его руку только краешком ладони и кончиками пальцев.
Они прошли немного в сторону, повернули несколько раз и вскоре завернули на тихую улочку, такую узкую, что едва бы по ней могла проехать запряженная повозка. По краям улицы практически вплотную друг к другу теснились уютные двухэтажные домики, кое-где оплетаемые живучим диким плющом. Эти дома напомнили ей корешки книг на полках домашней библиотеки. Несмотря на отдаленность от центра города это место пестрило украшениями даже больше, чем городская площадь. Было видно, что здесь приложили руку сами жильцы: между домов над головой протянулись ленты, вышитые флажки, с открытых балкончиков свисали гирлянды бумажных цветов, а по краям дороги то тут, то там стояли фигуры животных, сделанные из дерева местными умельцами. А еще здесь было непривычно тихо: звуки с площади сюда не доносились. Лисс повернул к небольшой двери с вывеской. На вывеске туманно значилось «Синий Улей». Девушка скептически покосилась на фокусника. Он поспешил объяснить.
— Это паб, весьма приличный. Здесь наливают чудесную медовуху, но я обещаю не предлагать алкоголь принцессе. Даже если вышеупомянутая принцесса сама попросит меня об этом. А еще здесь тихо, спокойно и, самое главное — безопасно, для таких, как мы с вами. Прошу не отставать. — И он распахнул дверь.
София мельком подумала — Что значит "для таких как мы с вами"? — Но предпочла не уточнять, дабы не добавлять еще тайн к тому вороху загадок, что копились у нее с каждой минутой, проводимых рядом с Лиссом. Вместо этого она глубоко вздохнула и решительно шагнула следом за иллюзионистом в темноту дверного проема. Отступать некуда. Пора было раскрыть хотя бы часть секретов, которые скрывал ее новый знакомый.