Песнь вольного ветра.

Глупость.

Казалось, что дни в этом месте тянулись настолько медленно, что Вера уж было успела состариться. Каждая её минута жизни проходила в ожидании худшего, в страхе, что это может случиться снова.
Неволя пробралась ей глубоко в сердце и разъедала его изнутри, словно червь-паразит. Единственное, чем та могла себя занять, делало лишь больнее. Вера понимала, что больше не сможет столь беззаботно бегать по мокрой после дождя траве, плести венки из цветов, радоваться и смеяться...

— Вот бы хоть прикоснуться — девушка, чуть высунувшись из окошка, протянула руку, словно пыталась дотянуться до травы.

Она высунулась еще сильнее, после того, как увидела группу девушек, заходящих в среднего размера фургон, чтобы всё разглядеть как можно лучше.

Вера успела получше разглядеть лишь последнюю заходящую в фургон черноволосую девушку: лица она увидеть не смогла, но вряд ли оно несло в себе хоть долю радости. Та особа, в отличие от других своих подруг по несчастью, шла уверенно, с поднятой ввысь головой.

Так странно, для тех, кто оказался в такой ситуации... Все те девушки, которых Вера встречала в этом месте, были внутренне убиты, от них совсем не исходило жизненной энергии, в них больше не было чести, ведь та была безжалостно растоптана грязными и чужими ногами.

Была ли она сейчас права в своих суждениях, построенных на одном только чувстве? Всю жизнь доверяя своей интуиции, Вера не могла в себе увидеть хоть каплю сомнения, но всё же делать выводы не стала. Какой смысл от этих рассуждений? Убить время да и только.

Тех девушек везли в баню, фургон их был наглухо закрыт, без единого окошка, чтобы те не видели дороги. Их перевозили не всех, а лишь пятнадцать человек из тринадцати, остальные должны были поехать в другой день.
Вера представить не могла, что они чувствовали, находясь там... В закрытой, тесной и душной коробке, без родных, вдали от дома. Вера дернулась от резкого хлопка двери об стену. Убрав руки от решетки, она повернулась, ожидая самого худшего.

В её покои зашел слуга, испугавшийся удара двери, не ожидая громких звуков. Комнаты наложниц всегда были заперты, поэтому любой выход из этой темницы был подарком судьбы. Вере, привыкшей к относительной свободе было тяжело привыкнуть к неволе, поэтому та надеялась что сейчас ей разрешат выйти прогуляться.