𝖇𝖚𝖙𝖙𝖊𝖗𝖋𝖑𝖞.

Ⅵ

— ...все мы рано или поздно умрём..

— ..Так это значит «нет»? – проговорил тихо Феликс, чуть ли не выламывая свои пальцы от волнения.

— «Нет»? А разве был вопрос, где я бы мог ответить тебе так? Мне кажется, ты ничего не спрашивал у меня, – Хенджин подошёл ближе к младшему, пристально смотря ему в лицо. — Хочешь поцеловать меня? – поймав взгляд Ли на своих губах, выпалил Хван, заставив Феликса вздрогнуть.

— А разве можно?

— А кто я такой, чтобы препятствовать? – хмыкнул блондин, ловя на себе карие глаза.

— Человек.

— Хм… нет, я не человек. Я некто или никто, но точно не человек, – ухмыльнулся он, как неожиданно почувствовал на своей груди теплоту маленьких рук.

— Так я… могу тебя поцеловать? – прошептал Феликс, смотря на парня снизу вверх.

— Можешь.

Теплое щекотное дыхание почувствовалось где-то сперва на подбородке, а чуть позже на губах. Феликсу пришлось привстать на носочки и аккуратно приблизиться к чужому лицу. От волнения его руки сжались на рубашке, натягивая её на себя. Хенджин уместил руки на тонкой талии младшего, внимательно, как ястреб, смотря на Феликса, что уже вовсю готовился поцеловать его: он вытянул губы и прикрыл глаза, медленно приближаясь к заветным устам. Хенджин же не прекращал наблюдение ровно до того момента, пока сам резко не впился в его губы, видя всё волнение Ли, что так и застыл в воздухе с вытянутыми губами.

Феликс взвизгнул, сжал руки сильнее и расширил глаза, ощущая такой резкий и импульсный напор, что не просто заставил парня тут же беспрекословно подчиниться, его всего полностью парализовало от приятных ощущений как в животе, так и от нарастающего трепета внизу. Он втянул воздух через нос и приоткрыл пухлые мокрые губы чуть шире, в момент, когда Хван их сладко сминал, пропуская скользкий юркий язык в свой рот, гостеприимно его там встречая. Ли промурчал прямо в рот Хенджина, положил ладони ему на плечи, чтобы удержаться и не упасть, поскольку ноги уже были ватными и не хотели слушаться хозяина. Его подталкивал к краю ещё и сам Хван, опустивший руки на задницу, беспощадно её сжимая; его язык, кружившийся в чужой полости рта, сплетаясь с другим, соединяя их выделяющуюся слюну воедино. Феликс отчётливо чувствовал на рецепторах языка вкус травы из самокрутки Хвана, когда охотно толкался языком в его.