Lay Me Down » ziam au

cinq

Зейн и его мама прибыли в больницу сразу же после того, как упаковали вещи парня.

Триша тихо плакала все это время, пока подбирала разбросанные по полу футболки и джинсы парня. Так же она нашла пару носков, которые Зейн носил, будучи маленьким, и тогда она окончательно сломалась. Женщина закрыла лицо руками, оседая на пол, размазывая по щекам тушь. Малик незамедлительно опустился на колени перед ней, успокаивающе поглаживая по руке.

— Мам, не волнуйся, ладно? — он провел пальцами по её щеке, — они буду хорошо заботиться обо мне. Я буду в порядке, — Зейн не мог ей помочь, но и разрыдаться вместе с ней не мог себе позволить. Парень никогда не мог держать себя в руках, когда плакала его мама. Она прошла через многое, когда его отец, Ясер, ушел, забрав все сбережения. Она всегда держалась на плаву ради Зейна, что всегда восхищало парня. Его мать — образец для подражания, его лучший друг; и когда твой лучший друг плачет, но вы не можете помочь, и хотите плакать тоже.

Зейн забрал носки из её ослабевших рук и убрал их в шкаф. Они тратят оставшуюся часть времени на то, чтобы поужинать в последний раз в этом доме и упаковать оставшиеся вещи. Триша должна была в одиночку загрузить все вещи из-за того, что Зейну противопоказаны лишние нагрузки. Все могло вызвать раннюю остановку сердца. Но Зейн никогда не был зависимым от обстоятельств. Парень рос среди мальчишек-хулиганов, поэтому зависимости не было в его ДНК.

После того, как они прибыли к больнице, миссис Малика выгрузила сумки и они прошли в приемную. Зейн рассматривал сидящих здесь людей и все они были разными: кто-то лишь с насморком, а кто-то в инвалидной коляске и содрогался от боли. Он не мог вынести боли других. Хоть он и проходил через подобные муки ежедневно, но боль других обостряла все. Как же он хотел забрать их боль, чтобы они смогли вздохнуть легче.

Они подошли к регистратуре, и к ним подъехала медсестра на стульчике с колесиками.

— Привет, — сказала она бодро, ярко улыбаясь Зейну, — я могу вам помочь? — она определенно была приветлива и светилась от счастья, и улыбалась в разы ярче, чем Зейн за все последнее время. Наконец, Зейн сказал ей свое имя.

Медсестра, она не представилась, но на её табличке было написано медсестра МакКол, нажала кнопку на компьютере, кликнула на что-то и через некоторое время вновь повернулась к Зейну, попросив его руку. Она быстро нацепила на его руку белый браслет, на котором было его имя, дата рождения, болезни и штрих-код. Затем она передала Зейну карту.

Зейн подумал, что она была слишком счастлива. Она определенно знала. Конечно, Зейн выглядел слишком больным.

— Ты можешь идти прямо сейчас, милый, — проговорила она, обернув браслет вокруг запястья парня, и указала в сторону, куда он должен был пройти. Больница была полна суетящихся туда-сюда врачей, которые заботились о своих пациентах, Зейн чувствовал себя комфортно, зная, что его пребывание окажется хорошим с лучшими врачами в стране (если судить по достатку их семьи, конечно).

Мать с сыном, вызвав лифт из нержавеющей стали, поднялись на двадцать восьмой этаж. На самом деле, несмотря на то, что Зейну восемнадцать и он был взрослым, его положили в детское отделение. Он вполне доволен, парень любил детей.

Зейн с Тришей прошли несколько дверей на пути к его комнатушке, когда увидели нескольких детей, который играли посреди коридора, а кто-то спал в своей постели. Это убивало (то, сколько детей здесь было), потому что они не заслуживали такой участи для себя, они ничего плохого не сделали.

Малики остановились в комнате, которая была просторнее, чем все остальные, так же было большое окно с занавесками, бежевая личная ванная и телевизор на противоположной, от кровати, стене. Это напоминало ему номер в гостинице, а не о больнице. Это номер смертника. Врачи всегда давали лучшие палаты тем, кто умрет совсем скоро, и Малик принял этот факт. Его мать не понимала, наверное. Она просто поставила чемоданы на пол и села на них, дожидаясь врача.

Ровно через двадцать минут, Доктор Томлинсон прошел по коридору. Его больничный халат развевался следом, когда он подошел к комнате Зейна и распахнул дверь, вставая напротив Зейна, протягивая ему руку. Зейн обхватил его ладонь своей, а Луи почувствовал ее холод, записывая это в табель.

—Ппривет, Зейн. Я доктор Томлинсон, можешь называть меня просто доктор Луи, — улыбка Лу заразительна, и Зейн застенчиво улыбнулся ему в ответ. Это была цель Луи. Больница удручала, так почему бы не принести немного счастья в серые будни?

После этого Луи разузнавал у Зейна кучу диагностических вопросов и осмотрел парня. Дал Трише подписать бумаги, а затем оставил их себе. Хоть он и подавлен, но Зейн чувствовал себя в безопасности, потому что ему казалось, что есть проблеск надежды.

После подписания, Луи передал документы, подписанные Тришей, Лиаму, который покраснел, запыхавшись, после рабочего дня. Луи хмыкнул, заметил состояние волонтера:

— Ты привыкнешь к этому, — и прошел мимо, спускаясь вниз, а Лиам передал документы секретарю за стойкой. — Так что, Лиам, мне необходимо, чтобы ты позаботился о новом пациенте. Часы приема закончились, поэтому его мама сейчас уйдет, — и, как по команде, мама Зейна прошла мимо них к лифту. Слезы скатывались по ее лицу, но Лиам проигнорировал её, закатывая глаза. — Комната 305, и не будь ослом.

Лиам не уверен, что смог быть деликатным ещё какое-то время после того, как он работал с тремя маленькими детьми, но парень не стал препираться с Луи и послушно последовал в комнату 305.

Палата была больше, чем все остальные, окно было открыто, тем самым позволяя ветерку пробраться в комнатку. Парень не распаковывал вещи, когда Пейн подошел к столику, чтобы взглянуть на препараты и вещи, необходимые новому пациенту.

У парня была сердечная недостаточность, и отныне он находился под постоянным присмотром врачей. Лиам оглянулся, но заметил пациента уже в кровати под одеялом. Его глаза впалые, скулы четко выделялись на лице и мышцы расслаблены под кожей.

— Вам что-нибудь необходимо? — спросил Лиам со своей привычной фальшивой улыбкой. Зейн задохнулся, он узнал бы этот голос из тысячи. Он вспоминал, как этот же голос обзывал его из-за его (Зейна) одежды, насмехался в спортивном зале, мучил в течении нескольких лет.

Нацепив на нос очки, которые он снял перед тем, как умыться, Зейн поместил их на свое лицо и посмотрел на Лиама.

— Лиам? — спросил он.

— Откуда вы знаете мое имя? — поинтересовался Лиам в замешательстве. Он не знал больных людей и тех, у кого настолько плохой вкус в одежде. Ну, конечно, кроме Зейна Малика, но Пейн не видел его уже несколько месяцев.

— Я — Зейн... Зейн Малик, — что?! Лиам был шокирован, подходя ближе к парню. Да, он убедился: это парень из школы, который одевался, как бомж и у которого не было денег. Лиам хмыкнул и понял, почему этого парня не было в школе столько времени. Он болен.

— Эм, парень... — проговорил Лиам, не зная, что сказать ещё, — что-то необходимо? — для Лиама было непривычно спрашивать подобное, потому что обычно такие вопросы задавали ему. Лиам помог Зейну добраться до ванной комнаты, оборачиваясь на телевизор, когда менял простыни, и провел все необходимые процедуры в течении дня. Все это время Лиам смотрел на мальчика в постели, не чувствуя и капли симпатии. Действительно ли было плохим то, что он не чувствовал ничего к другим людям?

Как только часы пробили семь, Лиам покинул комнату, оставляя Зейна в одиночестве. Зейн не мог сказать этого вслух, но чувствовал себя опустошенным, когда Пейна не было рядом.

но, на самом деле, кто будет заботиться о ребенке, которого ненавидишь? Того, кто был влюблен в тебя с пятого класса?