Lay Me Down » ziam au

quatorze

Зейн проснулся с острой болью в руке и открыл глаза, увидев перед собой доктора Томлинсона, который вставлял в руку еще одну иглу.

— Что там? — спросил Зейн, смотря на пакет с желтой жидкостью, который висел над юношей.

— Это обезболивающее с антидепрессантом, — Зейн кивнул, ложась обратно и чувствуя, как жидкость течет по его венам. Он тут же успокоился. Веки потяжелели, тело ослабло.

— Это действительно сильные препараты, — хихикнул Малик под действием лекарств.

Луи засмеялся, потрепал его по голове и покинул палату, почти врезаясь в Пейна, который хотел зайти.

— Привет, док, — сказал Лиам, садясь рядом с Зейном, который был навеселе от лекарств. Трубочки, по которым текла жидкость, соединялись с венами и юноша поморщился. Он не представлял, как Зейн все терпит. Если бы такое происходило с ним каждый день, он сошел бы с ума.

— Лиииииииииаммммммммм, — пробормотал Зейн, вытягивая почти каждую букву его имени.

— Вот ты как меня называешь, милый, — Лиам вытянул руку и коснулся холодного лица Зейна.

— Так приятно. Ты не... я имею в виду, ты теплый, — страшно усмехнулся Зейн, находя счастье в простом. Лиам находил это уморительным и засмеялся. Вокруг его глаз появились морщинки, губы тронула улыбка.

— Я достаточно горяч, да? — Зейн же ничего не ответил, зная, что опозорит себя еще больше.

— Что ты делаешь тут, Ли? Твой день закончился.

— Я хотел увидеть тебя, глупый, — ответил Пейн, закатывая глаза.

Больной парень покраснел и опустил взгляд на его голые руки. Лиам решил надеть футболку, которая показала все его мышцы и свободные джинсовые шорты по колено.

Зейн усмехнулся и ткнул руку Лиама.

— Боже, твои мышцы такие сесуальные.

— Что такое сесуальные?

— Я хотел сказать сексуальные, — Зейн спрятал лицо в руках, Пейн покраснел.

Он получал кучу комплиментов до этого, в основном от девушек, но этот раз отличался от других. Он никогда не краснел от комплиментов. Каждое слово отфутболивалось с видом «я знаю, что я красивый».

— Я хочу обнимашек, — веки Зейна дрожали, что значило, что он уснет в течение пяти минут.

— Тогда пододвигайся, малыш, — Малик распахнул глаза от последнего слова, но успокоился, когда две большие руки обернулись вокруг него, и уткнулся носом в шею парня. Как и в предыдущие ночи, оба заснули почти сразу. Доктор Томлинсон приходил очень часто проверять состояние Зейна, осторожно проверяя его внутривенные препараты.

Около одиннадцати часов, когда небо начинало темнеть и уличные фонари были единственным источником света, Зейн проснулся и дернулся. Он схватился за грудь и заметался от боли, крича и плача о помощи. Лиам подпрыгнул и схватил юношу за плечи, потирая их, чтобы успокоить. Жгучая боль жгла Зейна изнутри.

— Лиам! — прокричал он, слезы текли по щекам.

— Малыш, все в порядке. Дыши, — Пейн встал с кровати и побежал к двери. — Я вернусь, — парень подошел к стойке информации и схватил Луи за шиворот и потянул в палату к Зейну.

По пути назад Лиам кричал и плакал.

— Что-то пошло не так! Помогите ему!

Луи вошел в комнату и подбежал к Зейну, который теперь лежал на полу и бился в конвульсиях.

— Зейн! — прокричал Лиам, вставая на колени рядом с ним.

Луи оттолкнул его и позвал других врачей, которые прибежали через минуту.

— Выведите его отсюда и отведите в комнату ожидания! — прокричал Луи, поднимая Зейна с пола и кладя на койку.

Лиам пытался вырваться из хватки.

— Отпустите меня! Что вы с ним делаете? — кричал Пейн, размахивая конечностями и ударяя одного доктора, который легонько пискнул, но продолжил держать его.

Как и в прошлый раз, рука Зейна нашла край кровати и Пейн взял ее. Лиам вырвался из хватки доктора Хорана и подбежал к Малику.

Зейн смотрел на него сквозь кислородную маску, и ему было неудобно и грустно.

— Все будет хорошо, Зейн. Ты будешь в порядке! — это последняя вещь, которую услышал Зейн перед тем, как его ввезли в операционную.

Лиам сел рядом с дверьми операционной и положил лицо на руки. Его плечи тряслись с каждым рыданием. Это не может случиться, только не с Зейном. Он не заслуживает этого. Кто заслуживает этого, так это он сам. Он разрушил жизнь Зейна. Он заставлял его голодать, резаться и чувствовать себя никем.

Лиам лег в кресле, сон начал одолевать его.

Сегодня сон был минным. Он ничего не чувствовал. Часами его разум блуждал по темноте и ничего.

Сейчас четыре утра и Пейна разбудил Луи, который был мрачнее тучи. Руки покрыты антисептической жидкостью и кровью.

— Лиам.

— Луи, — прошептал юноша, закрывая глаза.

Луи вздохнул, прежде чем положить руку на плечо Зейна.

— Мы сделали все, что смогли.

— Что? — Лиам не мог поверить своим ушам.

Зейн должен быть в порядке. Зейн должен выходить из дверей той комнаты с улыбкой и бьющимся сердцем.

— Мы сделали все, что в наших силах. Его сердце слишком слабо и в этот раз оно не справилось. Мы пытались привести его в чувство около двух часов, но ничего не помогло. Он умер, Лиам, — голос Луи был мягким и успокаивающим, но Пейн не заметил этого. Злость заполнила его, он вскочил со стула.

— Нет! Нет! Вы должны были помочь ему! Вы должны были пересадить ему сердце! Но вы ничего не сделали! — злость смешалась с глубокой грустью и юноша упал на колени.

— Зейн! — прокричал Лиам, стуча кулаками по полу. Большие слезы капали на белый больничный пол, и Луи ушел, не зная, что еще сказать.

Лиам надеялся, что это сработает. Зейну пересадили бы сердце и все стало бы хорошо. Но он умер.

Человек, который изменил его в лучшую сторону, теперь мертв.

Он провел так несколько часов, пока пара знакомых рук не подняла его.

Это мама Зейна. Ее тушь потекла, помада смазалась.

— Мой малыш, — она плакала. — Это правда?

Лиам кивнул, и обнял женщину.

— Он умер.