Театр для Теней (Книги 1 и 2)

4. КОСТИ ИЗМЕНЧИВОГО (ч.2)

Добравшись до Многохвостой залы, Селорн, Алия и Анар с удивлением увидели вольготно раскинувшегося на диване Наола Чутколапа, патриарха дома Теней. Он не появлялся в Совете Бриаэлара уже несколько десятков лет, передав полномочия дочери - Эйтли Тинойе.

- С чего бы нам такая честь? - едва слышно проворчал Селорн, недолюбливавший Наола.

Анар хорошо знал Тинойю. Она частенько забегала к Аниаллу - пожаловаться на очередную свою девчоночью беду или пересказать последнюю сплетню про «бессердечную разлучницу» Аэллу ан Камиан. Отца же Эйтли он видел лишь раз, и то мельком. У Наола Чутколапа была такая же, как у дочери, грива пепельных волос, длинная переносица и проницательные, чуть насмешливые глаза, миндалевидные, зелёные, с сильно опущенными к носу уголками.

Завидев пришедших, Наол плавно поднялся, оправил парой небрежных движений плащ и любезно поприветствовал всех, не исключая Селорна. Эал повёл себя не менее вежливо и даже справился о здоровье Ферримелы, супруги Наола. Мурлычущая Смерть, как поговаривали, во время своего последнего путешествия за пределы Энхиарга была убита настолько жутким образом, что до сих пор не могла окончательно оправиться. Члены дома Теней тщательно скрывали обстоятельства этого дела, и посему их патриарх, не проронив ни слова, лишь печально покачал головой.

Впрочем, ни он, ни обнаружившаяся за высоким вазоном Эйтли не выглядели особенно подавленными (хотя последняя, едва увидав Анара, и поспешила напустить на себя обиженный вид). Она скомкала листок пергамента, длинными полосками которого, со зверским выражением на хорошеньком личике, кормила толстую золотисто-жёлтую ящерицу, и, надув губы, устремилась к своему новому другу.

Друг понимал, что его сейчас ожидает, и ещё успел бы влезть в разговор патриархов и тем спастись от тяжкой участи. Однако он смиренно позволил отвести себя в сторонку, усадить на софу и обрушить на свою участливо склонённую голову целый поток кокетливых жалоб. Ему, с малолетства привыкшему выслушивать мрачные завывания жрецов в руалских храмах и многочасовые нотации наставников, щебетание Тинойи, жизнерадостное даже тогда, когда она делилась с ним своими «бедками», ласкало слух. Анара умиляли и сами «котёночьи» манеры Эйтли, и то, что она - принцесса одного из влиятельнейших домов, без сомнения, умная, смелая и одарённая кошка - считает возможным быть такой непосредственной, а иногда даже трогательно-беззащитной. Не из корысти, не из желания ввести кого-то в заблуждение - просто потому, что ей нравится быть такой.