Первая леди

Наш первый дождь

  ервое, что я увидела утром, — это ошарашенное лицо Кейтлин.

— Почему пахнет перегаром? — Девушка наморщила нос и посмотрела на меня. — Какого чёрта ты вся мокрая?

— Хороший вопрос, — пробурчала я, пересиливая головную боль.

— Так. — Кейтлин закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Меня это не волнует. Будь готова через полчаса, президент и первая леди вернулись в Белый дом и будут ждать тебя в обеденном зале.

Кейтлин продолжала смотреть на меня, недоумевая, что произошло. Буквально проглотив все вопросы, она развернулась и вышла из комнаты.

Ну, начнем с того, что я действительно была мокрая. Вся. Одежда, волосы и даже простыни. Самым ужасным было то, что я не помнила почему. Даже не представляла, как дошла после вчерашнего до комнаты. Голова раскалывалась, а волосы мокрыми прядями спускались на лицо. Я напряжённо смотрела на красную шляпу, лежащую на диване, и пыталась припомнить последовательность событий. После магазина мы пошли в сторону мемориала, а дальше вернулись к Белому Дому. Закрыла лицо ладонями, буквально чувствуя на коже его поцелуи, руки Максона, нежно держащие меня за талию. Лицо мгновенно налилось краской, я покачала головой, пытаясь отогнать эти мысли. Самым странным было то, что я не жалела и была готова вновь вернуться в то мгновение. Спрятала улыбку в складках одеяла, обхватывая себя за колени. Вспомнила звёздное небо, запах цветов, медовые отблески его глаз, тепло наших тел на сырой от росы траве, а дальше лишь пропасть... Всё словно в тумане, непонятном коконе. Нужно было поговорить с Максоном, потому что у меня не было никаких объяснений тому, что я промокла до нитки.

Быстро сходив в душ, вернулась в комнату и, переодевшись, открыла окно, чтобы проветрить. Если кто-то зайдёт, будет трудно объяснить, почему здесь воняет перегаром. Захотелось рассказать обо всём Марли, но я никак не могла отделаться от мысли, что звонки прослушиваются. Поэтому глупо было рассказывать о том, как я напилась с сыном президента и каталась на велосипедах с бутылкой рома ночью по магазину.

Я вышла из комнаты и направилась в левое крыло здания. Голова кружилась, а вчерашний ужин готовился вырваться наружу. Добравшись до обеденного зала, увидела охрану, стоящую у двери. Они смерили меня взглядами, открывая дверь. За небольшим столом цвета темного дуба сидела, казалось бы, обычная семья. Темноволосая женщина с красивой улыбкой. Мужчина, чьи волосы только тронула седина, но это будто его совсем не старило. Светловолосый парень, который, не отрываясь, смотрел на меня, даря обворожительную улыбку.

— А вот и наша Америка Сингер, — сказал президент Кларксон, поднимаясь с места. — Очень рад видеть вас лично, надеюсь, что Белый дом вас не разочаровал. — Кларксон поцеловал мою руку и, отодвинув стул, помог присесть.

— Хочу извиниться за то, что не встретили тебя по прилёте, — сказала Эмберли, улыбнувшись. — Возникли неотложные дела, требующие нашего присутствия. Надеюсь, что Максон не давал тебе заскучать.

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, вспоминая довольную ухмылку Максона, который смог удержать бутылку с ромом после падения в ящик с игрушками.

— Максон, как истинный джентльмен, не давал даме заскучать. — Я кивнула, украдкой бросив взгляд на парня, который тоже был на грани, еле сдерживая смех.

Эмберли кивнула, делая глоток кофе.

— Перелёт был долгим, надеюсь, что всё прошло хорошо, — пропела она.

Я отчаянно пыталась не замечать того, как Максон смотрел на меня.

— Кейтлин уже посвятила тебя в основные детали? — спросил президент, беря с подноса круассан.

— Да, она провела экскурсию и обещала, что вы покажете мне Овальный кабинет.

Кларксон улыбнулся и незаметно кивнул.

— Надеюсь, что сегодня у нас будет достаточно времени, чтобы пообщаться, — сказала Эмберли, беря меня за руку.

Я улыбнулась.

— Максон сказал, что вы хорошо умеете играть на рояле.

Эмберли слегка засмущалась и посмотрела на сына.

— Он всегда любил мою игру.

Максон улыбнулся, отпивая кофе. Мы разговаривали о всяких пустяках с Кларксоном и Эмберли, но Максон не сказал ни слова. Лишь иногда молча кидал на меня многозначительный взгляд. Кларксон обещал, что научит меня играть в гольф, но сперва покажет Овальный кабинет. Когда мы вышли из столовой, я плелась чуть сзади, и когда Максон поравнялся со мной, то слегка наклонился и почти беззвучно прошептал:

— Как голова?

— Ужасно раскалывается, — прошипела в ответ.

Максон еле заметно улыбнулся.

— Как я вернулась в комнату?

— Ты не помнишь? — удивился он.

— Я вообще почти ничего не помню. — Покачала головой, сделав медленный вдох.

— Не помнишь... — Максон как-то разочарованно качнул головой.

— Ты обязан мне все рассказать. Я уже столько всего напридумывала...

— Сразу после того, как мои родители отцепятся от тебя.

Я улыбнулась, прощаясь с Максоном, когда мы с Эмберли направились в зал с роялем; я еще долго чувствовала на себе его взгляд.

Эмберли сидела на пуфике, наблюдая за тем, как мои пальцы проворно бегали по клавишам, но мысли витали где-то далеко. Я пыталась понять, был наш поцелуй на самом деле или это всего лишь сон.

— Я всегда узнаю этот взгляд, — сказала Эмберли, склонив голову набок.

Я резко прекратила игру и посмотрела на нее. Та лукаво улыбалась, рассматривая меня.

— Прошу прощения? — спросила я.

— Именно так я смотрела на Кларксона, когда он прокрался в моё сердце.

— Нет, я... просто задумалась.

— Правду трудно скрыть, дорогая.

Голова пульсировала; эта женщина — ведьма? Казалось, она действительно знала, что я думаю и о ком.

— Если захочешь, то я всегда выслушаю тебя, Америка. Конечно, это будет трудно, но на время я могу попробовать заменить тебе маму. — Она застенчиво пожала плечами.

— Это очень щедро с вашей стороны, но, думаю, даже я не знаю, что творится у меня в голове.

— Это неважно: главное — знать, что творится у тебя в сердце.

Эмберли попросила что-нибудь спеть для нее. Это помогло отвлечься от навязчивых мыслей через отдачу себя музыке, буквально снимая с души камень. Через пару часов в зал вошла Кейтлин, видимо, впервые не по мою душу. Она подошла к Эмберли и, слегка наклонившись, прошептала:

— Вас ожидают в кабинете, говорят, что очень срочно.

Эмберли кивнула и посмотрела на меня.

— Прошу прощения, но дела опять зовут. Пришли члены благотворительного фонда. Я сообщу Кларксону, что ты будешь его ждать в библиотеке.

Я кивнула и попрощалась с Эмберли и Кейтлин. Была идея сразу направиться к Максону за ответом, но я решила, что будет лучше подождать. Бредя к библиотеке, задержалась на веранде, всматриваясь в серое небо. Видимо, скоро будет дождь; уже давно стояла засуха, земля буквально изнывала от жары, а сейчас в воздухе мучительно пахло сыростью. Взгляд упал на ту сторону забора, через которую вчера ночью мы совершили вылазку. Невольно улыбнулась, обхватив себя руками. Пожалуй, это самое отчаянное из того, что я когда-либо делала. Возможно, Максону действительно удастся сделать эту поездку незабываемой.

— Америка.

Я обернулась и увидела Кларксона.

— Я повсюду ищу тебя.

— Прошу прощения, просто засмотрелась. Кажется, скоро будет дождь.

— Да, похоже на то. — Президент подошёл поближе и посмотрел на небо.

Только сейчас я поняла, как сильно Максон похож на него. Этот задумчивый взгляд медовых глаз, свободно лежащие в карманах брюк руки...

— Думаю, пора поторопиться, если мы хотим успеть поиграть.

Я кивнула, двигаясь за президентом в сторону сада. Как ни странно, за нами не последовала охрана. Думаю, что за нами наблюдают из здания с винтовками, так что если мне вздумается долбануть президента клюшкой, то пуля моментально прилетит в затылок.

— Ты когда-нибудь играла в гольф? — спросил Кларксон, спускаясь по ступенькам.

— Разве что в мини-гольф, — ответила я, вспоминая, как вчера в магазине на спор забила две лунки и Максону пришлось выпить половину бутылки.

— Нет, мини-гольф даже рядом не стоит. Детская забава. — Кларксон отмахнулся.

Мы вышли в сад, двигаясь в сторону поляны. На ней я заметила уже подготовленный инвентарь. Около получаса Кларксон рассказывал мне, как правильно держать клюшку, в какой позе надо бить по мячику, какой должен быть размах. Несколько раз я попала по воздуху, что заметно выводило из себя. Постепенно начало получаться, даже один раз удалось загнать мячик в лунку. Президент Кларксон же без труда забивал один мячик за другим. Несмотря на то, что было достаточно прохладно, я успела вспотеть, а ко лбу то и дело прилипали волосы. Кларксон сказал, что после такой игры надо выпить холодный лимонад. Он грозился, это будет самое лучшее, что я когда-либо попробую. Поэтому мы отправились назад в здание, прямиком в президентские комнаты. Я еще ни разу не была там, поэтому удивилась тому, насколько роскошно всё было обставлено. Кларксон провёл небольшую экскурсию, показав гостиную, кабинет, спальни и даже кухню, на которой он и рассчитывал приготовить лимонад. Честно говоря, Кларксон не ошибся, он получился просто великолепным. Мы сидели в гостиной, я рассказывала о семье, о том, что закончила школу экстерном и сейчас думаю о колледже. Я не знала, что смогу настолько непринуждённо болтать с президентом, сидя в Белом доме и попивая лимонад. Иногда хотелось треснуть себя по лицу и спросить: «Чего ты курила, Америка?».

Когда в дверь постучали, на пороге оказался Максон.

— Ты просто не мог не приготовить этот ад для диабетика, — выдал он, обращаясь к отцу.

— Между прочим, Америке понравилось.

Он посмотрел на меня, скрестив руки на груди так, что напряглись мышцы. Боже, надо отвести взгляд от его рук. Сейчас же, Америка! Раз, два...

— Я бы хотел украсть ее у тебя, — сказал Максон, и речь шла явно обо мне.

Кларксон кивнул и посмотрел на часы.

— Хорошо, у меня еще много дел. — Он поставил стакан на столик. — Думаю, придётся показать Овальный кабинет в следующий раз.

Я кивнула, наблюдая за тем, как президент скрывается в коридоре, и ловя себя на мысли, что рассматриваю стакан напряжённо и долго.

— Пойдём, — сказал Максон, вырастая рядом со мной.

— Что на этот раз? Полетим в Нью-Йорк и перекусим на факеле Статуи свободы?

Максон улыбнулся, протягивая ладонь.

— Идея хорошая, я даже ее обдумаю.

Мы вышли в коридор, но вместо того, чтобы направиться к лифту, Максон повёл меня к лестнице в конце коридора, которая вела на крышу здания.

— Когда ты пыталась забраться на мемориал Линкольна, то утверждала, что оттуда потрясающий вид. Я подумал, что с крыши Белого дома будет получше.

Максон открыл люк и, выбравшись наружу, подал мне руку. Ветер закружил волосы, превращая их в кокон.Ненавижу. Я увидела лежащий на крыше плед, и тарелку с фруктами, и рядом стоящую бутылку.

— Боже, только не говори, что это ром! — взмолилась я.

Максон рассмеялся:

— Тот самый.

Я приложила руки к горлу и высунула язык.

— Если я сделаю хоть глоток, то умру.

— Вчера ты говорила по-другому. Даже уговаривала вернуться в магазин еще за одной бутылкой.

— Боже, какой кошмар. — Я закрыла лицо руками.

— Ничего страшного, это было даже забавно.

Мы легли на плед, я взяла из корзины яблоко и откусила.

— Что еще я творила?

— Ну, ты кидалась в меня мячиками для тенниса, а потом еще долго извинялась.

— Когда мы ушли из магазина?..

— Пришла охрана.

— Шутишь?

Максон качнул головой.

— Не волнуйся, вся прелесть в том, что там нет камер. Между прочим, мы оказали им услугу, показав, что может случиться, если нет охранной системы.

Я рассмеялась, откинувшись на одеяло.

— У меня последний вопрос, — сказала, раскинув руки.

Максон внимательно посмотрел на меня, мучительно ожидая.

— Почему я была вся мокрая?

Максон как-то замялся и слегка улыбнулся.

— Ты упала в фонтан, я попытался выловить тебя, но, видимо, ты задалась целью искупать и меня.

— Какой ужас! Мне просто противопоказано пить.

— Америка, ты сделала мой вечер. Он был одним из лучших со времён старших классов.

— Не надо меня утешать! — воскликнула я.

— Кстати, — Максон достал из кармана конверт, — это тебе.

Я осторожно открыла его и увидела фотографии, невольно начав смеяться уже над первой.

— Знаешь, я подумывал создать выставку: «Удивительные приключения Америки в Вашингтоне». — Максон развёл руками, словно представляя красочное название.

На одной из фотографий я в красной шляпе сижу в тележке, пытаясь грести метлой, как веслом. На другой прыгаю на батуте, смеясь, как маленький ребёнок. На следующей сижу на коленках монумента Линкольна. Всё-таки я сделала это! Дальше пытаюсь слезть с коленок Линкольна. Еще на одной Максон успокаивает меня, потому что я упала с Линкольна. На следующей Максон держит меня на руках, а я пытаюсь сфотографировать его. Потом держу монумент Вашингтона на ладони. И на последней фотографии мы лежим на поляне, я обнимаю Максона, положив ему голову на плечо.

В этот момент между нами повисла пауза, лишь Максон решился прервать ее:

— Ты помнишь? — осторожно спросил он.

Я молчала, потому что не знала ответа.

— Не уверена.

— В чём?

— В том, что это действительно было.

В первый раз за долгое время я посмотрела Максону в глаза — слишком долго, чтобы уже отступать. С неба начали падать тяжёлые капли дождя. Ветер поднялся, оглушая нас шелестом листьев.

Максон открывал и закрывал рот, пытаясь выдавить слова.

— Ты бы хотела, чтобы это оказалось правдой?

Сердце больно кололо в груди. Живот ныл от боли, а голова гудела от потока мыслей. Шелест листьев собирался в слова, и казалось, что я слышала голос Эмберли: «Главное — знать, что творится у тебя в сердце».

Я сжала кулаки и зябко обхватила себя. Закрыв глаза, попыталась успокоить дыхание.

— Думаю, за последнее время это единственное, чего я действительно хотела.

Я посмотрела на Максона: казалось, что он и не мечтал о таком ответе. Мгновенно его рука оказалась на моей щеке. Как и в прошлый раз, его дыхание обожгло губы, растапливая сердце. Я опрокинула Максона на плед, мои волосы упали ему на лицо, закрывая нас ото всех. Его руки лежали на моей талии. Я судорожно хватала ртом воздух, боясь оторваться от него. Максон жадно пожирал меня глазами, проводя пальцем по скуле, подбородку, убирая прядь волос за ухо.

— Ты самая потрясающая правда, Америка, — прошептал он, словно поведав самый большой секрет.

Мы целовались, лёжа на крыше Белого дома, под дождём, который с каждой секундой набирал силу. Мы не замечали того, что происходило вокруг, разорвав поцелуй, лишь когда от холодной воды онемели губы.

To be continued...