Всё Дело В Любви...

1 глава

Где-то, в глубине души, подобно звездочке мигнуло возвращающееся сознание, и разом начали рождаться какие-то мысли, впрочем, еще не облаченные в приемлемый для понимания облик. Тело начало ощущать себя телом, по нервным окончаниям словно пробежал ток, давая понять – она жива и даже, кажется, цела. Постепенно возвращались чувства осязания и обоняния. Сил открыть глаза еще не было, но ресницы уже трепетали в непосильном труде. Слух не улавливал ничего, кроме собственного дыхания и какого-то шелеста неподалеку.
Появились первые осознанные мысли. Она – Гермиона Грейнджер. Память услужливо подсказывала, где она была в момент непонятного взрыва. Глаза, наконец, распахнулись, и не без усилий девушка приподнялась на локтях. Так и есть, она в том зале, где ее пытала Беллатриса! Гермиона встревоженно огляделась, но ни одного Пожирателя не нашла. Может, ее оставили здесь без сознания в ожидании, пока она очнется? Вопросы требовали ответов, но логическая цепочка никак не хотела выстраиваться за отсутствием минимальных данных.
Гермиона сделала попытку тихо подняться, держась за резную ножку деревянного стола. Первое, что ее поразило, - это порядок в комнате. Ведь нельзя же за довольно короткий промежуток времени, как она была уверена, привести разбросанную мебель, раскрошенный стул и упавшую и разбитую люстру в порядок. Так было, потому что так ей подсказывала память. Она же не могла днями валяться без сознания? На худой конец, ее бы бросили в темницу мэнора, как Гарри и Рона, но никак не оставили здесь, в приемном зале. Гермиона только задалась вопросом, где они могут быть, как вдруг откуда-то из-за спины до нее донесся стон.
Гермиона метнулась в сторону стола и спряталась под ним. Сердце громко стучало, а страх заметно прибавил сил. Стол был накрыт тяжелой зеленой скатертью из бархата, обшитой по краям серебряной нитью, и ткань скрыла ее от чужих глаз, пока неизвестно, чьих. Комната была освещена светом луны, падающим из окна на каменный пол, но этого света не хватало, чтобы разглядеть присутствующего. Девушка, практически не дыша, коснулась тяжелой пыльной ткани и чуть отодвинула в сторону, чтобы хоть глазом видеть происходящее. У камина, поросшего паутиной и пылью, как было видно в свете луны, приподнимался человек. Его черты не были ей видны, он был повернут спиной к ней. Гермиона, чуть трусливо выглядывающая из-под стола, отметила, что это был мужчина в белой широкой рубашке и черных штанах – освещение более увидеть не давало. Он приподнимался на четвереньках и тяжело дышал, изредка издавая стон, полный страданий. Может, этого несчастного бросили сюда вместе с ней? Гермиона уже смелее выглянула.
Человек с трудом сел и сжал руками голову, когда девушка выползла из-под стола, чтобы поздороваться и постараться найти выход из ситуации. В тот же момент Гермиона отметила, что и ее голова раскалывается от боли, но мужественно сдержала собственный стон, чтобы не привлечь внимания возможных стражей за дверями. Он ее не заметил, полностью поглощенный собственными страданиями.
- Здравствуй, - Гермиона медленно встала на ноги и сделала пару шагов к нему. – Кто ты?
Мужчина вздрогнул и обернулся. Свет луны упал на него, и перед Гермионой возникло столь ненавистное и нежеланное сейчас лицо Драко Малфоя.
- Грейнджер?
Гермиона отшатнулась, и сердце вновь забилось с силой где-то в горле. Инстинктивно уже девушка схватила рукой какой-то тяжелый металлический предмет со стола и занесла перед собой, как палочку. Малфой тоже вскочил и остановился на месте, справедливо опасаясь канделябра в ее руках.
- Грейнджер, опусти канделябр!
- Так и послушала тебя, хорек!
Гермиона и Драко одновременно огляделись в поисках палочек, но не нашли ничего похожего во мраке. Малфой чуть отступил назад и ухватил кочергу. За железкой потянулась паутина и пыль, но теперь он был оснащен лучшим и более длинным оружием, чем Гермиона.
- Что за черт! – воскликнул он, оттягивая паутину с кочерги, но вспомнил о ней и направил на девушку. – Грейнджер, брось!
Гермиона молчала, смелая решимость защищаться до смерти никак не гармонировала с трясущимися коленками. Теперь канделябр был единственной вещью, которая ее защищала от человека, в дом которого ее с друзьями притащили охотники. Малфой предостерегающе выставил свободную руку вперед.
- Грейнджер, опустила канделябр быстро!
- Где Гарри и Рон? – собственный голос на фоне зловещей тишины мэнора и уверенного голоса Малфоя казался ей писклявым и перепуганным. – Где они? Отвечай!
- Тихо, Грейнджер, я знаю не больше твоего!
- Я не верю тебе, - ядовито произнесла Гермиона, откашлявшись. – Это твои дружки, Малфой, схватили нас в лесу, это твоя тетка пытала меня здесь на твоих глазах и на глазах твоих садистов-родственничков!
Малфой скосил взгляд на ее руку, которой девушка старалась не шевелить. По бледной коже стекала черная, как казалось в полутьме, кровь, а рана вырисовывалась в одно слово. Грязнокровка. Оно ясно олицетворяло отношение Малфоев к таким, как она, и Гермиона ясно запомнила это с этого дня. На щеках засохли следы слез, и девушка дернула скулами, чтобы как-то расшевелить застывшее, словно в глиняной маске, лицо. Малфой сделал короткий шаг и чуть опустил кочергу.
- Так, Грейнджер. Видишь, я убираю железку. Ты тоже опусти мамин подсвечник.
В доказательство своих слов он чуть присел и положил кочергу на пол. Его спокойный и немного неуверенный тон вызвал в девушке замешательство, и рука, держащая тяжелый канделябр, дрогнула. Малфой снова поднялся и сделал еще один маленький шаг к ней, подняв руки перед собой в знак примирения. Еще раз с сомнением оглядев его карманы в поисках палочки, Гермиона прикусила губу и медленно опустила канделябр на стол. И за свое доверие тут же была наказана.
Малфой сделал стремительный бросок вперед, как кобра, затаившаяся в луговой траве. Зарождения его движения девушка не увидела в темноте, только руки вдруг свело. Короткая борьба с исхудавшим, но гибким и сильным противником завершилась не в ее пользу – в следующий миг девушка лежала лицом к ковру, а он, прижав ее спину коленом к полу, быстро и деловито сматывал ее руки за спиной веревкой, бывшей украшением для тяжелой бархатной скатерти со стола. Слезы обиды брызнули из глаз, и Гермиона, извиваясь и вырываясь, прошипела:
- Ах, ты, слизеринский ублюдок! Ненавижу!
- Буйных надо держать связанными, - Гермиона не видела его лица, но готова была поспорить, что он довольно ухмыляется.
- Малфой, ты...
- Козел или ублюдок, выбирай сама.
- А в отсутствие тети Беллы ты ведешь себя увереннее, чем при ней!
Ее едкость не осталась незамеченной, и парень больно тряхнул ее, затянув крепче – почти до боли – узел на локтях.
- Если тебе приятнее общаться с тетей Беллой, я ее позову.
- Малфой, - Гермиона до крови закусила губу, чтобы не выдать жалостливых ноток в голосе и кома в горле. – Ну, пожалуйста, пусти нас... Мы не ладили в школе, но ты не можешь быть таким...
Малфой убрал с ее спины колено и посадил на ковер, оперев спиной о ножку стола. Свет луны падал на его лицо, но Гермиона не могла сказать, что на нем однозначно отразилось сожаление. А вот ее слезы, скорее всего, были видны – лунный луч падал прямо на нее.
- Грейнджер, я... Слушай, - он сжал кулаки, и в его голосе возникли стальные нотки. – Мне глубоко плевать, что между нами было в школе. И я бы даже отпустил вас с Поттером. Ты могла заметить это, когда меня просили вас опознать. Но я не могу. Темный Лорд убьет всю мою семью, если не найдет вас троих здесь. Его уже вызвали.
Гермиона сморгнула непрошеные слезы и презрительно сузила глаза.
- Неужели великий слизеринский принц оправдывается перед грязнокровкой?
Он дернул плечами.
- Я бы предпочел не видеть тебя никогда, грязнокровка. Никогда не знакомиться, не знать, что ты вообще существуешь и дружишь с Поттером. Хотя бы ради того, чтобы не быть причастным к чьей-либо смерти.
Этими словами он поставил в беседе жирную точку – даже желания продолжать пререкаться с ним не возникало. Гермиона закрыла глаза, и горячие слезы потекли по щекам. Позволить себе такую слабость у нее было время ровно до ухода Малфоя – они все равно рвались наружу. Лучше ведь проплакать их сейчас, чем потом реветь под последним прицелом палочки врага. Парень немного неуверенно повернулся к ней спиной и пошел к двери.
Едва захлопнув дверь зала, Драко тут же провалился во тьму коридора, которую едва могли разогнать окна. Этот коридор делил их замок на две части и никогда не был темным. Эльфы всегда следили за его чистотой и огнем в факелах. Драко сделал несколько шагов, и они гулко разнеслись по коридору, отразившись эхом от стен. Под ботинками что-то зашелестело и захрустело. Оглядев пол, Драко пришел к выводу, что здесь произошло нечто ужасное – что еще могло заставить домовых эльфов забросить работу, а отца – не напрягать их этим. Весь пол был усыпан стеклами разбитых окон, какими-то камешками и прошлогодними листьями. По коридору гулял сквозняк, и с ужасающим скрипом качалась на одной петле оконная рама. Лунный свет только добавлял к обстановке коридора некоторый привкус кошмара. Впереди была тьма – дверь, ведущая во вторую часть замка, так же болталась на одной петле, а за ней – ни луча света. Драко медленно пошел вперед, оглядывая висящие на стенах между окнами факелы. Они явно давно не горели – создавалось впечатление, что это место вообще долгое время оставалось нежилым, но Драко ясно помнил, как сегодня ходил по этому коридору с мамой. По телу побежали мурашки – он вовсе не был храбр и безрассуден, и не любил соваться в неизвестность. Слизеринские черты характера не раз и не два спасали ему жизнь, так может, вернуться к Грейнджер, указать ей, что выход здесь, и посмотреть, что будет?
Нет, твердо решил Драко, обходя цветное стекло на полу, чтобы не создавать шума. Она – важная пленница, даже слишком. От нее зависит все, и он не вправе даровать ей свободу.
- Торри? – позвал он домовиков в надежде, что они откликнутся и объяснят ему, что происходит. – Сатти?
Никто не откликнулся, не послышался знакомый с детства и столь желанный сейчас хлопок трансгрессии эльфов.
Дверь в другое крыло замка была успешно достигнута, но тьма за ней совершенно не внушала Драко доверия. Парень только чуть протянул руку вперед и коснулся деревянной створки, толстой и дубовой, построенной добротно и на века, держащейся магией самого замка – но дверь была разбита. Изнутри. Лунный луч только чуть касался ее – она вся была в черных потеках, засохших и старых. Драко коснулся и их и вынес пальцы на свет – это была кровь. Сама дверь, вся в глубоких царапинах и выбоинах, висела на одной петле, которая, значительно проржавевшая, изредка поскрипывала. Ужас своими леденящими пальцами коснулся души, но Драко сделал еще несколько шагов и оказался внутри покоев. В комнате, в точности повторяющей ту, в которой он покинул Грейнджер, царила полная разруха. Пол был усыпан когда-то истлевшими кусками скатерти, мягкие диваны и резные стулья искрошены, и их обломки покрыты толстым слоем пыли, стол почти лежал на полу с одной целой ножкой, а по столешнице расходились в две стороны те же глубокие четыре борозды, как от... когтей. Драко сжал зубы и сделал неосторожный шаг назад. Под ногой что-то громко хрустнуло, этот звук разнесся эхом по коридору и покоям, заставил парня вздрогнуть. Слизеринец глянул под ноги и еле сдержал вопль ужаса. На полу лежал скорчившийся скелет.
- Мерлин... – шепотом выдохнул Драко, спешно пятясь спиной к двери. – Мерлин...
В углу комнаты что-то шевельнулось, и, уже готовый бежать, Драко с ужасом воззрился туда. В шевелящейся темноте загорелись два красных раскосых глаза. Рычание, перемежавшееся с неким странным лаем и визгом, донеслось уже до его спины. Драко бежал так, словно от его скорости зависела его жизнь. Он не сомневался, так оно и было. Дверь за спиной громко заскрипела, и шелест крыльев вместе со странным цокотом по каменному полу приближались к нему. За ним гнались, и Драко уже проклял себя за то, что запер дверь в комнату с Грейнджер. Ключ летел в протянутой руке перед нем, а страх подгонял. Неведомый ужас настигал, когда замок послушно щелкнул, и дверь открылась. Парень едва успел заметить непонимание и покорность судьбе в глазах Грейнджер, когда захлопнул дверь. С той стороны по створке нанесли сильный удар, и с потолка посыпалась каменная крошка.
- Что это? – донесся до него ее испуганный голос.
- Не знаю, - заплетающимся языком произнес он. – Бежим!
Драко не строил иллюзий по поводу крепости двери – он видел ту, в которую имел глупость зайти. Грейнджер он одним рывком поднял на ноги и устремился вместе с ней в другой конец комнаты к другой двери, ведшей, как он прекрасно знал, вглубь их крыла, второго. У него возникли сиюминутные сомнения насчет тех помещений, но выбора не было – дверь, в которую билось неизвестное, но хищное существо, явно сдавала позиции.
- Куда ты тащишь меня? – попыталась гордо вырваться девчонка.
- Жить хочешь? – почти взревел Драко, отпирая вторую дверь. – Значит, за мной!
Больше вопросов не возникало – рев, донесшийся до них с той стороны, убедил обоих в правильности принятого решения.
Между ними и существом закрылась еще одна дверь, звуконепроницаемая с их стороны, как отчаянно надеялся Драко. Гермиона упала на пол и сжалась в комочек, а глаза стали размером с блюдце, но даже не пикнула. Драко огляделся и с облегчением отметил, что здесь нет ни разрухи, ни хаоса, ни скелетов – обычный ночной коридор, правда, неосвещенный. Следовало ли из этого, что здесь нет этих чудовищ – парень не знал, но капелька домашнего уюта и защищенности уже коснулась его.
Молодые люди с ужасом посмотрели на дверь, из-за которой довольно громко донесся звук скрежета и скрипа огромной деревянной створки. В тех покоях что-то заскрежетало по полу, и дикий визг, донесшийся до них сквозь прикрытую портьерами и занавесью дверь, леденил кровь в жилах. За ним последовала тишина, изредка сопровождаемая шуршанием, шелестом и звуком, похожим на щелканье одновременно клюва и зубов. Драко осмелился пошевелиться и в это же время осознал, что почти не дышал. Он медленно обернулся к притихшей девчонке и, стараясь не издавать звуков, подошел к ней, чтобы развязать. Гермиона, надо отдать ей должное, не стала задавать глупых вопросов и пытаться шипеть на него, только позволила сделать ему это и так по-женски ухватила за руку, с ужасом уставившись на него. Малфой отнюдь не был уверен, что не смотрит на нее так же. Жестами он указал, куда идти. В этой стороне крыла находилась его спальня, и теперь рефлекс вел его туда, как в самое, по его разумению, безопасное место. Рядом с ним, даже не шаркая ногами, шла испуганная, вцепившаяся в его руку девчонка, и не будь ситуация столь жуткой, он непременно бы начал обдумывать непристойное. Молиться Драко не умел – в чистокровных семьях соблюдают древние традиции предков, в основном, кельтских народов, - и вместо бога обращался к Мерлину, но истово надеялся, что Грейнджер умеет.
Коридоры и комнаты с открытыми дверями, которых теперь опасался Малфой, оказались совершенно не жилыми, но при этом пригодными для жилья и целыми. Факелы были так же оплетены паутиной, а их еле слышный звук шагов смягчал ковер из пушистой пыли. Единственным, что им осталось пройти, была небольшая винтовая лестница, темноты которой так боялся Драко. Но и она была успешно пройдена, и по безопасной спальне, осмотренной с внимательностью и тщательностью, разнесся тихий щелчок закрывающегося замка толстой дубовой двери.
Гермиона присела на краешек кровати, и Малфой последовал ее примеру, пытаясь уложить в голове происходящее. Что-то не так было с замком, который он знал от основания до самой высокой башни. Где домовики, где родители? Где хотя бы Темный Лорд? И палочки... Без своей боярышниковой палочки Драко чувствовал себя беззащитным младенцем. Гермионе проще было адаптироваться в такой среде – она выросла без магии. Ужас разъедал души обоих.
- Ч-что это было? – шепотом спросила она, повернув к нему свои большие, черные в темноте глазищи.
Драко растерянно глядел на нее.
- Я не знаю...
- Это... не Малфой-мэнор?
- Малфой-мэнор, - подтвердил Драко, разглядывая свои ладони, на которых отпечатались печатью крови следы ногтей. – Я тоже не понимаю...
- Что произошло?
- Грейнджер, я же сказал!
Их разговор велся шепотом – даже здесь они не решались говорить громче. Драко чувствовал ее страх, как свой, и сожалел, что не может ответить на ее вопросы, которые на самом деле задавал себе сам.
- Я вышел, - начал он проговаривать, чтобы как-то объяснить все и ей, и себе. – Коридор был в... полном беспорядке. Стекла выбиты, осколки и пыль на полу, все в паутине... Я пытался вызвать домовиков, чтобы объяснили, но они не пришли. Я пошел вперед, - Драко перетрясло, и только теплая рука девушки, неважно уже, грязнокровки или нет, помогла ему сдержать рвотный позыв. – Та дверь была выбита. На ней были огромные следы, царапины когтей и кровь. Засохшая. Я вошел, и увидел, что в той комнате все порушено и разбито так же, а под ногами скелет человека. Тогда в углу шевельнулось это... Я... не видел. Оно просто огромное и черное. Я побежал, а оно последовало за мной.
Дрожащая рука Гермионы сжала его руку и чуть отрезвила. Присутствие рядом живого человека хоть как-то поддерживало. Драко знал, что не пустит ее одну никуда, потому что не хочет остаться здесь один.
Гермиона видела его страх, и верила ему, пусть ей и не удалось увидеть того, о чем он говорил. Держаться вместе – вот их надежда и хоть какой-то шанс. Шанс чего? Она не знала. Но так становилось спокойнее.
- В этом коридоре могут быть еще твари? – решившись, спросила девушка. – Сюда ведут еще какие-нибудь коридоры?
- Н-нет, - Драко покачал головой, чуть нахмурившись. – Тот коридор единственный, что соединяет два крыла замка, и залы, в которые он выходит, аналогичны друг другу.
- И... в каком крыле мы?
- Мы можем почти считать, что нам повезло. Здесь кухня, несколькими этажами ниже. Кладовая. Ванная комната, библиотека. Но нет выхода во двор. Он в другом крыле, а идти туда я больше не решусь. Я скорее выпрыгну отсюда из окна.
Ситуация казалась безвыходной. Все, что перечислил Драко, позволяло им продержаться здесь подольше, и то при условии, что в кладовой много масла для факелов, а на кухне – свежей еды. Но не выжить. Их крыло находилось в тишине и запустении, но другое, ведшее на свободу, было захвачено той тварью, а может, и не только ею одной. Ночь, тихая и лунная, царила за окном на землях графства Уилтшир, во владениях лордов Малфоев, и только изредка из приоткрытого окна слышались волчий вой из леса и визг со стороны второго крыла...