Там, где сгорают мотыльки

Телефон

The Rasmus - living in a world without you (piano acoustic)
Bullet for my valentine - Tears don't fall (acoustic version)

Время идёт все быстрее. Я не успеваю следить. 16 часов, 20, 23, неделя, месяц, год, шесть лет, восемь. Сколько я спала? Я все ещё сплю. Не хочу просыпаться, не будите меня.

Мне 7 лет. Вечер. Квартира.

Я не помню, где был отец. А он жил тогда с нами? Почему я этого не помню? Почему я только сейчас задумалась над этим? Боже, я, правда, только сейчас осознала это. Я помню только первое сентября и все. Где воспоминания? Боже, я что, забыла все? Этот год я совсем не помню. Только один день, а потом сразу воспоминания о втором классе. Я только сейчас осознала, что ничего не знаю. Это возможно?

Часы тикали все громче, а мать не возвращалась с работы, я сильно всегда за неё волновалась и постоянно звонила, я боялась, что она не придёт, что с ней что-то случится. Мне даже снились сны, как её похищают. Это было страшно. Поэтому я всегда ходила за ней хвостиком.

Почему только сейчас я понимаю, что боюсь её потерять?

С братом тогда отношения были очень натянутые. Скажем так. Мы постоянно дрались, прям сильно дрались, пока родители не разнимали. Он тогда меня ненавидел (??), потому что от меня воняло. Да, да. Я отвратительный человек, меня хочется убить с самого моего детства. Почему вы не сделали это тогда? Как же мне стыдно.
Умри, пожалуйста.

Я помню первое сентября, я была в юбочке и блузке, а папа бегал с фотоаппаратом и фотографировал меня и брата. Братик шёл в 3 класс. Мой отец был фотографом, он был мастером своего дела. Поэтому меня всегда просили звать его фотографировать. Лучше, чем платный фотограф, не так ли? Нажиться можно хорошо, особенно если ваш ученик глупый, как я.

Только сейчас я поняла, что ничего про этот год толком сказать не могу, поэтому настало время истории, когда я пошла во второй класс. Я оттягивала, как могла, но время пришло.

У мамы были большие проблемы с папой и я не знаю, почему, но я явно все видела, я все понимала. Когда мне было 8 мы переехали к какому-то мужчине. Любовник матери? Да, скорее всего. То был военный. У него была двухкомнатная квартира, он был очень злым, но он знал, как "дружиться" с детьми.
Продажная, сука.
Мне он тогда подарил розового бегемота, это я помню совершенно точно, будто было вчера, а брату диск с игрой. Та-да, доверие куплено. Проще некуда.
Я помню свою школу, я была там самой глупой, наверное. Меня всегда оставляли на дополнительные, все задания давались мне с большим трудом. Учительница хоть была добрая, она помогала мне, класс тоже хорошо ко мне относился. К косолапой, высокой девочке, от которой воняло. Что за урод?
Противно.
Я ненавидела того мужчину, который с нами жил. Поэтому часто уходила с папой гулять. Мы гуляли по красной площади, он покупал мне сладкую вату, мы катались на роликах, могли часами сидеть и молчать, он часто фотографировал меня, а потом мы смеялись над полученными снимками. Мы брали лошадей и ездили на них, тогда я их ещё не боялась, я не боялась почти ничего. Нам вместе было хорошо. Почему я не жила с ним? Почему мне не дали право выбора?
Каждую прогулку отец звал меня прокатиться на корабле по Москве-реке, а я всегда отказывалась, даже не знаю почему. Я чего-то боялась. До сих пор я ни разу не прокатилась там. Я просто не смогу. Это выше моих сил.

А парень моей мамы часто нас бил, а брат защищал меня. Зачем? Он же ненавидел меня. Хоть мы часто цапались, часто он меня обзывал, унижал, но все равно защищал. Мне этого не понять. Этот военный мог запереть нас в чулане и запирал, а маме мы ничего не говорили, я не знаю почему. Нас учили молчать.
А когда мать помирилась с отцом и мы уже собирались переезжать в центр к нему, случилась следующая история...
Брата не было дома, он, наверное, гулял. Я осталась одна. Ненавижу оставаться одна. Тут пришёл этот мужчина, а с собой он привёл клоуна. Я боюсь их до смерти. Он позвал меня, я вышла из комнаты и увидела разодетого в разноцветный балахон монстра с красным носом и жуткой улыбкой, все его лицо было разрисовано, а эти большие ботинки с фиолетовыми шнурками. Его голос, глаза, руку в белых перчатках.
Убейте меня.
Он стал надувать шары: собачек, кошек, лошадку. "Девочка, хочешь?- протягивает надутого животного,- Ну же, подойди к дяде." Он жутко смеялся, мне было так плохо и страшно, что я побежала к себе в комнату, подперев дверь, кажется, стулом. Военный ломился, а время шло слишком быстро, я не нашла ничего лучше, как прыгнуть с окна. Я прыгнула. 4 этаж. Открытый перелом ноги, больше не смогу играть в футбол, больше не смогу долго бегать, больше не смогу играть с ребятами.
Почему я ещё жива?
Больница, диагноз, операция, а правду никто не знает, кроме тебя.
И что же мне делать?
Только не молчать. Нельзя снова давать им сажать себя в клетку.
Стоит ли мне продолжать писать дальше?