Сны богов и монстров

35. Трижды Падший

- Вон!

Как только дверь закрылась, Иаил, император серафимов, резко дернулся и тряхнул плечами, чтобы скинуть оседлавшее его невидимое существо.

Если бы Разгут хотел остаться на прежнем месте, такое движение ни за что бы его не сбросило. У него была прочная хватка. И сильная воля - после долгой жизни в невообразимых муках, - а еще умение переносить любую боль.

Он мог бы огрызнуться:

- А ты заставь.

И хохотать своим безумным смехом, пока император лезет из кожи вон.

Обычно калека считал, что оно того стоит: перетерпеть боль и насладиться несчастьем другого; но иногда бешенство Иаила превосходило даже это извращенное удовольствие, и Разгуту приходилось лебезить и угождать.

Он позволил себя скинуть и с глухим стуком плюхнулся на мраморный пол, в момент удара утратив невидимость. Подтянулся на руках, волоча атрофированные ноги.

Кривляясь, пропел:

- Да пожалуйста.

- Может, тебя еще поблагодарить?

Иаил сдернул шлем и швырнул охраннику. Только при закрытых дверях он мог позволить себе ходить с открытым лицом: кошмарный шрам рассекал лицо от самых волос до подбородка. Носа не было, на месте рта зияла слюнявая яма.

- Подскажешь, за что? - шепеляво спросил он.

Слюна разлеталась во все стороны.

Не менее отвратительное лицо Разгута исказила гримаса: словно на багровом волдыре натянулась кожа. Он капризно ответил на латыни, которую император, разумеется, не понимал:

- За то, что не воспользовался случаем и не свернул тебе шею. А уж как хотелось!

- В бездну человеческие языки! - властно и нетерпеливо приказал император. - Говори вразумительно.

Они находились в роскошных покоях папского дворца рядом с базиликой Св. Петра, куда их сопроводили после встречи с мировыми лидерами, которым Иаил объявил список своих требований. То есть повторил слог за слогом то, что нашептывал ему Разгут.

- За мои слова. - Теперь Разгут обращался на языке серафимов, и тон его был сладок. - Ведь без моих слов вы, милорд, - лишь смазливое лицо.

Он захихикал, и Иаил его пнул.

Этот пинок не был ярким театральным действом: в нем не было ничего на публику, только жестокая эффективность. Быстрый, резкий рывок - и подбитый железом носок императорского сапога врезается в бок Разгута, глубоко в уродливую распухшую плоть.