Дрожа всем телом, Кларисса вцепилась в выщербленный каменный подоконник. Другую руку она прижимала к груди. Горячий дым ел глаза, но она все равно не могла отвести взгляда от того, что творилось в городе и на площади у подножия башни аббатства.
Шум стоял оглушительный. Звенела сталь. Свистели стрелы. Огненные шары с воем ударялись о каменные стены и взрывались. Заросшие волосами захватчики с боевым кличем вливались в проломы и наводняли улицы города. Языки пламени с ревом взмывали в небо.
Члены магистрата рыдали, протягивая руки, и молили о милосердии, но их безжалостно убивали. Душераздирающе кричали женщины - их детей, мужей, братьев и отцов убивали у них на глазах. Запах гари тонул в запахе человеческой крови.
Все произошло в точности так, как он говорил. Кларисса тогда посмеялась над ним - но теперь сомневалась, что когда-нибудь в жизни сможет не то что смеяться - хотя бы улыбаться. И при мысли о том, сколько у нее этой жизни осталось, у нее подогнулись колени.
Нет. Об этом думать нельзя. Здесь она в безопасности. Они не осмелятся вторгнуться в аббатство. Она слышала крики и плач людей, укрывшихся в большом зале внизу.
Здесь - священное место, место служения Создателю и добрым духам. Даже для этих зверей святотатство пролить кровь в святилище.
Однако он говорил, что они это сделают.
Внизу на улицах гибли последние защитники города. Они никогда не позволяли врагу ступить за стены Ренвольда и говорили, что город в такой же безопасности, как если бы его защищал сам Создатель. Не раз вражеские полчища накатывались на Ренвольд, но никому еще не удавалось его взять. Степные кочевники не могли разрушить могучие стены. Ренвольд всегда стоял крепко.
Но сегодня, как он и предсказывал, Ренвольд пал.
Защитники отказались сдать город без боя, и теперь их безжалостно убивали.
Красная луна и впрямь оказалась плохим знамением. Добрые духи и сам Создатель отвернулись от жителей Ренвольда. Кларисса не представляла себе, чем провинились горожане, но, должно быть, их проступок был поистине ужасен, если кара оказалась такой жестокой.
С башни аббатства она видела, как захватчики в латах поверх вывернутых мехом наружу безрукавок сгоняют горожан на площади. Потом они принялись сортировать мужчин, отводя в сторону ремесленников: кузнецов, бочаров, мясников, пекарей, пивоваров, мельников, каменщиков - всех, кто мог оказаться полезен. Их сковали друг с другом и увели прочь, как рабов. Стариков, маленьких мальчиков и тех, кто, на взгляд завоевателей, был бесполезен - слуг, конюхов, корчмарей, писарей и торговцев, - убивали на месте. Мечом по шее, копьем в грудь, ножом в живот, булавой по черепу - сноровисто и деловито.
Кларисса вздрогнула, увидев, как один из захватчиков ломает дубиной череп мужчине, который никак не умирал. Это напомнило ей рыбака, бьющего о борт лодки пойманного ската - тук-тук-тук. Дикарь бил человека по голове так же спокойно, как рыбак оглушает рыбу. Дурачок Гас, несчастный юродивый, за еду, кров и разбавленный эль делавший для торговцев и пивоваров всякую черную работу, дернулся в последний раз и затих, когда его толстый череп наконец не выдержал и с отчетливым треском раскололся.
Кларисса зажала трясущимися пальцами рот, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Всего этого нет, уговаривала она себя, ей просто снится. Это сон, это сон, это сон, вновь и вновь твердила она про себя.
Но это был не сон. О Создатель, это был ад наяву.
Захватчики между тем продолжали работу. Старух они убивали на месте. Женщин, которые, с их точки зрения, стоили внимания, сгоняли в кучу на другой стороне площади. Там их снова сортировали - по возрасту и, судя по всему, по внешности.
Захватчики методично переходили от женщины к женщине, протыкали им нижнюю губу тонкой иглой и вставляли туда кольцо. Стыки они зажимали собственными зубами.
И об этом он ей тоже говорил: женщин таким образом обращали в рабство. Над этим она тоже тогда посмеялась. А почему бы и нет? В то время это казалось ей такой же чепухой, как бессвязная болтовня Гаса.
Вглядевшись, Кларисса увидела, что захватчики вставляют женщинам в губы кольца разного цвета. Тем, что постарше, - медные. Тем, что помоложе, - серебряные. А самым красивым и юным - золотые. Этих было меньше всего, и они стояли, замерев от ужаса, окруженные толпой вражеских воинов. По их подбородкам стекала кровь и капала на красивые платья.
Почти все эти девушки были Клариссе знакомы. Трудно не запомнить людей, которые постоянно тебя унижают. Клариссе было чуть за тридцать, но замуж ей выйти так и не удалось, и это служило неизменным поводом для насмешек. Особенно усердствовали эти юные красотки. Они брезгливо посматривали на нее и между собой называли старой девой и жабой - но говорили нарочно громко, чтобы она слышала.
Кларисса никогда не думала, что останется незамужней до такого возраста. Ей всегда хотелось иметь собственную семью. Фигура у нее была не хуже, чем у других, и, глядя в зеркало на свое отражение, она не видела там уродины. Она понимала, что она не из тех красавиц, которых воспевают в балладах, но и дурнушкой ее тоже нельзя было назвать.
И все же, когда женщин больше, чем мужчин, быть просто симпатичной явно недостаточно. Женщины постарше все понимали и были добры к Клариссе, но все равно в их глазах она была несчастной женщиной, и все сторонились ее, словно боялись подцепить неизвестную порчу, из-за которой Кларисса оставалась незамужней.
А теперь она уже слишком стара. И ни один мужчина на нее уже не посмотрит. Время поймало в ловушку одинокую старую деву. У Клариссы осталась только работа - и она сама понимала, что это не лучшая замена семейному счастью.
Но, как бы часто Кларисса ни желала насмешницам тоже пережить унижение, то, что сейчас с ними происходило, было слишком жестокой расплатой за издевательства над старой девой.
- Благой Создатель! - всхлипывая, взмолилась Кларисса. - Прошу тебя, избавь их от этого. Благой Создатель, молю тебя о прощении за то, что когда-то желала им зла!
Она увидела, как захватчики несут к аббатству таран, и через минуту здание вздрогнуло под его ударами. Крики и причитания внизу стали громче. Удар. Еще удар. Треснуло дерево.
Они осквернили аббатство Создателя.
Случилось то, о чем говорил пророк.
Снизу послышались стоны умирающих и лязг оружия. Кларисса стянула ворот платья. Ее трясло. Скоро они поднимутся наверх и схватят ее.
Что они сделают с ней? Вставят в губу кольцо и обратят в рабство? Достанет ли у нее мужества сопротивляться, предпочитая смерть этой участи?
Нет. Она знала, что мужества ей не хватит. Даже несмотря на то что творится на площади, ей хочется жить. Смерти она боится больше, чем жизни.
Дверь распахнулась, и Кларисса непроизвольно ахнула.
В комнату влетел настоятель. Пожилой и толстенький, он задыхался после бега по лестнице.
- Кларисса! - выдохнул он. - Книги! Нам надо бежать. Захвати с собой книги. Давай собери их!
Она смотрела на него, тупо моргая. Чтобы упаковать все книги, потребовалось бы несколько дней, а чтобы вывезти их - много телег. И спрятать их негде. И бежать некуда. Он просто повредился рассудком от страха.
- Нам не удастся от них сбежать, отец-настоятель.
Он бросился к ней и схватил ее за руки.
- Они нас не заметят. Мы прикинемся, будто идем по делам. Они не станут задавать нам вопросов.
Кларисса не знала, что ответить на этот бред, но ей не пришлось отвечать. В дверь ввалились три вражеских воина. У двоих были жирные длинные волосы, а третий был обрит наголо - но все трое носили густые бороды. У каждого в левой ноздре сверкало золотое кольцо.
Бритоголовый схватил настоятеля за седые волосы и оттянул ему голову. Настоятель взвизгнул.
- Ремесло? Ты владеешь каким-нибудь ремеслом?
Настоятель, глядя в потолок, умоляюще протянул руки.
- Я настоятель. Богослужитель. - Он провел языком по губам и выкрикнул: - И книги! Я отвечаю за книги!
- Книги? Где они?
- Архив в библиотеке. - Он вслепую ткнул пальцем. - Кларисса знает. Кларисса может вам показать. Она с ними работает. Она вам покажет. Она за них отвечает.
- Ремесла, значит, нет?
- Богослужитель! Я богослужитель! Я буду молиться Создателю и добрым духам за вас! Вот увидите. Я богослужитель. Не нужно пожертвований. Я помолюсь за вас. Даром!
Бритоголовый еще сильнее оттянул настоятелю голову и длинным ножом перерезал ему горло. Теплая кровь брызнула Клариссе в лицо.
- Нам не нужны богослужители, - спокойно сообщил бритоголовый мертвецу и отшвырнул тело настоятеля в сторону.
С расширившимися от ужаса глазами Кларисса смотрела, как кровь расползается по коричневой рясе отца-настоятеля. Она знала его почти всю жизнь. Много лет назад он приютил ее, спас от голодной смерти и подыскал работу в библиотеке. Он сжалился над ней, потому что она не могла найти себе мужа и ничего не умела - только читать. Не многие умели читать, но Кларисса умела, и это умение обеспечило ее куском хлеба.
А то, что приходилось терпеть прикосновения толстых пальцев отца-настоятеля и его слюнявые поцелуи, было бременем, которое она вынуждена была выносить, если не хотела умереть от голода. Гордость не сделает человека сытым. Это еще не самое страшное - многим женщинам приходится куда хуже. Отец-настоятель хотя бы ее не бил.
Кларисса никогда не желала ему зла. Только хотела, чтобы он оставил ее в покое. Она никогда не желала ему зла. Он приютил ее, дал еду и работу. От других ей доставались только тычки.
Бритоголовый подошел к ней. Он оглядел ее с ног до головы. Ощупал талию. Кларисса вспыхнула от унижения.
- Вставь ей кольцо, - бросил он одному из других воинов.
На мгновение Кларисса не поняла, о чем речь, но, когда длинноволосый дикарь подошел к ней, она задрожала. Кларисса боялась, что начнет кричать, и хорошо знала, что они сделают с ней, если она будет сопротивляться. Кларисса не хотела, чтобы ей перерезали глотку, как аббату. Или раздробили череп, как Гасу. Благой Создатель, она не хочет умирать!
- Какое, капитан Маллок?
Бритоголовый еще раз взглянул на Клариссу.
- Серебряное.
Серебряное. Не медное. Серебряное.
Она едва не рассмеялась. Эти люди оценили ее выше, чем собственные соплеменники. Пусть в качестве рабыни, но они признали ее ценность.
Не золото, сказала она себе. Конечно, не золото. Но и не медь. Ее сочли достойной серебряного кольца. Какая-то часть души Клариссы содрогнулась от отвращения к собственному тщеславию. Но что еще теперь у нее оставалось?
Воин, от которого несло потом, кровью и копотью, продел ей в губу серебряное кольцо. Кларисса тихо охнула от боли. Наклонившись, он зажал кольцо кривыми желтыми зубами.
Кларисса забыла даже стереть кровь с подбородка, потому что капитан Маллок снова поглядел ей в глаза:
- Отныне ты - собственность Имперского Ордена.
