- Думаю, не пристроить ли к дому крыльцо, - сказала Рене, пока мы ехали в машине.
Она выбрала длинный путь, через город, по безупречной, как на открытке, центральной улице Вудлейка, мимо полицейского участка, стоявшего рядом с одним-единственным деревом, сохранившимся там, где первые здешние поселенцы воздвигли свои дома. Мой папа писал об этом дереве каждый год в День города, когда все магазинчики устраивали распродажи, а городская администрация устраивала пикник, на котором собирались жители Вудлейка.
Я вспомнила прошлогодний пикник: как напрягся папа, когда увидел Рене, но потом расслабился, когда она снова повернулась к своей собеседнице и сказала:
- Не знаю, увидим ли мы в этом году Тантосов. Они. как правило, на пикник не ходят. Луис? Нет, думаю, он на таких сборищах тоже не появляется.
- Мог бы и поздороваться, - прошептала мама. - Она же не вечно жить будет, Джон, и я знаю, что ты ее любишь.
- Я устал быть не таким, каким она хотела бы меня видеть, - сказал папа и пошел поговорить с ребятами, которые тыкали пальцами в мемориальное дерево.
Я смотрела на него - он размахивал руками, объясняя, как много времени ушло на то, чтобы дерево выросло таким большим, и как некогда тут не было ничего, кроме деревьев. Что необходимо уважать все то, что они нам дали, уметь видеть их красоту.
- Привет, незнакомцы. - К нам подошла Рене, и мама нацепила на лицо улыбку.
- Здравствуйте, Рене. - сказала она, - что за угощение вы принесли на пикник?
- Яблочный пирог, - ответила Рене и посмотрела на меня: - Привет, Эйвери.
- Привет, Рене, - поздоровалась я. - Пойду поставлю салат.
Я знала, что мама не обрадуется тому, что ее оставили с Рене наедине, но решила, что она справится. Я совсем не знала, как вести себя при бабушке.
Когда я была маленькой, я очень сильно ее любила. Я обожала ее дом, он был настоящий, двухэтажный, совсем не то что жилище, построенное моим отцом, - несколько комнат, которые он лепил одна к другой, когда семье требовалось больше места.
В доме Рене все стены были одинаковые, все белые. А у нас все разные. Например, у меня в комнате одна была из досок, которые выбросили на какой-то стройке, потому что они потрескались; другая из стенки вагончика, купленного отцом с молотка; третья - из стекла: огромное окно, выходившее в лес, из-за него я рано просыпалась по утрам, потому что именно с той стороны вставало солнце. Четвертой стены вовсе не было: просто дверной проем в другую комнату, в кладовку, которую папа пристроил для мамы, когда мне исполнилось два годика. Так что я спала рядом с мамиными банками с помидорами, горошком и вареньем из лесных ягод - банки с нашими консервами стояли отдельно от заготовленных на продажу.
