Золотой храм. Мисима Юкио.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Итак, весной сорок седьмого года я поступил на подготовительное
отделение университета Отани. Со стороны могло бы показаться, что все
складывается как нельзя лучше и я уверенно ступаю по жизни, пользуясь
неизменным расположением Учителя и вызывая зависть недругов. На самом же
деле поступлению в университет предшествовало событие, при воспоминании о
котором меня и поныне охватывает дрожь.
Через неделю после того снежного утра, когда настоятель объявил, что я
буду учиться в университете, я, вернувшись из школы, столкнулся лицом к лицу
со своим обойденным соперником - тот взглянул на меня со странным
ликованием. До этого он делал вид, что не замечает моего существования.
В поведении отца эконома и всех прочих я тоже уловил нечто необычное,
хотя внешне все оставалось по-прежнему. Вечером я пошел в келью Цурукава и
пожаловался ему на непонятную перемену, произошедшую в братии. Поначалу
Цурукава отвечал уклончиво, но он никогда не умел скрывать своих чувств и
вскоре виновато посмотрел на меня исподлобья.
- Мне рассказал... (тут Цурукава назвал имя третьего из послушников),
но его при этом тогда не было, он еще не вернулся из школы... В общем, тут
днем произошла какаято странная история.
У меня все сжалось в груди. Я насел на своего приятеля, и он, заставив
меня поклясться, что я его не выдам, глядя мне прямо в глаза, рассказал
следующее.
Днем в храм приходила проститутка, одетая в красное пальто. Она
потребовала встречи с настоятелем. К ней вышел отец эконом, но женщина не
пожелала с ним объясняться и вновь потребовала самого главного. На беду по
коридору проходил преподобный Досэн. Увидев посетительницу, он вышел в
переднюю. Проститутка сказала, что неделю назад, в тот день, когда кругом
лежал снег, она вдвоем с одним иностранным солдатом приехала посмотреть
Золотой Храм; по словам проститутки, американец повалил ее наземь и заставил
какого-то монашка из нашего храма топтать ее ногами. Вечером у нее случился
выкидыш. От настоятеля она требовала денежной компенсации. Если же он ничего
не даст, женщина грозилась поднять скандал и объявить всему миру, что за
дела творятся в храме Рокуондзи.
Отец настоятель, ни слова не говоря, дал проститутке денег, и она ушла.
Было известно, что в то злосчастное утро экскурсию вел я, однако, поскольку
других свидетелей моего проступка не имелось, преподобный Досэн велел ничего
мне о случившемся не говорить. Сам он решил счесть рассказ проститутки ложью
и небылицей. Однако братия, которой отец эконом не преминул все передать, не
сомневалась в моей виновности.
Цурукава, чуть не плача, схватил меня за руку. Глядя на меня ясными
глазами, он спросил своим бесхитростным детским голоском:
- Неужели ты и вправду мог совершить такое?