Рассказ «12»

4

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ АВГУСТА

Холодное августовское утро встречало меня спокойным ветром и запахом наступающей осени, когда я медленно шёл по улицам города, направляясь к гостинице у железной дороги. Знакомые маршруты, когда-то скрывавшие меня от преследований, дарили воспоминания о моих небольших победах и указывали на давние планы о возвращении. Глядя по сторонам, я искал поддержки у обшарпанных закоулков, желая найти хоть что-то, что могло бы убедить меня бороться с этой мучительной болью в теле и не думать, почему меня отпустили. Несмотря на зажившие переломы, я понимал, что Общество вовсе и не имело цели полностью восстанавливать меня, так как я должен был пройти по определённому сценарию, загубив своё прошлое. Периодически останавливаясь из-за мучительной боли в бедре, я вспоминал о манипуляциях надо мной, но всё равно открывал сумку и смотрел на пакеты опиоидов, которые бы могли ослабить мою боль.

Повесив сумку на плечо, я направился к следующему переулку, где замер у бетонной стены, глядя на свою первую работу – портрет известного и уважаемого политика, погибшего в автомобильной аварии около сорока лет назад. Оригинал рисунка не прожил и двенадцати часов, так как подобные изображения подрывают авторитет политической власти, но, как я видел сейчас, всё же имеют ценность среди людей, охраняющих пламя свечи. Я не знал, кто перерисовал мой рисунок, но вспомнил о ней, так как хотел верить, что она имеет отношение к этой случайной встрече.

Прижавшись спиной к рисунку, возвращающему меня в далёкое прошлое, я наблюдал за силуэтом человека в витрине напротив, брезгливо ухмыляющегося самому себе. Впавшие щёки болезненно-бледного лица, напоминавшие о неестественной худобе, украшали рваные синюшные шрамы, ставшие отражением душевного состояния после той последней ночи. Надев капюшон, чтобы скрыть обритую голову вместе с двумя круглыми отметинами на затылке, выжженными поверх перевёрнутого креста и порядкового номера, я направился к многолюдной улице с мыслью, что героиновая эйфория поможет мне вырвать ещё несколько недель безболезненной жизни, которые я смогу заполнить работой над наследием.